Наколдую любовь...
Шрифт:
– Не плачь, малая, мы ее найдем, обещаю.
Пообещал, хоть сам уже не верил. Дал отбой, тяжело вздохнул и вдруг услышал какой-то странный звук – будто кто-то носом шмыгнул. Марек насторожился, подскочил, осмотрелся: да нет, никого… Просто показалось.
Однако один из стогов как-то странно качнулся – явно не от ветра.
– Эй! – крикнул Марек, подходя ближе к подавшей признаки жизни копне сухой травы. – Агнеш, ты тут? Агнеш!
На зов его никто не вышел, носом больше не шмыгал. Все замерло вокруг, словно затаившись, но уже через минуту послышалось вдруг из стога приглушенное рыдание – сперва совсем тихое, сдержанное, а потом стог затрясся, хлюпанье и
– Не надо! Не подходи! Не надо!
Но Марек не отступал – ворошил стог, пока не показалась в нем зареванная пропажа.
– Ты что здесь делаешь?! Тебя все обыскались!
Желая вытащить Агнешку наружу, он, невзирая на мольбы, продолжал разгребать траву. А когда разгреб – опешил: отыскавшаяся девушка была абсолютно голой; она прижимала к себе спасительную траву, плакала и пыталась спрятать под ней наготу.
– Почему ты…
Ничего не понимая, Марек растерянно разглядывал ее голые ноги с поджатыми пальчиками, голые плечи, грудь, которую она отчаянно пыталась спрятать за коленками и травой, и заплаканное личико, с мольбой взирающее на него:
– Марек, не смотри на меня, - ревела Агнешка, сгорая от стыда. – Уйди! Уйди же! Я сама вернусь, когда стемнеет!
– Что?..
Наконец придя в себя, Марек снял футболку и протянул девушке:
– Вот, надень… Ну тихо, тихо, не плачь! Где твоя одежда?!
– Я не знаю! Только не выдавай меня, пожалуйста, – захлебывалась она слезами. – Я не вынесу, если об этом узнают!
В спешке натягивая футболку, Агнешка зашевелилась и невольно явила взору Марека следы размазанной крови на внутренней части бедер. Руки парня сжались в кулаки – даже девственность девчонки не остановила подонка, притащившего ее сюда…
– Скажи мне только одно, - потребовал Марек, - кто это сделал? Федька?
Стоило только упомянуть это имя, как Агнешка заревела пуще прежнего.
– Он… силой тебя взял?
– Нет. Я не знаю, как так получилось, Марек! Я ничего не понимаю! Он позвал меня на свидание… Мы гуляли, все было хорошо… Я не знаю, что потом произошло, но утром ни его, ни моей одежды уже не было…
– Тьфу ты, нашла с кем на свидания ходить! – разозлился Марек, но тут же, понимая, что девушке сейчас не до нравоучений, смягчился: - Ладно, с ним мы еще разберемся. Агнеш, ты только успокойся, ладно? Я позвоню Ярине – она одежду тебе принесет. Не бойся, мы никому ничего не скажем.
Через полчаса прибежала Яринка. Агнешка все еще сидела в стоге – хоть и надела она футболку Марека, но вылезать на свет наотрез отказалась.
И только когда пришла Ярина, Агнешка, переодевшись в платье, наконец покинула свое убежище. Но как же стыдно, как же погано ей было… Дневной свет пугал ее – даже одевшись, чувствовала она себя абсолютно голой в присутствии сестры и ее парня. Она боялась посмотреть им в глаза – казалось, смотрят они на нее и видят несмываемые следы ее падения; хоть и не корят, не говорят ничего, а в глубине души осуждают ее и презирают… А ведь дома еще и родители сейчас допрос устроят – им-то что сказать? Правду – точно не сумеет.
– Агнеш, ну успокойся, все позади, - подошла к ней Ярина и крепко обняла. – Пойдем домой, там мама с папой с ума сходят…
– Что я им скажу? – рыдала Агнешка. – Я не смогу, Ярин… Ну почему я такая дура, а?!
– Придумаем что-нибудь. Пойдем…
Родителям пришлось соврать. С трудом сдерживая слезы, сказала Агнешка, что просто заблудилась. Яринка с Мареком ее слова подтвердили. Правда, от сестры Агнешке к вечеру, когда
чуть успокоилась, все же влетело, – ну предупреждала же ее Яринка, что нехороший Федька человек, что дурная о нем молва ходит!Но что теперь-то об этом говорить? Что сделано – то сделано. Свернувшись калачиком на кровати, Агнешка проплакала тогда весь вечер, все думала, все задавалась одними и теми же вопросами… Как так получилось? За что с ней так жестоко поступили? Но ответа на свои вопросы так и не нашла.
Глава 13
Дело это, конечно, не Марека – Агнешка и сама виновата в том, что с ней случилось. Но речь сейчас шла не о ком-то, а о сестре его «малой», а значит, пора бы местной шпане дать понять, что если они посмеют обидеть кого-то из Яринкиной семьи, то отвечать им придется перед ним, Мареком, и пока он здесь, никакая мелочь озабоченная порядки свои в Хомячинках устанавливать не будет.
Утром следующего дня Марек шел на другой конец деревни, к дому местного хулигана и балабола Федьки. Руки чесались надавать пацану по шее, злость распирала; каким бы наивным и глупым ни был поступок девчонки, пользоваться этим – просто верх низости! И счастье Федькино, что вчера не до него было – сгоряча удавил бы Марек гаденыша.
Марек подошел к Федькиному дому и услышал голоса. Оказалось, не один он сюда пришел сегодня на разборки. Высокий забор из старого, поросшего мхом шифера не позволял увидеть, что творилось во дворе дома, но зато совсем не мешал услышать, как развеселые мужские голоса перебивались другим – тоненьким, женским. Узнав этот голосок, Марек чертыхнулся и со всей дури толкнул хлипкую дверцу в заборе. Та с легкостью распахнулась.
Открывшаяся взору картина поражала своей циничностью.
На ступеньках крылечка покосившейся от времени избы сидел, растопырив ноги, Федька и с нахальной улыбкой смотрел, как по двору за его братьями, как собачонка, бегает Агнешка и плачет. В руках мальчишки держали палки: у одного, подобно флагу, развевалось на ветру ее платье, у другого – маленькие трусики. С веселым улюлюканьем бегали они по двору, размахивая трофеями, и измывались над несчастной девушкой:
– Агнешка, а покажи сиськи!
– Агнешка, а со мной на сеновал пойдешь? Я не хуже Федьки! У меня тоже большой!
Как дикие обезьяны кружили они вокруг Агнешки, весело приплясывали, имитируя недвусмысленные пошлые движения, и строили гримасы. Стоило ей броситься к кому-то одному, как другой тут же, пользуясь случаем, подкрадывался со спины и задирал ей платье. Она оборачивалась – нападал первый. Девушка плакала; она то останавливалась, понимая, что силы не равны и парней ей не одолеть, то вновь, надеясь на что-то, подпрыгивала, когда те, дразня, подходили ближе, приспускали палки и манили иллюзорной возможностью схватить украденные вещи. И она, захлебываясь слезами, поддавалась, прыгала, веселя подонков, но другого выхода у нее не было – пока ее вещи находились в их руках, в любой момент о ее позоре могло стать известно всей деревне.
Появление Марека они заметили только тогда, когда самый младший из них вдруг неожиданно оказался на земле, встретившись с крепким кулаком.
– Марек, ты чего?! – веселье на лице среднего брата тут же сменилось растерянностью. – Да мы же просто шутим…
Но шуток их не поняли, и уже через мгновенье парень приземлился рядом с постанывающим братом. Агнешка тут же бросилась забирать свои вещи, а Марек, ни слова не говоря, направился к Федьке: спотыкаясь, тот бросился в дом, но Марек оказался шустрее – выволок подонка с крылечка и от души заехал ему в челюсть.