Нам бы день простоять, да ночь продержаться!
Шрифт:
Правда сразу после их возвращения она появились снова. И уже явно начинала наглеть в предвкушении скорого разгула. Судя по ее поведению, больше похожему на разведку боем, предстоящая ночь обещала быть весьма содержательной. Но это, пожалуй, и к лучшему. Устали все жутко, а потому считали, что лучше отбиваться в полную силу на подготовленных рубежах, чем тащиться по минам или сидеть в тревожной темноте и тишине и гадать, какую пакость эти узкоглазые опять выкинут.
Но высшее командование такую точку зрения отнюдь не разделяло. Оно пребывало в весьма растрепанных чувствах. За истекшие сутки произошло слишком много непредвиденного. Неожиданности сыпались отовсюду, начиная с погоды и вызванных этим навигационных ошибок, и заканчивая сюрпризами от противника. В то, что они закончились, совершенно не верилось.
Самый главный козырь – внезапность атаки – оказался потерян еще на старте, ни одна из домашних заготовок не сработала так, как планировалось, а теперь еще и предстояла ночевка во враждебных водах с разозленным
Между тем никакой определенности с общей ситуацией, в первую очередь из-за отсутствия сведений о положении дел, у Небогатова не было. Для решения этой первоочередной проблемы великий князь Михаил предложил отправить для связи с первой ударной группой и выяснения обстановки в районе Тагоэ какой-нибудь из эсминцев.
Согласовать дальнейшие действия сейчас было просто жизненно необходимо, так как от первоначальных планов ничего уже не осталось. Судя по тому факту, что светосигнальную связь с нашими силами, атакующими из залива Сагами, так и не удалось установить, там ситуация примерно та же. Они, вероятно, тоже столкнулись с непредвиденными трудностями, заметно осложнившими дело.
Дубасов с таким предложением был полностью согласен и приказал снять с дозоров и вызвать в гавань «Громящего» с «Видным» для пополнения запасов и последующей отправки их связными судами за Миуру. Но по независящим от них причинам миноносцы задержались и смогли встать на бункеровку только после полуночи. Такая задержка уже ставила под сомнение возможность их успешного прорыва через пролив Урага в южном направлении и благополучного возвращения назад до рассвета, учитывая необходимое время для поиска отряда Небогатова и обмена штабной корреспонденцией.
Командир «Видного» капитан второго ранга Бурнаховский, назначенный старшим в группе, отправил соответствующий запрос в штаб. Но в ответ нарвался на встречный запрос об обосновании задержки выполнения ответственного задания, которое никто не отменял. Там явно нервничали и торопили. Да и было от чего.
Не став углубляться и осложнять далее, бункеровку свернули, едва начав, иначе вообще не имело смысла трогаться с места. Это обстоятельство наложило серьезные ограничения на автономность посыльных. Но иного выбора не оставалось. В итоге эсминцы отправились в свой опасный рейс уже после завершения первого раунда ночных схваток с японскими миноносцами, в самый разгар нового приступа стрельбы где-то в районе Обицу, снова сопровождавшегося мощными световыми эффектами.
Японские атаки начались еще до наступления полной темноты. Кроме отбитых нападений эсминцев и вспомогательных крейсеров со стороны Ураги уже в глубоких сумерках, как и ожидалось, резко активизировалась японская мелюзга. Первую вылазку удачно сорвали прорыватели-эвакуаторы, так что массированного наплыва в самый неподходящий момент (когда еще только заканчивали втягиваться в открытый проход в боне) не получилось. Но спустя менее чем полчаса после их возвращения попытка повторилась.
Поодиночке и группами небольшие суда потянулись к северному краю бухты сначала вдоль побережья со стороны Чибы, а потом и со стороны Иокогамы и Токио, где, видимо, хотели спрятаться, но передумали, осознав, что за ними никто не гонится. Об их появлении своевременно сообщили береговые посты, после чего объявили боевую тревогу.
Наткнувшись на катерные дозоры, выдвинутые навстречу и сразу выдавшие каскады осветительных ракет, они не стали вилять, а наоборот – бросились вперед. Несмотря на серьезные одномоментные потери от дружного залпа с катеров сторожевыми минами [24] и сразу за этим хлестнувших в накатывавшие шеренги пулеметных очередей и мелких снарядов, они вяло огрызались, но упорно лезли дальше. А получив серьезную поддержку в виде нескольких каботажников, вооруженных легкими скорострельными пушками, обслуживаемыми хорошо обученными расчетами, довольно быстро отжали наших катерников сначала до Содегауры, а затем и до самого заграждения, где в дело вступили ждавшие этого батареи и пулеметные позиции, существенно перекрывавшие по огневой мощи «пукалки» вооруженных шлюпок.
24
В реальной истории на Второй эскадре во время плавания изготовили сторожевые мины, «предназначенные, главным образом, для употребления в сторожевой цепи против прорывающихся миноносцев». Об этом говорится в циркуляре Штаба эскадры № 38 от 12.01.1905 г. Мина была надкалиберной и крепилась к шесту, вкладываемому в ствол 47-миллиметровой пушки. После ряда испытаний и опытных стрельб вышел циркуляр № 141 от 21.02.1905 года. Согласно ему «запальный пироксилин для заряжания сторожевых мин и пороховые заряды для стрельбы ими следует принять с броненосца “Бородино”. На каждую мину надо принять 15 сплошных шашек призматического пироксилина, относительно 2-х рассверленных шашек поступать по циркуляру № 38. Для порохового заряда принять три шашки призматического пороха». Мина приспособлена для стрельбы из 47-миллиметровой пушки и при угле возвышения орудия около 12° и при нижеуказанном заряде пролетает около 500 футов по воздуху
и 20–40 футов по воде, при этом точно держит данное направление. Взрыв мины происходит при попадании ее в твердый предмет. Мина состоит из железного корпуса, к переднему донышку которого присоединяется ударник с боевой и предохранительными чеками, совершенно того же устройства, что у метательной мины, задняя крышка снабжена патрубком для вставления ясеневого хвоста. Мина заряжается запальным пироксилином: на оболочку капсюльной трубки надеваются две рассверленные шашки, остальное пространство заполняется сплошными шашками и кусками пироксилина. Вес заряда при 2–3 % влажности не должен превышать 10 фунтов (от 9 1/2 до 10); при хорошей же плотности заряжания в мину можно поместить около 13 фунтов. Поэтому под крышку приходится ставить деревянную крестовину для удержания заряда на месте. Для выбрасывания мины из пушки после целого ряда выстрелов с миноносца «Быстрый» остановились на следующем заряде: в пустую гильзу патрона 47 мм насыпается на донышко 4 грамма артиллерийского пороха, на него ставятся 3 шашки призматического пороха, вес которых – 150 граммов. Шашки удерживаются на месте картонным пыжом, остальное пространство в гильзе заполняется паклей (слабо), хвост мины вставляется в дуло орудия; хвост должен быть такой длины, чтобы при прилегании патрубка к дульному срезу конец хвоста отстоял от конической части каморы на 4 1/2 , каковое пространство заполняется пыжом. Пыж состоит из асбестовых кружков, перетянутых по производящим образуемого цилиндрика парусной ниткой, накрест. При испытаниях употреблялось от 22 до 25 кружков, вырезанных из листового асбеста в 3/16 толщиною. Пыж забивается пробойником и при вставлении хвоста прижимается им к гильзе. При выстреле орудию дают угол возвышения около 12°, для установки служит минный уровень. Можно сделать на станке постоянную метку. Приготовление мины к выстрелу производится следующим образом: 1) открывают затвор орудия и забивают пыж; 2) ыставляют на место гильзу и закрывают, затвор; 3) в это же время присоединяют к ударнику капсюльную трубку со вложенным в неё капсюлем, убедившись, что обе чеки на месте; 4) навинчивают ударник на мину, (кожаная прокладка должна быть на месте); 5) вставляют хвост мины в дуло орудия, нажимая им на пыж; 6) вынимают предохранительную чеку, которая передается офицеру. На минный или паровой катер мина подается с навинченным ударником, со вставленным капсюлем и предохранительной чекой. Сторожевые мины заряжаются и хранятся согласно правилам по минному делу, относящимся до запальных стаканов; заряды для стрельбы ими хранятся, как заряды для стрельбы метательными минами. Главные веса и размерения сторожевой мины следующие. Полный вес мины с зарядом и ударником около 23 ф. Вес корпуса с ударником 13 1/2 –13 1/3 . Вес ударника 7/8 –2. Вес заряда 9 1/2 –10. Длина хвоста от патрубка до заднего конца 4 ф. 11 д. Полная длина хвоста 5 ф. 2 д.»Дальше была бойня! Ее участники позже рассказывали, что в мерцающем свете спускавшихся на парашютах люстр казалось, будто противник накатывался сплошной волной, совершенно игнорируя достаточно плотный артиллерийский и пулеметный огонь с катеров, а потом и с берега. Небольшие японские пароходы, шхуны, катера, боты, сайпаны, даже чуть ли не гребные рыбацкие посудины, в подавляющем своем большинстве даже не имевшие никакого вооружения, упорно ползли к бухте. На смену разбитым или подожженным в освещенной полосе из дыма, не успевавшего развеиваться, сразу появлялись другие, за ними следующие, во все возрастающих количествах.
На патрульных катерах в такой суматохе перезарядить орудия минами повторно уже даже не пытались. Несмотря на отработанный до автоматизма процесс, времени такая возня с полутораметровым боеприпасом, засовываемым в дула с целой охапкой пыжей, отнимала немало. Так что просто активно палили штатными боеприпасами во все чужое, что видели. А поскольку видели много чего такого, вскоре почти полностью израсходовали боезапас для пушек и пулеметов. В кожухах бурно кипела вода, воняло перегретым металлом и сгоревшей краской, вздувшейся и слезавшей с постоянно обливаемых стволов пластами. Начались заклинивания.
Дистанции сохранялись минимальные, так что в ответ тоже прилетало обильно. Из экипажей больше половины оказались убиты или ранены, из-за чего многим пришлось уйти за сети. Ломаная линия этих заграждений, связывавших островки притопленной портовой и речной мелочи, густо утыканной пушками и пулеметами, на некоторое время стала настоящим волноломом, о который разбивались накатывавшиеся волны самоубийц.
В столь бесперспективных фанатичных атаках трудно было уловить хоть тень смысла. С самого начала было ясно, что после потери внезапности не оставалось даже малейшего шанса продавить эту линию, а потом еще и преодолеть под огнем от полутора до двух с половиной миль простреливаемых вдоль и поперек вод внутренней акватории до стоянок больших кораблей. Но японцы лезли и лезли на убой.
И это была только первая за ту ночь «Банзай-атака». От висевших в небе осветительных ракет и множества горевших на плаву небольших судов над северным входом в бухту Кисарадзу стояло яркое зарево, очень хорошо видимое почти из любой точки залива, несмотря на штормовую хмарь, секущую ветренной сыростью. Его отсветы доставали даже до стоянки флота. Возможно, именно для этого все и затевалось. Не воспользоваться таким прекрасным ориентиром самураи просто не могли.
На всех кораблях в Кисарадзу с минуты на минуту ждали появления более опасных миноносцев и вспомогательных крейсеров. И они появились. Но самую первую их вылазку удалось сорвать еще до ее начала.