Наглец

На самом деле она не была его любовницей. Мое влечение к ней не имело ни малейшего отношения к тому, что я превзошел своего деда. Когда мысленные образы, которые я рисовал, представляя их вместе, исчезли, узел в моем животе ослаб. Какое. Облегчение.

Я сделал несправедливое предположение, и, хотя вина за это была в основном на мне, дедушку я тоже винил.

Он меня достал. И я выместил это на Керриган.

Черт, я был мудаком.

Я поймал себя на том, что смотрю на нее и не мог отвести глаз.

В основе ее красоты лежала душа. Она была честной. Правильной. Разительный контраст с большинством женщин, которые были у дедушки в жизни. Особенно с последней.

— Я все еще не могу поверить в то, что вы думали, будто я была близка с Габриэлем. — Керриган вздрогнула.

— Ему нравились женщины помоложе. Они были для него испытанием. А он нравился им. Как и его миллиарды.

— Я надеюсь… О, неважно.

— Что?

Она колебалась, но когда подняла взгляд, в ее глазах был страх.

— Вы думаете, он поэтому помог мне? Поэтому приглашал меня на ужин и проводил со мной время? Потому что я была для него вызовом?

Боже, я хотел сказать ей «нет». Я хотел смягчить уязвимость в ее голосе.

— Я искренне восхищалась Габриэлем, — сказала она. — Он был так дорог моему сердцу. Но если он… Я не хочу так о нем думать.

— Тогда не надо. Он всегда говорил о вас только с уважением. Не думаю, что он относился к вам в таком ключе.

Ее плечи опустились.

— Хорошо.

Я солгал не ради дедушки.

А ради Керриган.

Да, он всегда говорил о ней с уважением. Он никогда прямо не говорил мне, что собирался ее трахнуть.

Возможно, их отношения были невинными. Возможно, он действительно взял ее под свое крыло и заботился о ней так же, как заботился обо мне.

Вот только, я знал Габриэля Барлоу.

Его истинный талант заключался в том, чтобы скрывать правду.

— Хотите еще вина? — спросил я.

— Нет, спасибо.

Оставив бокалы на кофейном столике, — я помою их утром, — я встал и направился к выходу из гостиной.

— Я покажу вам комнату.

— О, я могу просто остаться здесь.

— В кресле? — Я жестом пригласил ее следовать за мной. — Пойдемте. Здесь много спален. Вы вполне можете занять одну из них.

Она поднялась со своего места и последовала за мной, снова сохраняя дистанцию. Мы прошли вглубь дома, где было темно, поэтому я включал свет по ходу, заливая коридоры золотистым сиянием.

— Я сожалею об этом, — сказала она.

— Если вы извинитесь еще раз, я прибавлю два процента к вашей процентной ставке.

Она рассмеялась.

— Хорошо.

— Как вам эта? — Я остановился у первой комнаты для гостей.

— Здесь красиво.

Тяжелые стеганые одеяла и гардины были выдержаны в землисто-коричневых, жженоранжевых и ржаво-красных тонах, чтобы гармонировать с остальной частью дома.

— В ванной комнате напротив есть туалетные принадлежности. Берите себе все, что нужно.

— Спасибо.

Я кивнул и отступил, давая ей побольше пространства.

— Я посмотрю, смогу ли я найти для вас какие-нибудь спортивные штаны.

— О, мне ничего не нужно.

— Вы что, собираетесь отказываться от всего, что я вам предложу сегодня вечером?

Ее щеки вспыхнули.

— Думаю, да.

— Сейчас вернусь.

Я поспешил по коридору, мимо кинозала и двух других гостевых апартаментов, в спальню, которую выбрал для себя. Моя дорожная сумка стояла на кожаной скамье в центре гардеробной комнаты. Я открыл ее и вытащил запасную пару спортивных штанов и толстовку с капюшоном.

Может быть, было глупо давать ей свою одежду, но мысль о том, что она будет спать в одном нижнем белье — или голой — могла заставить мою и без того раскалывающуюся голову взорваться. Не то чтобы мои спортивные штаны что-то меняют.

Когда я вернулся в ее комнату, то обнаружил, что она стоит у кровати, перебирая пальцами толстое покрывало в изножье.

— Вот. — Я протянул ей серые спортивные штаны.

— Спасибо. — Она взяла их, ее руки коснулись моих.

По моей коже пробежал ток. Желание взять ее было таким всепоглощающим, что я собрал всю свою силу воли, чтобы сделать шаг назад.

Холодный душ уже ждал меня.

Не дойдя двух шагов до двери, я заметил ее сумочку, прислоненную к стене. Должно быть, она принесла ее, пока я искал ей спортивные штаны. Сумочка напомнила мне о чеке в моем кармане.

Я вытащил его и держал между нами.

— Вы собрали все до последнего пенни, чтобы выписать этот чек, не так ли?

— Да, — призналась она.

Из всех людей, которых я осуждал в своей жизни, я не был уверен, что когда-либо так сильно ошибался в человеке, как в Керриган.

— Возьмите.

Она искоса взглянула на меня.

— Пожалуйста. — Я усмехнулся. — У нас новые условия. В этом нет необходимости.

— Хорошо. — Ее вздох облегчения был громче, чем шум грозы за окном.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мистер Салливан.

Христос. Я действительно был засранцем.

— Пирс.

— Пирс, — повторила она.

Нас разделял целый дом, и, запершись в своей спальне, я усилием воли попытался выбросить ее лицо из головы.

Но это было бесполезно. Заснув, я увидел сон, в котором была она.

С моим именем на губах.

Глава 8

Керриган

Я высунула голову из-за двери спальни, прислушиваясь, не доносится ли какой-нибудь звук от Пирса, но в доме было тихо. Единственным шумом были порывы ветра за стенами дома.

На улице все еще было темно. Возможно, другая женщина воспользовалась бы этим и легла бы спать дальше. Но моим проклятием, похоже, была неспособность спать после шести.

Прокравшись на цыпочках по коридору, одетая во вчерашнюю одежду, я поискала Пирса в гостиной, но там было пусто. Поэтому я пошла на кухню и покопалась там, пока не нашла кофе и не сварила его.