Надежда варвара

— Наверное. — Я все еще думаю, что Айша сама помогла себе, но с какой стороны ни посмотри, я рада, что племя больше не ходит на цыпочках вокруг темы «Айша». Кажется, все действительно рады ее возвращению к Химало. — Я просто беспокойный человек.

— Я не знаю, что это такое.

— Это значит, что я не буду счастлива без кого-то или чего-то, из-за чего волнуюсь, — говорю я ему, крепко сжимая его руку, пока мы идем. — Возможно, в ближайшие несколько дней на тебя ляжет основная тяжесть.

— Я с радостью приму на себя основную тяжесть твоего внимания, — говорит Эревен, и в его устах это звучит непристойно и смешно одновременно. — Но до тех пор, могу я показать тебе свой подарок для тебя?

Я останавливаюсь как вкопанная, у меня отвисает челюсть.

— Ты этого не делал!

Его глаза сверкают дьявольским восторгом.

— Я так и сделал.

— Но, Эревен, детка, мы же говорили об этом! Мы договорились, что не будем делать подарков.

Он наклоняется и прикасается своим носом к моему.

— Я солгал, моя Клэр.

— Ооо, ты хуже всех.

— Ты хочешь это увидеть?

— Ну, теперь мне любопытно, — ворчу я, но не могу перестать улыбаться. Я должна буду загладить свою вину перед ним… самыми разными способами. Я думаю, в ближайшие несколько недель его ждет несколько сексуальных сюрпризов.

Я понятия не имею, почему подарки Бека вызывают неловкость, но меня радует заботливость Эревена. Наверное, потому, что я знаю сердце Эревена, а Бек все еще остается для меня загадкой.

Эревен радостно улыбается, когда ведет меня к одной из заброшенных хижин на задворках деревни. Это место, куда никто никогда не ходит и которое используется для хранения вещей — по крайней мере, я так думала. Внутри стоит детская кроватка. Она совсем не похожа на кроватку в человеческом понимании и сделанна из резной кости, а не из дерева. Качалки на дне — это два ребра из са-кoхчка, а внутренняя часть люльки — кожаная стропа и множество пушистых белых одеял. Это сложный, продуманный подарок, и Эревен, должно быть, попросил кого-нибудь из других людей нарисовать ему, что такое детская кроватка, потому что она выглядит почти как человеческая.

— Это так удивительно. Как…

— Много-много часов, — говорит он. — Много часов я представлял твою улыбку, когда ты ее увидишь.

— Это так много работы, — говорю я ему с благоговением. Кроватка собрана из десятков косточек, и каждая из них сглажена и вырезана до совершенства. — Но как…

— Бек помог мне.

Я поворачиваюсь к нему, потрясенная.

— Бек?

Он кивает.

— Он хотел, чтобы я знал, что у него нет никаких обид. Он хочет снова стать твоим другом — и моим. Думаю, он наконец-то двинулся дальше.

Выражение его лица неуверенное, когда он смотрит на кроватку, а затем снова на меня.

— Тебе это нравится?

Я поворачиваюсь и обвиваю руками его шею.

— Мне это нравится! — Я запечатлеваю поцелуй на его лице. — И я люблю тебя. Так сильно.

Когда я подхожу к краю кроватки и провожу рукой по гладким перилам с одной стороны, я думаю обо всех подарках, которые мне подарили, — о каждом из них я не просила. Возможно, я неправильно истолковала дарящий дух. Все, что я хотела сделать, организовывая праздник, — это привнести немного радости в монотонность сурового сезона и заставить всех улыбаться. Чтобы дать им то, чего они будут ждать с нетерпением.

Может быть, это все, что Бек хотел сделать для меня? Заставить меня улыбнуться. Дать мне что-нибудь, чего я буду ждать с нетерпением. Он помог моей паре соорудить кроватку, не желая ничего больше, чем скрасить мой день.

Важна сама мысль, и я чувствую, что у меня есть самая заботливая пара — и самый вдумчивый друг.

Я не могу дождаться, когда покажу кроватку Айше.

Глава 18

Айша

Несколько дней спустя

— Я вижу ущелье, — кричит Химало через плечо. — Мы почти дома.

После нескольких дней путешествия по льду и холоду я чувствую облегчение. Одной мысли о моем теплом, уютном доме с каменными стенами, уютным костром и моими толстыми мехами достаточно, чтобы заставить меня сиять от удовольствия. Тем не менее, мне понравилось проводить с ним время. Это сблизило нас и научило общаться. Нам больше не с кем поговорить во время путешествия, и это вынуждает нас разговаривать друг с другом, даже когда он склонен молчать, а я, скорее всего, раздражена. К моему удивлению, разговор с Химало уравновешивает мое настроение, и я обнаруживаю, что могу вытянуть из него то, что его беспокоит, простым вопросом. Это похоже на то, что мы снова учимся быть вместе.

Путешествие было таким медленным — и таким холодным, — что у нас не было возможности развить наш резонанс. К тому времени, когда мы останавливаемся почти каждую ночь, мы оба настолько устаем и наполовину замерзаем, что даже спаривание, вызванное кхай, нас не привлекает. Наши кхаи были в основном молчаливыми — возможно, понимая, что наши тела слишком устали, — но внутри меня постоянно ощущается низкий гул энергии. Кажется, оно усиливается по мере того, как мы приближаемся к дому, и я наблюдаю за Химало, пока мы идем. Я очарована тем, как двигаются его плечи, когда он шагает, и медленным, ровным взмахом хвоста. Хотя большая часть его тела покрыта густым мехом, я трачу много времени, мысленно снимая эти меха и восхищаясь им. Под леггинсами его ягодицы были бы упругими и темно-синими, а бедра — мускулистыми. Его руки под защитными перчатками большие и сильные, и мне нравятся линии его спины. Мечтательно я представляю, как срываю с него тунику и обнаруживаю его под ней совершенно голым.

Конечно, в такую погоду это было бы непрактично, но так приятно, что вся эта кожа внезапно откроется мне.

Когда мы приближаемся к ущелью, Химало двигается быстрее, его шаги ускоряются. Теперь, когда наша цель близка, он полон энергии. Однако по мере того, как мы подходим ближе, мое облегчение сменяется нервозностью. Как племя отреагирует на наше возвращение? Мы оба пропустили все дни празд-ника, и об этом обязательно нужно упомянуть. Повторно. Что, если они будут дразнить нас из-за того, что мы ушли?

Хуже того, что, если кто-то скажет что-то, что разлучит нас как раз в тот момент, когда мы снова вместе? Мы были вместе на тропах, в дикой природе и были счастливы. Что, если это изменится теперь, когда мы снова будем рядом с другими? Нервничая, я выставляю вперед свой хвост, задевая его. Он немедленно переплетает свои пальцы с моими в успокаивающем жесте.

Я чувствую себя лучше. Во всяком случае, немного.

— Все в порядке? — Он оборачивается через плечо, поглядывая на меня.

— Просто мой разум полон плохих мыслей, — говорю я ему. Мне все еще трудно сказать ему, о чем я думаю, не становясь при этом в оборону, но я пытаюсь. Прежняя Айша отбросила бы свои опасения и отпустила обидный комментарий.