Накануне

– О чём вы, Леонид Петрович? – Нервно расхаживающий по лаборатории мужчина в помятом костюме и рубашке с расстёгнутым воротом остановился и непонимающе посмотрел на него.

– Ну, об этом… – махнул он седой головой на кулёчки с порошками и простые весы с гирьками, лежащие на столе. – к 80 % железной окалины добавить 20 % алюминиевого порошка… это же термит получается! К нему по весу добавить 20 % карбида титана… А вдруг оно ка-а-ак е**нёт? Начальство-то, что эту бумажку написало, из НКВД – ему ничего не будет, а нас могут и к стенке прислонить по совокупности с вредительством…

– Вы, товарищ Казарин, пожалуйста не отступайте от рецептуры ни на йоту, не то за это нас скорее, как вы говорите, прислонят.

Рабочий насупился и принялся совочком перемешивать порошки в плошке, что-то бурча себе под нос. Затем, поставив в отверстие небольшого железного цилиндра стеклянную воронку, стал аккуратно засыпать в неё получившуюся смесь, проталкивая её вовнутрь стеклянной палочкой.

– Лучше, лучше трамбуйте… – теребит его бывший главный металлург Института Металлов.

Казарин послушно выполняет команду.

– Готово, – рапортует он, выдавив поршнем аккуратный полдюйма в диаметре столбик из спрессованного порошка. – Сергей Владимирович, а что если е**нёт?

– Не должно взорваться, – появляюсь я в двери лаборатории. – но прожечь стол может, так что на всякий случай давайте поставим этот столбик на кварцевое блюдце… вот так, сверху на него положим электрическую спиральку… вам лучше будет совсем выйти из комнаты.

– Нет, я с вами, Алексей Сергеевич…

– Хорошо, товарищ Дричек, оставайтесь…

"Специально сказал – товарищ… вон как у него глаза загорелись".

– … Накрываем это хозяйство кварцевым же колпаком и… – тяну руку к электрическому тумблеру.

– Стоп, – останавливает меня металлург. – возьмите, это – чёрные очки.

"По форме как мои крымские, но стёкла – закопчёное стекло"…

Все трое надеваем очки, щёлкаю выключателем и… яркая слепящая точка возникает под спиралью, распространяется на всё поперечное сечение стобика и начинает медленно опускаться… "Раз, два, три… согласно приложения к уголовному делу, о котором рассказывала Оля, процесс длится 10–12 секунд. Чёрт, поспешил… надо было кинокамеру принести".

Огненная волна, бегущая по цилиндру вниз невидимой кистью начинает перекрашивать его из чёрного цвета в тёмно-красный, но клубы густого серого дыма, запертые под прозрачным колпаком, через мгновение скрывают её от нашего взора. Хочу как факир сорвать кварцевый покров, но снова меня останавливает Дричек.

– Погодите, Алексей Сергеевич, может быть горячо… – откуда-то на свет появляются брезентовые руковицы.

Металлург и рабочий снимают защитные очки и склоняются над быстро темнеющим стобиком, из кармана первого появляется увеличительное стекло.

– Ну, что тут у нас? – Бормочет он себе под нос.

– По идее, Сергей Владимирович, должна была получиться сталь…. – седлаю стоящий рядом стул. – а что на самом деле вышло вы мне скажите.

– Сталь, говорите? Почему сталь? Из чего это следует? – Забеспокоился металлург. – Леонид Петрович, остудите пожалуйста образец.

– Ну я не уверен пока, давайте твёрдость её для начала измерим…

– Как вот так, без термообработки? – Усмехнулся Дричек, но быстро спрятал улыбку.

– Если моя информация верна, то для этого сорта стали она не требуется…

– Хорошо, – послушно кивает головой металлург. – если хотите получить результат быстро, то нам потребуется твердомер Роквелла.

"Уже приобрёл, в Америке, самый лучший, который мне посоветовали".

– Вот вам, товарищ Дричек, ключ от этой двери, – показываю на обитую железом дверь кладовой. – за ней, я думаю, вы найдёте всё что вам понадобится на первое время. Когда результаты будут готовы немедленно звоните мне. Вот телефон, мой номер в списке – первый.

* * *

– Чем порадуете, Сергей Владимирович? – Не дождавшись звонка, снова заворачиваю в только что организованную металлургическую лабораторию.

Седовласый завлаб потрясённо смотрит стеклянными глазами на отклонённую стрелку циферблата твердомера.

"И что это значит? На какую шкалу смотреть"?

– Товарищ Дричек… – Кладу руку на плечо металлурга.

– Шестьдесят по шкале "Ц"! – Поднимает большой палец Казарин.

– Да, шестьдесят, – опускает голову завлаб. – Вы понимаете, Алексей Сергеевич, я – металлург, я всю жизнь занимаюсь плавильными печами, поддержанием их тепловых режимов, тщательной дозировкой и очисткой компонентов шихты, закалкой стали. А тут на склоне моих лет…

"Блин, да ему же чуть за сорок"…

– … приходит совершенно посторонний в металлургии человек…

"Я-то посторонний, но инженер Евтушенко, который разработал этот СВС-процесс, как раз был в теме"…

– …и за двенадцать секунд, из отходов литейного производства, на лабораторном столе, почти без подвода энергии извне выплавляет сталь с твёрдостью, которой не имеют наши лучшие инструментальные стали…

– И ещё она закалки не требует. – Добавляет рабочий.

"Если бы всё было так просто… из отходов… а титан? По весу никак не меньше десяти процентов требуется для изготовления резцов, фрез и прочих бронебойных сердечников… А это по самым скромным подсчётам десятки если не сотни тонн крылатого металла будущего. Спасибо что по случаю удалось по наводке Ипатьева прикупить в Америке пару килограмм порошка карбида титана, но на постоянной основе и помногу такое сделать не удастся – нет его на рынке ни за какие деньги. Остаётся создавать своё производство… поближе к магниевому заводу в Соликамске".

– Действительно звучит неправдоподобно… – присаживаюсь на краешек стола. – поэтому для остальных это будет звучать так: учёный-металлург С.В. Дричек изобрёл новый сорт высокоуглеродистой инструментальной стали, который по своим свойствам вплотную приблизился к лучшим мировым образцам. Технология выплавки, что вы только что видели является совершенно секретной. Раскрытие её приведёт к гибели многих людей, которые рискуя жизнью добыли этот секрет…

Москва, площадь Дзержинского.

Управление НКВД, Спецотдел.

23 февраля 1938 года, 14:00.

– Скажите, арестованный, – следователь по важнейшим делам Прокуратуры СССР, коренастый плотный мужчина лет тридцати с глубокими залысинами на крупной голове, опускает глаза на листок бумаги лежащий перед ним. – когда и где вы написали жалкий пасквиль на товарища Сталина.

"Что я здесь делаю? Сказал же ему, задавать только такие вопросы, которые подразумевают однозначный ответ "да" или "нет". Что теперь мне с этой распечаткой делать?… Ладно, пусть пусть полиграф поработает как фактор психологического воздействия".