Нам нельзя

С очкастой, сушёной обезьяной на Ибицу! Ура, я сейчас копыта отброшу от счастья…

— Кать, чего молчишь?

— Больше покупателей на мою целку не нашлось? — скривилась я.

— Я думала ты уже взрослая.

— Мам, а любовь?

Она расхохоталась в полный голос.

— Какая любовь, милая? Нет в этом мире любви, кроме материнской.

— Похоже и её нет, — тяжело вздохнула я.

— Вот не груби мне! Егор говорил, что ты за языком не следишь.

— Мам, ты сама-то взрослая? Золушка — это сказка. В жизни такие браки оканчиваются плачевно.

— Слишком умная выросла, такие, как ты, в браке несчастны всегда!

Егор заехал во двор. Пока он не появился в доме, я свалила к себе.

Неплохая перспективка! С сушёной очкастой обезьяной на Ибицу, а потом Золушкой к его мамаше под плётку.

Или с Линёвым и его гаремом любовниц в пять сотен, в новую квартиру. А в его новую машины любовницы не влезут. Придётся покупать три туристических автобуса, чтобы семьёй на отдых ездить.

Я набрала в поисковике: «Сколько мест в туристическом автобусе».

Придётся покупать двенадцать туристических автобусов для любовниц Линёва, остальных пихать в багажное отделение.

Рассмеявшись, я включила телефон.

А там такое!

Трэш походу опять потратил все деньги. Штук двадцать оправдательных сообщений, что не спал с Нафаней. Последнее «ты мне нужна, Кис» было четыре часа назад.

Три сообщения от Макса Котова с приглашением на день рождения. Оказывается, можно без подарка, оказывается, он и такси вызовет, если надо. А потом он ещё три раза звонил.

На часах было половина девятого, когда позвонила пьяная Куча.

— Саша, нахрен, ты всем раздаёшь мой телефон?

— А чётакова? — борзо заявила Куча.

— Нам ещё вместе биологию сдавать.

Нависла пауза.

— Смени номер. Я тебе не за этим Тугара. Что не пришла к Максу? Он печальный сидит, ждёт. Тебя одну ждёт.

Для любовниц Макса хватит двух автобусов.

— Я точно не приеду, — ответила я.

— Не сохни ты по Трэшу. Есть такая инфа, — она стала говорить шёпотом. — Что в посёлок героин привезли. Там где травка, там и героин. А Трэш как раз собирался сегодня к Арбузову. Колька даже в школу пришёл вытаскивать Никитоса…

Я резко отключила телефон. И набрала номер Соньки.

— О, Тугара, здоров. Ты у Макса? — отозвалась Лядина.

— Нет, — обеспокоенно выпалила я. Похоже, она тоже дома сидела, латынь зубрила. — Соня, Куча треплет, что герыч в посёлке появился. Это тяжёлый наркотик!

— Тугара, не кипишуй. Если уж Куча знает, то и менты тоже в курсе… Ты хочешь сказать? Да, ну нафиг! Катька, не станет он!

— Его этот цыган к себе пригласил. Силой заставят или соблазнят как-нибудь. Соня, если даже не станет, а будет облава… Где мне его найти?

— Арбузова? Посмотри на карте Садовая улица, там бараки и номеров нет, самый крайней к лесу.

— Спасибо.

Я сломя голову кинулась вниз, чуть не улетев с лестницы. А в мыслях полный сумбур. На губах чуть ли не молитва: «Трэш, не смей!»

— Катя, ты куда?! — испугалась мама, выскочила посмотреть на меня.

— Мам, мне срочно. Беда с одноклассником, вопрос жизни и смерти!

Я на бегу застёгивала куртку, и надевала перчатки. Поправив шапку, вскочила на велик и понеслась от дома по улице.

Включила фонарик на руле. Он мигал и плохо освещал дорогу. Пошёл дождь со снегом, и видимость была нулевая.

Рулила одной рукой, другой смотрела карту дорог. Можно было не заезжать в посёлок, а свернуть к коттеджам и через лес выехать на трассу, а там рукой подать до отдалённого района. Сунув телефон в карман куртки, я полетела вперёд, выжимая из себя все силы.

Приходилось щуриться и морщиться. Стихия разыгралась не на шутку. Через пятнадцать минут, я была мокрая до нитки, но всё равно ехала.

Остались за спиной коттеджи и лесопильный комбинат. Я по тайге пробиралась до трассы. Она маячила впереди мощными фонарями. Пришлось трудиться, чтобы подняться в горку.

На трассе ехать было гораздо легче.

Через несколько километров, я выехала на отворотуку с отвратительной дорогой. И попала туда, где ни разу не была.

Фонарь был один и только у одного покосившегося домика. Старые сараи, куча хлама и свалка. Это какой-то дикий трэш, а не место.

Я подъехала ближе к дому, на меня налетели собаки, пришлось слезть с велосипеда и свистнуть.

На свист вышло несколько мужиков. Они, как их псы, были облезлыми, дрищиватыми, но с оскалами. И глаза так же горели. Зверьё.

Цыгане меня с трудом рассмотрели, сквозь мокрый буран. Разогнали собак.

— Здрасьте, я к Коле Арбузову! — крикнула им.

Один седой махнул в сторону, показав, что мне нужен следующий дом.

Я поехала туда, увязла в грязи по колено. С трудом дотащила, велик, кинув его у сгнившего жигулёнка.

В дом была протоптана дорожка.

Я нащупала дверь. Открыла её и вошла внутрь, замерев на пороге.

В доме было мало света и очень много людей. И не только цыгане, но и русские. Мимо меня прошла толстая девка. Остановилась и вернулась к входной двери. У неё была толстая чёрная коса, что торчала из-под цветастого платка. В ушах золотые кольца. Жуткая розовая кофточка и несчитанное количество юбок, надетые одна на другую. Цыганка поставила кулаки в бока, стараясь скрыть от меня то, что зажимает в кулаке жгут. Самый настоящий медицинский, которым затягивают руку при сдаче крови.

Я с трудом сглотнула. Сволочи!!!

Видимо девка по взгляду поняла, что я на грани срыва и улыбнулась золотыми зубами:

— Бахталэс, чаялэ. Кого надо?

— Трэша, — зло прошипела я.

— Туда иди, — кивнула в сторону открытых дверей в жилую комнату.

На меня смотрели во все глаза. Я, как будто шла по клетке с голодными львами. Такие рожи, что хотелось испариться! Воняло какой-то травой, выпивкой и сигаретным дымом.

В комнате люди сидели на полу, на кровати, на скамейках и стульях. Кто-то разговаривал, кто-то…