Наложница дракона
Шрифт:
— Исам, — простонала я.
— Я нашел тебя, это главное, — перебил Исам. — И нашел бы снова. В тысяче миров. Ты — моя, принцесса Таши. Только моя.
Твоя, — хотела подтвердить я, но не стала. Зачем говорить вслух, что итак понятно? Но даже несмотря на это, несмотря на то, что нас с Исамом соединило нечто большее, чем влечение в человеческой ипостаси, я понимала, что это не то, о чем говорил отчим, когда рассуждал о любви. А на меньшее я была не согласна.
Глава 14
Я мерила шагами «взлетную» площадку.
Он улетел на рассвете. Несмотря на то, что мои настоятельные советы взять меня с собой и прекратить, наконец, это шоу с подавлением моего дракона, которые, как всегда, остались без ответа, я не чувствовала злости. Почти…
Во-первых, потому, что стоило вспомнить папахена, могучего дракона, верховного предводителя Огненного дракарата… Мороз шел по коже…
А во-вторых, потому что бессильная ярость — это не совсем злость.
Из головы не шло заверение отца, что лучше мертвая дочь, чем непокорная. Я знала тогда и знаю сейчас, — он не шутил, и понимаю, что Исама он не пощадит. Я надеялась, что предводитель Ледяного клана не даст сыну погибнуть… и одновременно понимала, что никто не вмешается. Насколько я успела узнать драконов, понятие чести для них превыше всего. Тем более болезненными были упреки Исама в том, что я, как и мой отец, не ведаю чести. И я в упор не понимала, о чем он, а дракон не объяснял.
— Черт! Черт! Черт! Черт! — только и могла повторять я.
— Оставайся на территории дома, — попросил Исам, прежде, чем обернуться. — Пожалуйста, Таша. Пообещай, что будешь ждать меня.
— Обещаю, — сказала я, зная, что свое обещание сдержу.
— Если со мной что-то случиться, Ледяной клан защитит тебя.
— Зачем всему клану вставать на защиту твоей наложницы? Чтобы отдать меня другому? В качестве породистой самки, да? — не удержалась я.
Твердые пальцы Исама взяли меня за подбородок, поднимая лицо.
— Пожалуйста, Таша, — проговорил он. — Не говори так.
И я промолчала. Потому что что скажешь тому, кто идет биться за тебя?
Конечно, было бы просто феерично, если бы Исам бился за мою свободу… Но, видно, для драконов это чересчур. Единственная свобода, за которую они готовы сражаться до последнего — их собственная.
И все же Исам сражался за меня. Должно быть, на языке драконов это значило… любовь? Я не знала. Исам ни разу не говорил о любви.
Вчера я самым решительным образом пресекла его попытки домогательства. Это было легче обычного.
Потому что обычно я привыкла бороться со своим телом… и натиском дракона… Вчера же страх за него пересилил даже желание. Не хотелось думать, что эта ночь, которую мы проводили в одном доме, могла быть последней… Не хотелось, но думалось.
И все-таки удалось выставить его из комнаты. Мотивируя тем, что я все равно не соглашусь, а он не оставит попыток совратить меня с пути праведного, и в итоге не выспится перед боем, а Мичио Кинриу… Отец слишком серьезный противник, чтобы им можно было пренебречь.
На удивление, меня послушались. И даже ушли.
Стоило Исаму покинуть комнату, я без сил упала на кровать и разрыдалась. По-детски, с надрывом,
потому что было страшно, было плохо, грустно и неправильно.А потом кто-то спрыгнул с подоконника и тихо сказал:
— Саша… Пожалуйста, не надо. Я же тебя чувствую.
И это так волнительно прозвучало, так интимно, как тогда, когда он сказал мне: «Я в тебя верю» … И неважно, что между нами встало что-то, что превратило прежнего Исама, заботливого, понимающего в шовиниста-собственника… Хотя может и не превращало, сколько мы там знакомы… И да, это все неважно, потому что он был рядом и он меня чувствовал.
— Если действительно хочешь, чтобы я провел эту ночь спокойно, чтобы выспался, как следует, пожалуйста, не грусти. Не рви сердца ни мне, ни себе. Я справлюсь, Таша. Просто дождись меня.
И я тогда, устыдившись своей истерики по-быстрому в купальню сгоняла, а потом вернулась к Исаму, который в постели меня поджидал.
Дракон окинул меня, в халатик закутанную напряженным таким взглядом и поинтересовался, а нельзя ли мне еще платье надеть… Несколько. Все.
— Еще бы трусят, исключительно контрацепции ради, — буркнула я под нос, но меня не поняли. Должно быть, в мире драконом слова «контрацепция» нет.
А потом я свернулась калачиком под боком Исама, я — под одеялом, он — сверху. И меня обняли и в макушку нежно-нежно поцеловали, и заверили, что все будет хорошо. И я как-то сразу провалилась в сон, и спала спокойно до самого утра.
… И вот, он улетел, поцеловав на прощание, заверив, что все будет хорошо. И настала моя очередь сказать ему, что я в него верю…
Должно быть, какой-то гадости от папахена Исам все же опасался, потому что помимо Скирона меня охраняло еще четверо драконов. По-крайней мере, столько я насчитала. Драконы близко не подлетали, на площадку нашего дома тем более не приземлялись, но по тому, что держались поблизости, я поняла, что они здесь не просто так…
Шаги по площадке перемежались отжиманиями, потом снова возобновлялись шаги, потом я снова отжималась, снова шагала, снова вглядывалась вдаль. Когда поняла, что несмотря на небольшую площадь, намотала энное количество километров, уселась прямо на теплый камень.
Скирон пробовал развлечь меня, показывая, как здорово он научился не только завязывать узлы на салфетках, но и связывать их между собой. Я рассеянно понаблюдала это действо и похвалила духа ветра. А потом попробовала погладить его, точнее, представлять, что глажу твердую поверхность (в Скирона то и дело проваливалась рука).
Сосредоточившись, я стала водить ладонью над Скироном, и пытаться максимально сконцентрироваться на ощущениях в ладони. Дух ветра, который изображал воздушного дракончика, принялся довольно посвистывать и выгибаться под моими прикосновениями, как самая обычная кошка.
— Ты молодец, — бормотала я, радуясь, что могу отвлечься от тревожных мыслей. — Настоящий герой. Вон какие узлы научился вязать. Интересно, там в комнате Исама есть к чему привязать спасительную «соломинку»?
Скирон посмотрел на меня вопросительно, соскользнул с колен и, подхватив с поверхности площадки салфетку, завязал ее вокруг ножки стола.