Наездники
Шрифт:
Элен направилась в совю спальню, которая соседствовала со спальней Билли и Джейни. Несмотря на угнетающую жару, она вся дрожала. Услышав Крики и стоны Джейни, Элен поспешно захлопнула окно. Вошел Руперт, раскрасневшийся и недовольный.
– Господи, ну тут и жара! Какого дьявола ты закрыла окно?
Открыв окно, он на несколько секунд замер, прислушиваясь к Джейни и Билли с полуулыбкой на лице. Элен отчаянно жаждала, чтобы он занялся с ней любовью, нежно и не спеша, – не потому, что ей действительно хотелось этого, а потому, что от ее внимания не укрылось, какое жгучее звериное
– Руперт, я по-настоящему люблю тебя!
– Почему же ты этого ничем не показываешь?
– Это так трудно, ведь ты все время на меня сердишься.
– Ох, прекрати, ради бога!
Руперт вышел, хлопнув дверью.
Он вернулся, когда уже темнело, и Элен переодевалась к обеду. Руперт раздраженно притянул ее к себе. Элен вырвалась.
– Я только что приняла ванну. К нам на обед приходят Маунтли.
– Ах, можно подумать! Какого черта ты их пригласила? – И он сам ответил за нее: – Потому что они уже дважды приглашали нас, а еще потому, что ты сможешь целый вечер говорить о литературе.
Профессору Маунтли было за пятьдесят, он был по происхождению американцем и преподавал английскую литературу в университете Найроби. Его жена-англичанка, немногим моложе мужа, была поклонницей конного спорта.
– Она знает о моих лошадях больше меня! – говорил Руперт.
Они все уселись на террасе, глядя на зеленых голубей и огромные звезды, и слушая ночные шорохи, булькание лягушек, истерическую болтовню бабуинов и рычание приближающихся львов, напоминающее звук выкачивающей воду помпы.
– Я начинаю понимать, почему эвакуированные во время войны дети так боялись коров, – сказала Джейни.
– Хорошо, что мы здесь, – сказал профессор Маунтли, поднимая стакан в приветственном жесте Элен.
– Хорошо, что мы все еще здесь, – сказала Джейни. – Я уверена, что какой-нибудь леопард давно собирается меня сожрать.
– А вы знаете, что бородавочники ведут образцовую семейную жизнь? – сказала миссис Маунтли.
– Неудивительно, что в Глочестершире они не водятся, – заметил Руперт.
Руперт и Билли пиле, не переставая. Джейни немного отставала от них потому, что это могло бы повредить ребенку, а еще потому, что не хотела слишком раскраснеться. После долгих занятий любовью, сна, трех коктейлей «алка селтерс» и ванны она чувствовала себя великолепно. У Джейн в волосах были цветы красного жасмина, а одета она была в белую кружевную, слегка прозрачную рубашку, сквозь которую проглядывали ее пышные груди, порозовевшие от загара. Прекрасно сознавая обожание Билли, восхищение профессора и неприкрытое желание Руперта, направленные на е персону, Джейни была возбуждена сверх всякой меры.
Перед обедом Элен зашла к ней и предложила ей на выбор один из своих халатов, синий или зеленый. Она сказала, что Джейни будет чувствовать себя в них более комфортно, поскольку она беременна. («Комфортно, как же», – фыркнула Джейни, пересказывая это происшествие Билли, – «лучше сказать, уродливо и бесформенно»). Если бы Джейни не знала совершенно точно, что Элен не способна на коварные умыслы, она решила бы, что Элен сделала это
умышленно.– Билли сегодня весь день читал про оргии, – сказала Джейни профессору Маунтли за обедом.
– Джейни! – яростно воскликнула Элен.
– Мы в Штатах называем это групповой терапией, – ответил профессор с нервным смешком.
Вскоре они все занялись обсуждение оргий.
Я не могу больше это выдержать, подумала Элен. Я мечтала о приятном цивилизованном вечере, об обсуждении «Преступления и наказания» с профессором… а они все до единого могут говорить только о сексе. Все они филистеры. В начале этой неделе она дала Джейни почитать свой драгоценный экземпляр «Героя нашего времени», а Джейни уронила его в ванну. Руперт пригулшенно разговаривал с Джейни. Элен лихорадочно попыталась по движениям их губ сориентироваться, о чем они говорят.
Билли, почувствовав ее беспокойство, легонько похлопал ее по руке.
– Не волнуйся, все под контролем.
Маунтли ушли около полуночи, хотя остальные продолжали сидеть за столом. Профессор очень не хотел уходить, но миссис Маунтли недавно стала бабушкой и строго следила за порядком в семье.
Элен, проводив их, стояла на балконе, вдыхая опьяняющий запах разогретой земли, красного жасмина, пыли и тлеющего древесного угля. За оградой сада она видела горящие глаза зверей. Но звери внутри дома пугали ее гораздо больше. Решившись во что бы то ни стало стряхнуть с них это дьявольское наваждение, Элен вернулась в столовую.
– Не знаю, как вы, но я совершенно устала.
Руперт поднял на нее взгляд. В его зубах красным огоньком тлела сигара.
– Давайте еще выпьем, – сказал он, поднимаясь и наливая всем бренди, – а потом пойдем спать, – он сделал паузу, – все вместе.
Элен нервно рассмеялась.
– Все вместе?
– Нуда. А почему бы и нет?
Джейни вскочила, глаза ее блестели.
– В вашу спальню или в нашу?
– Я предпочитаю нашу, хозяйскую, – сказал Руперт. – Там уютнее, и кровать больше.
Он подошел к Джейни и поцеловал ее. Поцелуй затягивался. Оцепенев от ужаса, Элен смотрела, как он достал из белой блузки левую грудь Джейни и принялся нежно ласкать ее. Затем он расстегнул молнию ее брюк. Элен бросила панический взгляд на Билли и обнаружила, что он наблюдает за происходящим с увлечением и восторгом.
Джейни со смехом вырвалась и убежала в спальню. С громким возгласом Билли бросился за ней. Рйперт обернулся к Элен, протягивая руку.
– Пойдем, дорогая, иначе ты пропустишь первое действие.
Элен в ужасе обратила на него взгляд.
– Это невозможно! А как же слуги?
– Я уже давно отправил их по домам.
Он схватил ее за руку.
На пороге спальни Элен остановилась. Билли, уже раздетый, сидел на постели и пил бренди, наблюдая за Джейни. На нем была пляжная шляпа Элен. Он ревел от возбуждения, и пенис его стоял торчком. Джейни, изогнувшись так, чтобы волосы падали на спину, стояла перед зеркалом и поливала свои груди самыми дорогими духами Элен. При этом она поигрывала грудями так, чтобы те блестели в свете ламп. Элен повернулась, чтобы убежать, но хватка Руперта на ее руке, прочная, как тиски, еще усилилась.