Надежда варвара

Однако из-за высокого снега наше путешествие происходит медленно, и к тому времени, когда небо начинает темнеть, мы и близко не подходим к защищенной пещере охотника. Однако Химало не беспокоится. Он находит нам укромное местечко рядом со скалистым обрывом, и мы оба собираем дополнительное топливо, чтобы жечь его всю ночь. Мы разводим костер и прислоняемся спиной к скале, и между ними все не так уж плохо. Я все еще дрожу, несмотря на свои меха, и поэтому Химало заключает меня в объятия, и мы прижимаемся друг к другу у теплого огня.

Мы не разговариваем, но это не имеет значения. Присутствие Химало за моей спиной успокаивает, а тепло его тела отгоняет самый сильный холод. Мои веки тяжелеют от сна, и я как раз собираюсь задремать, когда его хвост задевает мой. Это интимное прикосновение, и оно немедленно наполняет меня страстным желанием. Я думаю о поцелуях, которыми мы обменялись вчера, и о том, как я была слишком напугана, чтобы идти дальше.

А потом я думаю о Химало, лежащем на земле, и о мэтлаксах, стоящих над ним. Каждое мгновение, которое у нас есть, внезапно кажется драгоценным. Я сжимаю его руку, прижатую к моему плечу.

— Химало?

— Мм? — у него сонный голос.

— Помнишь, как ты сказал, что это будет мой выбор — решать, когда я снова прикоснусь к тебе?

— Я помню. — Его кхай начинает петь, говоря мне, что он внезапно очень хорошо осознает меня.

— Я хотела этого вчера.

Он хихикает, и звук получается низким и восхитительным, его голос окутывает меня, как колышущееся одеяло.

— Вчера я тоже этого хотел. Почему ты остановилась?

Я крепко прижимаю его руку к своей груди, притягивая его к себе.

— Я боюсь. — Слова вырываются из моего горла, полузадушенные. Так трудно произносить их, обнажаться перед ним и надеяться, что он поймет. Что он не бросит меня в третий раз.

К моему удивлению, Химало прижимается носом к моему горлу, его рот теплый, когда он прижимается им к моей коже.

— Я тоже боюсь.

Это не то, что я ожидала от него услышать.

— Почему ты боишься?

— Полагаю, по тем же причинам, что и ты. Я боюсь, что ты возненавидишь меня, и мы снова будем бороться. Я беспокоюсь о комплекте, который мы сделаем. Я волнуюсь, что если с ним что-нибудь случится, это снова разрушит то, что у нас есть, — он целует меня в щеку. — Но я точно знаю, что больше всего боюсь не попробовать.

Мне хочется плакать, потому что я точно знаю, что он имеет в виду.

— Я потеряла комплект и выжила. Но я не думаю, что смогу выжить, если снова потеряю тебя. Пожалуйста, никогда больше не оставляй меня. Не потому, что ты думаешь, что это хорошо для меня или потому, что это то, что нужно, — это не так. Ты нужен мне рядом. Мне нужно, чтобы ты был со мной, поддерживал меня, какими бы мрачными ни становились обстоятельства.

Он медленно кивает, и его пальцы крепче сжимают мои.

— Я был дураком, что ушел раньше. Я думал, что помогаю, но теперь вижу, что сделал только хуже.

— Ты сделал это, — отвечаю я, стараясь, чтобы мой ответ был легким и поддразнивающим. — Но я прощаю тебя.

— Ты прощаешь меня? — Он еще раз целует меня в шею. — Тогда я самый счастливый из мужчин, у меня такая понимающая пара.

— Да, это так. — Я провожу его рукой по своему соску, задерживаясь на нем. Все мое тело жаждет его, и мой кхай поет так громко, что кажется, будто он эхом отражается от близлежащих скал. — Если ты поклянешься, что никогда больше не покинешь меня, я хочу быть твоей. Сейчас. Сегодня вечером.

— Сегодня вечером? В такой холод?

— В тебе есть что-то очень, очень теплое, — говорю я ободряюще. — Твои теплые части могли бы поприветствовать мои теплые части.

— Хотя я бы ничего больше так не хотел, — шепчет он мне на ухо, его язык скользит по моей мочке, — мне не нравится мысль о том, что мэтлаксы случайно наткнутся на нас во время спаривания.

Я улыбаюсь. В чем-то он прав.

— Я хочу подождать, пока мы не вернемся к нашему дому в дерев-не, — продолжает он. — Я хочу отвезти тебя домой, чтобы мы могли снова создать нашу семью. Чтобы мы могли сделать это правильно. — Его рука скользит от моего соска вниз к поясу моих леггинсов и толкается внутрь. Он обхватывает ладонями мое влагалище, его пальцы поглаживают мои скользкие складочки. Я стону, когда он вводит палец внутрь меня и продолжает тереться носом о мое горло. — Я хочу, чтобы ты куталась в мои меха каждую ночь до конца наших жизней. Даже когда ты злишься на меня.

Я прижимаюсь к нему, задыхаясь.

— Я тоже этого хочу.

— Я хочу говорить с тобой. Я не хочу жить с охотниками, и я не хочу, чтобы ты жила с Фарли. Ты принадлежишь мне. — Его палец проникает внутрь меня, так быстро и отчаянно, как я себя чувствую. — В моих мехах. С моим членом. С нашим комплектом.

Дрожь чистого удовольствия пробегает по мне. Я тоже хочу всего этого.

— Да, — выдыхаю я.

— Ты не будешь делить постель с Фарли. Ты придешь в мою постель, прижмешься своим хвостом к моему и раздвинешь для меня ноги, потому что ты моя пара.

— Всегда.

— Скажи мне, что ты моя, Айша, — рычит он мне в ухо, а затем прикусывает его край своими острыми зубами. Я вскрикиваю, потому что мое тело настолько чувствительно, что даже это небольшое действие вызывает у меня лавину удовольствия. Мое влагалище сжимается вокруг его пальца, и затем я сильно кончаю, воздух покидает мои легкие, пока он продолжает шептать мне на ухо о том, что я принадлежу ему.

Это самая эротичная вещь, которую он когда-либо говорил мне, и я наслаждаюсь каждым ее мгновением.

Глава 17

Клэр

Несколько дней спустя

День уродливых подарков

Это последний день праздничных торжеств. Ядовитые комочки, развешанные в длинном доме, начинают увядать, а украшения выглядят уставшими, но все в племени чудесно проводят время. Я не могу перестать улыбаться, глядя на группу, собравшуюся у костра. Лейла и Мэдди возглавляют обмен подарками «Белый слон»*. Это название ничего не значит для ша-кхаи, поэтому мы стали называть его «День уродливых подарков». Каждому соплеменнику было поручено принести отвратительный подарок, чтобы раздать его другим, и по ходу игры люди с неподдельной радостью смеются над его глупостью.

*Прим. Обмен подарками «Белый слон» или Тайный Санта-вор — игра для вечеринки. Термин «белый слон» — существующий в английском языке фразеологизм, означающий нечто чрезвычайно дорогостоящее, но не приносящее практической пользы и, более того, весьма обременительное для хозяина. Происхождение выражения связано с легендой, согласно которой король Сиама дарил неугодным ему лицам редкого слона-альбиноса. Такие слоны считались священными животными и не использовались как рабочие. Их содержание разоряло получателя такого подарка