НАИРИ

– Хороший ответ!

Соседка хмыкнула; она умела держать удар.

– Ноги ваши мне очень нравятся, – добавил я чуть тише. – Но я обратил на них внимание по другой причине.

– По какой же?

Женщине-«F» явно не претило поговорить.

Впрочем, поговорить со мной любили все, потому что разговаривать я умел. С кем угодно и на любую тему.

А находясь в хорошем настроении, я мог искриться, как пробитый высоковольтный провод.

– Здесь все сияют голым телом. Только вы в черном.

– А, это…

Она неожиданно улыбнулась, голос зазвучал по-домашнему.

– Это компрессионные колготки, вынужденная необходимость.

– Компрессионные? – удивился я, не поняв слова. – Компрессор – это то, что будет крутиться вон там…

Я кивнул в сторону иллюминатора.

–…От турбины и станет нагнетать воздух.

– Нет, эти ничего не нагнетают.

Улыбка женщины сделалась совсем доброй.

– Только сдавливают. На высоте у меня болят вены, эти колготки создают давление – где надо и как надо, чтобы не было осложнений. Специальная система, долго объяснять.

– Надо же! – я покачал головой. – Никогда о таких не слышал.

– Ну, вашей дочери рано о них думать, хотя она и выглядит весьма взросло.

– Какой… дочери?!

Она сбила меня с толку, что удавалось далеко не всем.

– Той, с которой вы так нежно прощались в аэропорту. Тоненькая, рыженькая, красно-коричневый топ из шантонга, на нем роза из того же материала, оригинальные джинсы «Рэнглер», черные туфли – пятнадцать сантиметров каблук плюс серебристая платформа…

Незнакомая женщина описывала детали так, точно все видела сейчас перед собой. В знании тряпичных мелочей она могла отмеряться от жены.

–…А на руке золотая цепочка.

– И на ноге тоже. Только под джинсами на видно. Это была моя жена.

– Поздравляю. Взрослый дяденька женился на малолетке.

Судя по всему, соседка не чуралась перелетного флирта.

– Именно так.

Смех, легкий и невероятно счастливый, вырвался из меня сам собой.

Разумеется, мне не требовались новые знакомства, но недолгое общение с красивой женщиной на пути к месту беззаботного отдыха делало предчувствия блаженства еще более сильными. Это было нормальным, иначе просто и быть не могло.

Мою спину прожег очередной злобный взгляд; у старых кошелок учительского типа я всегда вызывал отторжение.

– Это мой второй брак. Жена существенно моложе.

Я сделал паузу.

– На шесть лет.

– На целых шесть? Поздравляю еще раз. А сколько вам, если не секрет?

– Не секрет. Сорок шесть. Соответственно, ей сорок.

– Надо же… Ваша жена – моя ровесница.

– Ничего себе, – восхитился я.

– Что именно «ничего»?

– То, что женщина так просто открывает свой возраст.

– Так я же собираюсь за вас замуж. Здесь нет условий.

– Насчет условий – в точку. Я не могу пригласить вас в ресторан, как в поезде. Хотя сделал бы это с удовольствием.

Когда-то я умел вести с незнакомыми женщинами ни к чему не обязывающие витиеватые беседы, полные кинематографического ослоумия.

Сейчас я неожиданно вернулся в прошлые времена. Это было смешно, но, вероятно, тоже входило в рамки моего настроения.

– Спасибо, – тепло ответила соседка. – Доброе слово и кошке приятно.

Она выглянула в иллюминатор.

Линия ее спины была изящной, между лопаток нежно проступала еле заметная застежка.

Ударив волной воздуха по барабанным перепонкам, впереди захлопнулась входная дверь.

Соседка повернулась ко мне:

– Скоро полетим?

– Не знаю. Думаю, скоро. Сколько можно стоять на земле? Они уже объявляли «пристегнуть ремни»? Я как-то все прослушал.

– Я тоже. Отключилась на свои мысли. Наверное, объявляли – вон девушка ходит по рядам. Тут так шумно, в ушах звенит.

– Да уж, – я кивнул. – Детский лай и собачий плач сведут с ума кого угодно. В бизнес-классе, наверное, хоть младенцев нет.

– Младенцев там нет, да, – сдержанно подтвердила женщина. – Но…

Поморщившись, она не договорила.

У меня вырвался очередной вздох. Сидеть в бесцеремонной массе соотечественников было утомительно.

Многочисленные дети орали, как резаные; старуха слева возилась, словно медведь перед берлогой.

В будущем году стоило приложить все усилия, чтобы лететь не среди этого колхозного сброда.

–…Мужчина, вы почему не пристегиваетесь?

Неприветливая стюардесса стояла у нашего ряда.

У нее были матовые черные волосы и круглое невыразительное лицо с узким ртом; небольшие неопределенно зеленые глазки сверлили злыми буравчиками.

– Сейчас пристегнусь, – я все-таки опять ей улыбнулся. – А конфетки будут?

– Вам – нет, – отрезала бортпроводница и отвернулась к левой стороне.

Ее маленький зад выражал пренебрежение мною как лицом противоположного пола.

Соседка справа засмеялась.

Пожав плечами, я полез искать концы своего ремня.

Справа за бортом щелкнуло, потом загудело – сначала тихо, затем громче и громче.

Пилот компании «Татарстан» строго придерживался правил: несмотря на закрытые двери, первым запустил двигатель со стороны, противоположной отъехавшим трапам.

Салон мелко затрясся; старому самолету не хотелось лететь.

Женщина поправила на животе ремень.

– Вы знаете, какое сегодня число?

– Конечно, – кивнул я. – Тринадцатое июля.

– Тринадцатое.

Она разгладила черную юбку, не прикрывающую поблескивающих коленей.

– Ну и что?

Я пожал плечами.

– Вчера было двенадцатое, завтра будет четырнадцатое.

– Вы знаете, сколько себя помню – боялась летать. И сейчас боюсь.

– Не бойтесь, – я усмехнулся. – На машине ездить гораздо опаснее. И, кроме того, взгляните на вещи с другой стороны. Тринадцатое число сегодня во всем мире, даже на Южном полюсе. Если все начнут бояться, Земля остановится.