Надежда варвара

Я… не могу этого сделать.

Я прижимаю его к плечу, поглаживая спутанные волосы.

— Почему твоя мать бросила тебя? Неужели ей слишком трудно охотиться с тобой рядом? — Я думаю о двух мэтлаксах, стоящих над Химало. Они отчаянно хотели заполучить его рюкзак. Поняли ли эти двое теперь, что в пещерах ша-кхай и у охотников ша-кхай есть припасы? Достаточно ли они голодны, чтобы напасть на охотника в надежде на еду?

Я пробираюсь обратно к костру, хмурясь при виде почти полной корзины сушеного мяса, горящего там. Они умирали с голоду, но мясо не тронули. Значит, они едят только корни?

— Возможно, ты захочешь отвара из корнеплодов, — говорю я малышу, подходя к огню.

Он снова жадно чирикает, как будто может меня понять.

Я глажу его по маленькой спинке, и поднимается волна вони.

Мне нужно много воды. Немного на чай для моей пары, когда он проснется. Немного для бульона, чтобы накормить этого крошечного, вонючего комплекта. И немного для ванны. Мне также нужно закончить уборку пещеры и провести инвентаризацию припасов, а также поддерживать огонь. Кажется, что для одного человека нужно сделать огромное количество дел.

И все же… Я чувствую прилив сил. Я чувствую себя живой. Счастливой. Я нужна этому комплекту. Я нужна своей паре. Возможно, Химало не единственный, кому в последнее время нужна была цель.

Улыбаясь, я закидываю комплект на плечо и принимаюсь за работу.

Глава 12

ХИМАЛО

Чем-то отвратительно пахнет, настолько отвратительно, что это пробуждает меня ото сна и вызывает звенящую головную боль. Я дезориентирован, но даже с закрытыми глазами запахи и звуки кажутся знакомыми. Ну, большинство запахов. Сквозь вонь я чувствую запах дыма и мягкий пушистый мех на своей коже. Я слышу потрескивание огня и мягкое, немелодичное напевание Айши, гул в моей груди, когда мой кхай подпевает ей — все это знакомо и успокаивает.

Но я открываю глаза, потому что что-то во всем этом не так. Мои глаза медленно фокусируются, и я вижу над собой каменный потолок, а не виг-вам. Пещера. Я нахожусь в пещере. Как я сюда попал? Я копаюсь в своих воспоминаниях, но последние из них связаны с путешествиями и пробиранием сквозь густой снег. Неужели я забыл часть своего похода? Так вот почему у меня так болит голова?

Мой член тоже болит. Я осознаю это даже тогда, когда мне приходит в голову, что мой кхай поет, причем довольно громко. Я оглядываюсь и вижу Айшу у костра с узелком на руках и милой улыбкой на лице.

Моя пара. Моя милая, красивая, пылкая пара. Меня переполняет неистовая радость при виде ее счастья, но когда я изучаю ее и обтянутый кожей сверток, который она крепко прижимает к себе, меня пронзает страх. Это… наш комплект? Я дотрагиваюсь до своего лба. Стал ли я жертвой той же проблемы, что и Пашов? Неужели меня ударили по голове, и я забыл последние несколько поворотов луны? Меня охватывает паника, и я быстро сажусь прямо. Быстрое действие заставляет мою голову раскалываться в ответ, и я со стоном прижимаю руку к основанию своих рогов.

— Химало, — тихо бормочет Айша. — С тобой все в порядке?

— Я не знаю… Я… Айша, я забыл наш комплект? Неужели я забыл целые циклы луны, как это сделал Пашов?

Она удивленно моргает, глядя на меня, а затем опускает взгляд на сверток у себя в руках. Ее губы изгибаются в улыбке, и она медленно качает головой.

— Не паникуй. Этот малыш не твой.

Я хмурюсь.

— Тогда чей? — Я удивляюсь тому злобному уколу ревности, который овладевает мной. Она моя пара. Она не находит отклика ни у кого, кроме меня.

Ее улыбка становится шире, и она стягивает кожу, затем протягивает мне комплект, чтобы я мог его увидеть.

Это не комплект ша-кхай. Он… пушистый. Он белый и пушистый и выглядит как пушистый комочек с мэтлакскими глазами и крошечным мэтлакским клювом. Он щебечет и воркует надо мной, даже когда цепляется за одну из косичек Айши.

— Это… мэтлакс?

— Только гораздо чище, — говорит Айша, с любовью укутывая его обратно в одеяла. — Бедняжка был грязным, когда я его нашла.

— Что он здесь делает? — Я с любопытством оглядываюсь по сторонам. — Если уж на то пошло, что ты здесь делаешь?

— Я здесь, потому что пришла за тобой. — Ее улыбка исчезает, и она не смотрит мне в глаза. Вместо этого она сосредотачивается на крошечном мэтлаксе, макая палец в миску, а затем засовывая кончик пальца в рот комплекта. Он жадно облизывает его. — И этот малыш был оставлен здесь, в этой пещере, вероятно, мэтлаксами, которые напали на тебя.

— Мэтлаксы напали на меня?

— Ты не помнишь?

Я напрягаю мозги, пытаясь вспомнить. Все, что я помню, это как шел и думал о своей паре. Думал о ненасытных, голодных, нуждающихся вещах о своей паре.

— Возможно… Я отвлекся?

— Один из них ударил тебя сзади по голове. Они вырубили тебя. — Она гладит пушистую мордочку зверька, пристально смотрит на него сверху вниз, прежде чем улыбнуться мне. — Болит?

Болит. Я дотрагиваюсь до своего лба и обнаруживаю, что он затянут тугими кожаными повязками.

— Мне следовало быть более осторожным.

— Они голодны и умны, эти мэтлаксы. Я не думаю, что ты мог себе представить, что они нападут на тебя, чтобы украсть твою сумку.

Она права; это не похоже на типичное поведение мэтлаксов. Я хмурюсь про себя и сопротивляюсь желанию потереть ноющий лоб, когда подхожу к огню, чтобы сесть рядом с ней.

— Зачем им понадобился мой рюкзак?

— Думаю, они жили в этой пещере. — Она жестом показывает вокруг себя. — Когда я пришла, здесь был ужасный беспорядок, и я нашла здесь этого малыша. Должно быть, они оставили его, чтобы отправиться на охоту, и я думаю, когда они увидели тебя, то предположили, что у тебя будет больше еды. Здешние припасы были съедены или испорчены. — Она встает на ноги и протягивает мне сверток, который держит в руках. — Подержи его, пока я заварю тебе свежий чай.

Я беру у нее комплект мэтлакса, стараясь не хмуриться, глядя на него. Мне ясно, что Айша привязана к этому существу. Мне никогда не нравились мэтлаксы, а теперь, когда мне сказали, что они напали на меня, они нравятся мне еще меньше. Но, глядя на маленький комплект у меня на руках, который сонно зевает и машет маленьким кулачком, я понимаю, почему она так в нем души не чает. Хотя он уродлив и покрыт мехом, это беспомощный комплект. У Айши слишком мягкое сердце, чтобы делать что-то, кроме как любить это.

Словно услышав мои мысли, она подходит ко мне и начинает возиться с бинтами у меня на лбу. Это приводит к тому, что ее соски оказываются на уровне моих глаз, и я слышу жужжание ее кхая через ее тунику. От нее пахнет мыльной ягодой, потом и возбуждением, и мой член дергается в ответ. Я заставляю себя оставаться неподвижным, пока она осматривает мой лоб.

— Рана закрылась, — довольная говорит Айша. — Хорошо. Она опухла, но все пройдет через несколько дней. Тебе нужно будет много спать. Я хочу, чтобы ты почувствовал себя лучше как можно быстрее, чтобы мы могли вернуться в лагерь.