Накафельные рисунки

— Нет. Пока делаю наброски карандашами…

— Мне это близко.

Женщина пристально смотрела на меня, и я понял, что она не против продолжить наш разговор. Пришлось тактично удивиться:

— Действительно?

— Да, — брови ее дрогнули, — мою графику в одно время весьма хвалили. И я продолжаю рисовать, когда могу… Увы, здесь рисовать нечем…

— У вас нет карандашей?

— К сожалению…, — развела она руками.

Я глянул на свой арсенал:

— Возьмите мои…

Зрачки ее глаз мгновенно сузились:

— Принять подарок от незнакомого человека? А что я должна дать вам взамен? Я буду обязана позировать?…

Я покачал головой:

— Нет, что вы. Это просто подарок. Как коллега коллеге. А позировать, если не захотите, не нужно. Возьмите, пожалуйста, карандаши…

Она по-прежнему пристально, и как мне показалось, совсем не мигая, глядела на меня:

— У вас честные глаза…

— Я действительно не обманываю вас. Возьмите.

— Благодарю вас, — кивнула она и протянула руку.

Я сунул карандаши сквозь сетку. Женщина взяла их и довольно улыбнулась, разглядывая. Уходя, вновь повторила эхом:

— Может быть завтра…

Она ушла, оставив меня без рисунка, без карандашей, но с еще больше разгоревшимся интересом. Я не видел в этой женщине ничего болезненного. Она рассуждала достаточно здраво. Жесты были продуманы и спокойны. Ровные голос и дыхание. Речь воспитанного человека. Если бы я встретил эту «натурщицу» где-нибудь вне больничных стен и заговорил с ней, то вряд ли бы принял за пациентку лечебного заведения.

На следующий день она вышла во двор последней. Когда уже все гуляли. Когда мне подумалось, что какие-то причины удержали ее внутри. Женщина появилась, как только я, вздохнув, начал складывать мольберт.

— Здравствуйте, — приветствовала она меня с улыбкой, как старого знакомого.

— Здравствуйте. Ничего не случилось?

— Нет. Просто я рисовала и так увлеклась, что не заметила, как подошло время прогулки. Искусство захватывает, не так ли?

— Да… Совершенно верно.

Женщина смотрела на меня уже знакомым пристальным взглядом:

— И вы все еще хотите меня рисовать?

— Да, конечно.

Она не отводила глаз:

— Я много думала об этом. Видите ли, ведь это очень интимное дело — рисовать. И потом — я не знаю, что вы будете делать с моим изображением. Как вы меня нарисуете, кому будете показывать…

Этот взгляд ее практически немигающих глаз был мне в тягость. Я засуетился:

— Могу все рассказать…

Она остановила меня:

— Ну, что вы, я не хочу устраивать вам допрос. Давайте просто поговорим об искусстве. Я хочу, чтобы мы обменялись взглядами на разные аспекты…

Женщина присела на скамейку со своей стороны сетки. Раскрыла принесенный солнечный зонт.

Я подумал, что под видом вопросов о картинах, она попытается узнать о приходящем художнике побольше. Скрывать мне собственно было нечего, и потому приготовился отвечать прямо и быстро.

Однако ее, похоже, совершенно не интересовала моя биография. Женщина больше спрашивала о современных модных течениях, о стоимости картин, о художниках, с которыми я знаком, о моих однокурсниках и преподавателях. Слушала очень внимательно.

В конце своей лекции я так и сказал ей об этом:

— Вижу, что вам рисование действительно интересно и близко…

— Да, благодаря моей матери…

— Она была связана с искусством? — спросил я из вежливости.

— Нет. Но она привила мне любовь к красивым вещам и людям… Я столькому у нее научилась. Научилась, в том числе, жить красиво, не имея наследства или теплого местечка в большой компании. Мама всегда говорила: «Чтобы жить красиво, не обязательно тратить много сил и денег. Достаточно иметь голову…»

Она замолчала. Чтобы поддержать разговор, я посетовал:

— У меня вроде и голова на месте, но красивой жизни, увы…

— Разумеется, имеющейся головой нужно с умом распорядиться, — то ли улыбнулась, то ли облизнулась она. — А это уже — искусство…

Женщина просто преображалась у меня на глазах. Расслабленная спина ее выпрямилась. Спокойное лицо напряглось. В зеленых глазах зажегся холодный огонек:

— Ну, как, казалось бы, жить красиво мне — рядовому референту муниципального бюро? Не бог весть какая должность. Можно просидеть до конца дней своих на хлебе и воде, света белого не видя. Но, — она гордо, как-то по-змеиному повернула голову, — я живу так, что кому-то и не снилось. Практически ни в чем себе не отказываю. Многим о такой жизни только мечтать…

— И как вам это удается? — вновь подбодрил я ее.

Она вздохнула:

— Да, не все не понимают… Потому и живут абы как. А я из ста процентов возможности делаю двести, триста, пятьсот процентов…

— Как это?

Женщина повела плечами:

— На работе мне оплачивают полную медицинскую страховку — раз. Дают небольшую зарплату — два. При этом я на своем рабочем месте абсолютно ничего не делаю — три. Могу свободно отлучаться, когда мне нужно — четыре. Пользуюсь служебным телефоном, сколько захочу — пять. То есть, получаю гораздо больше, чем отдаю. Понимаете?

Я кивнул, и она продолжила:

— Но это не все. Такая работа мне позволяет быть в курсе того, что у нас в городе происходит: где, когда и какие события намечаются. В смысле — презентации, показы, вечеринки…

Женщина качнулась всем телом:

— До обеда я прозваниваю соответствующие точки, уточняю детали. И после обеда — вперед туда, где проводят интересные в материальном плане мероприятия. Магазины, торговые центры, бутики, кафе, рестораны… Все они время от времени устраивают маленькие праздники жизни, раздавая бесплатно всякие вещички, продукты. Где-то тебе мыло подарят, где-то кусок сыра. Там — платочки, здесь — колготки… Смешно смотреть, как теряется большинство посетителей. Если они дегустируют продукты, то пытаются как можно больше съесть, запихать в себя. Если получают в подарок одну вещь, то пожирают глазами все оставшиеся. Им и невдомек, что значительную часть показанного можно действительно унести с собой…

— Действительно?

Мой интерес ей определенно пришелся по вкусу. Она быстро крутнула головой, откинулась на спинку стула:

— Действительно… Но получить больше, чем предусмотрено организаторами, может только профессионал. Только тот, кто искушен во всех тонкостях… Профессионал за день обходит три-четыре лучших точки, действует быстро и эффективно. К месту демонстрации образцов или раздачи подарков он ведь подойдет не один раз. И не с пустыми руками: у меня и у моих коллег есть специальные сумки и сумочки, пакеты, особенные карманы, в которые можно класть подарки так, что их не будет видно. Я например, за один раз могу запросто унести несколько бутылок вина, десяток банок консервов, несколько мягких вещей, кучу коробочек всех размеров и дюжину бутербродов в придачу. Никто и не заметит. Каково, а?