Нам нельзя

Меня ничего не волновало, тем более семья матери. У меня свои отношения, и я уже понимала, что мои одноклассники, особенно один, мне дороги.

В своей комнате, я завалилась на кровать с телефоном и перевела на номер Трэша нормальную сумму денег. Облегчённо вздохнула.

Звонок раздался через три минуты. И даже не глядя на номер, я знала, что звонит Трэш. Улыбнулась этому.

Возмущённый, гордый, недовольный, что я за него плачу. Но звонит! Не пересылает деньги обратно. Потому что деньги пустое, а главное общение!

— И что это было? Зачем деньги мне положила? — крысился.

Голос хриплый, недовольный. Я даже представила, как светятся его глаза от досады, что он сам не может оплатить разговор, и в тоже время от счастья, что может позвонить мне.

— Чтобы говорить с тобой. У тебя даже входящие заблокированы, — тихо, нежно и ласково прошептала я.

Там, на другом конце замешательство. Он шёл, я слышала его тяжёлое дыхание. Далеко идти до посёлка.

— Говори, — бросил он мне. — Ты боишься своего отчима?

Трэш защитник.

Назвал меня шлюхой, я его дебилом и уродом, а всё равно считает меня своей и готов защищать.

— Нет. Ему не нравятся мои одноклассники. Не хочу матери портить погоду в семье, — я не могла избавиться от идиотской улыбки на лице.

— Слышь, Кис. Если какие проблемы, ты мне говори.

— У меня есть проблема. С одним очень странным типом, который вначале мне жвачку в волосы налепил, а потом просил волосы больше не прятать.

Трэш заржал.

— Киска, у тебя больше не будет с ним проблем.

— Обещаешь?

— Ага. Ты платила, ещё будем говорить?

— Нет, — я отключила звонок.

Ко мне наверх поднимался Егор.

Встал в лестничном пролёте. Я его слишком сильно во всём подозревала, поэтому он ко мне в комнату боялся заходить. Хоть и рычал, но на своей территории. Чердак я отвоевала себе, недовольными взглядами, и молчаливым угнетением.

— Я просил тебя с ним не общаться, — зло бросил он через весь чердак.

Не долетело.

Мне на телефон пришло смс.

— Ещё раз повторяю, это мои одноклассники, — шипя, ответила я.

— Тебя изнасилуют, убьют, а мне Свете объяснять, почему я за семьёй присмотреть не могу.

— Вот когда изнасилуют и убьют, тогда и приходи.

Пришло ещё одно смс.

— Ты становишься невыносимой, Екатерина, — он сложил руки на груди. А я так и не удосужилась встать с кровати.

— Невыносимая у нас только вонь от твоих ботинок в прихожей, — бесил. Когда я уже уеду от них?

— Я скажу матери, что ты мне нагрубила.

— Беги, жалуйся, — не сдержала смешок.

— Пока тебе нет восемнадцати, я тебя высеку.

— Скину на попытку изнасилования, — предупредила я. — Егор, потерпи меня ещё полгода, я свалю отсюда и не увидишь.

— Глупая ты и мелкая, — вздохнул мужчина. — Не в доме дело, а в том, как опасно с неадекватными подростками связываться. В посёлке нет нормальных парней.

— Знаешь, потому что сам отсюда?

— Именно, — он стал спускаться с лестницы, исчезнув из вида.

Я рванула к телефону.

«Ты чего трубку так бросаешь?»

«Ты тапкам по попе получишь, киса».

Всем хочется меня отшлёпать, но у всех руки коротки.

Глава 7

Утром было темно и холодно. Я ехала к школе, не замёрзла, но на руках уже были перчатки, а на голове чёрная шапочка.

Мокрую землю, засохшую траву и увядшие кусты трогал иней. А на лужицах появлялись сахарные кромки льда. Колёса скользили, но я упорно буду ездить до снегопадов. Ходить пешком в такую даль меньше всего хочется.

У школы было шумно. Я приковывала своего двухколёсного коня к стойке. Подняла глаза, когда увидела рядом с задним колесом рваные кеды.

Трэшу хорошо, он рядом со школой живёт. Ему и нарягаться не нужно. Я сразу стащила с головы шапку. Кто далеко живёт, вечно упакованный и не модный.

Сегодня с утра мама заплела мне две косы. Её пробило на воспоминания. Долго и нудно рассказывала, как она меня провожала в первый класс. Оказывается, тогда у меня было три волосины, и ей хотелось меня остричь.

— Здоров, кис, — Никита внимательно на меня смотрел с улыбкой.

— Привет, Трэш, — я выпрямилась, поправив на плече ремень сумки.

Мы в школу пошли не сразу, постояли, помолчали.

— Ну что, сумку мою носить будешь, как перваклашка? — усмехнулась я.

— Давай, — протянул он руку.

— Да, ладно, — я направилась в школу, а у самой бабочки в животе, крылышками «бяк-бяк-бяк-бяк». — Что у нас алгебра первая?

— Угу, — он шёл за моей спиной в интимной близости. И наша пара от этого привлекала внимание.

Всё. Теперь поженят. И мне не обидно, я почему-то рада этому.

Анечка скромно стояла у гардероба, поникнув головой. Заметив меня, расцвела.

— Привет, Ань, — я её обняла. Вычитала, что это обязательно для забитых. Вот прямо, как чистый воздух и вода.

— Привет, Кать. Я вчера к тебе приходила, а ты с Сонькой гуляла.

Вот этого мне только не хватало! Она что, ревнует? Приехали.

Улыбка не пропадала, потому что Трэш даже куртку вешать увязался за мной. От него пахло чем-то знакомым, и я бы даже сказала родным. Его горячий взгляд от меня не отрывался, и я ощущала его чуть ли не физически.

Его пальцы тронули мои. По телу пробежала дрожь. Волнительное состояние окутало с головой. И это одно прикосновение, что будет, если я его поцелую?

А вот не поцелую! Я игриво подмигнула Савинову и отвернулась. За руку взяла Аньку.

Мы поднимались на второй этаж втроём. Трэш, как личная охрана, как курица над цыплятами возвышался над нами и закудахтал матерщиной, когда увидел Котова.

— Кэт, привет! — крикнул через весь коридор Макс, приблизиться побоялся.

— Привет! — весело помахала ему рукой, и Анька тоже.