Нам нельзя

— Привет, Катя, — она чмокнула меня в щёку и полезла целоваться с Бахрей, которая вылизала ей всё лицо.

— Тут её коврик, — я расстегнула рюкзак и стала доставать собачьи вещички. — Поводок. Но надо намордник купить, в городе без этого нельзя.

— Проходи, — суетилась Анечка, забирая у меня шапку. — Чая попьём. Кушать хочешь?

— Нет, чай самое оно, — улыбнулась я и стала раздеваться.

О том, что я везу собаку, в этом доме знали. Поэтому приехала я с разрешения.

— Аня, порода серьёзная, нужно прямо сегодня заняться воспитанием, пока не поздно, — говорила я Анечке, которая убежала с Бахрей на кухню.

— Я знаю, я уже всё прочитала!

— Сейчас вложишься, всю жизнь наслаждаться будешь.

Блин, Трэш. А может правильно всё у тебя получилось? Сейчас ты в нужном месте человеком станешь, а я потом всю жизнь наслаждаться буду.

На кухне было очень красиво и уютно. Анечка выложила на стол тортик и погрозила Бахре, которая пыталась сунуть нос на стол.

Красивые чашки в наборе с чайником. Всё прилично.

— Ты в школу ходишь? — спросила я, намывая руки.

— Нет. Я воспользовалась твоей идеей, и ушла на дистанционное обучение. Мне много по врачам ходить. И Бахря у меня теперь.

Она с особой любовью посмотрела на щенка.

— А папа как?

— Всё хорошо, папа у меня нормальный, только любовниц часто меняет. Не помню, как это называется.

— Это называется “жопа”, Анечка, — обозлилась я на весь мужской род. — Кризис среднего возраста. Они вначале пьют из тебя все соки, а потом кидают ради молоденьких.

— Может, не стоит рано замуж выходить, — осторожно сказала она, внимательно изучая мою реакцию.

— От людей зависит, возрастные браки тоже ломаются, — я попробовала вкусный торт и дала Бахре кусочек.

— Твой папа так же делал? — печально спросила она.

— Нет. Он вкалывал до сорока лет, потом нашёл себе восемнадцатилетнюю и женился. Хватило благоразумия не испортить какой-то женщине жизнь.

Трэш! Может и ты, будешь благоразумным, отвянешь от меня? К сорока годам с твоими закидонами от меня ничего не останется.

Мы попили чай. А потом зарычала Бахря и пришлось её придержать за ошейник.

В квартиру пришёл отец Анечки. Голубоглазый блондин. Рядом с ним молодая женщина. Чистой воды прошмандовка. Приходилось в жизни таких видеть. Моя мама, например, в состоянии поиска хорошего мужика.

— Папа, это Катя, — представила меня Анечка. — А это Бахря.

Мужчина снял обувь и присел на корточки. На лице отобразилось восхищение. Понятно. Бахря в надёжных руках у настоящего собачника.

— Хороша! — пробасил отец Анечки. — Катя, сколько мы должны?

— Это подарок, — я засуетилась и отдала Ане документы на собаку. — Чистопородная, привитая. Только не забывайте о воспитании.

— Папа, а можно, я к тренеру ходить буду?

— Кончено, — мужчина чесал Бахрю за ухом. — Даже обязательно.

— Кать ты придёшь ещё? — спросила Анечка.

Приду ли я ещё к тебе? Я ж не Ложка. Я злая и злопамятная. Я никогда не забуду, как ты оскорбила Марго, пытаясь подставить Трэша. Как мечтала уничтожить Лядину и невинного биолога. И самое страшное, что ты совершила, Белая Плесень, накапала Егору, о том что Трэш несовершеннолетний. Из-за тебя у меня нет парня. Любимого рядом нет.

Ты скромница с заковыркой, омут с обозлёнными чертями. Пострадала сильно, но творить безобразия не переставала. Кукухой поеханная.

А зачем я приезжала? Собаку отдать в хорошие руки, потому что отчим начал её бить.

— Много дел будет, — тихо ответила я.

Мне тут больше делать было нечего. Поэтому я собралась в обратный путь.

На автобусе возвращалась домой. Проезжала ту стройку, которая вдохновила Трэша купить квартиру с шестью комнатами.

Трэш, оставь меня. Конечно, ты в мужском монастыре девушку не найдёшь, но чувства остывают от разлуки. Разлука — страшное испытание, невыносимое. Я вот не справляюсь. Огонёк на свечке в душе уже не теплится. Внутри темно, на сердце — холод.

Я перевела взгляд на небо.

Папа! Пусть у него всё будет хорошо. Пусть он добьётся всего в своей жизни и ни чем не обидит свою жену. А я сама справлюсь. И может когда-нибудь, когда стану старой, лет в тридцать встречу своего принца на белом мерседесе, желательно последней модели.

А в новый год, мы с Лёшей Васиным начали своё путешествие с мешком подарков по посёлку. Начали с утра тридцать первого с забегом в общественный туалет. В садики и школы нас не взяли, зато вызовов на дом было очень много.

Ближе к полуночи, нас записала к себе Ложкина, и мы вымотанные еле дотащились до её пятого этажа. А впереди нас ещё ждала весёлая ночканочка. Осталось ещё четыре адреса.

У Ложки в квартире собралась толпа. Были не только наши одноклассники, но и ребята из параллельного класса и два носорога из десятого. Уже подвыпившие, навеселе.

У меня болели щёки от натужной улыбки. Не снимая валенок, мы с Лёшей зашли в большую комнату, где сияла ёлочка, и стол ломился от выпивки и закуски.

Поддатая Сонька Лядина поправила мою шапочку с косичками и полезла целовать Васина.

— Катька, что такие помятые? — весело спросила она.

— Подрались, — ответил за меня большой Дед Мороз. Ему такая роль больше подошла, чем Трэшу. Во-первых: Трэш тощий, во-вторых: его нет рядом со мной.

— А мне пришлось Снегурку отметелить, — подтвердила я. — Оказалось в посёлке дикая конкуренция.

Нас пригласили в гостиную, дали по фужеру с шампанским. Вася не пил, у него таблетки. Я тем более, хватило мне прошлого нового года.

— У нас для тебя подарок! — счастливая Лерка подлетела к панели телевизора и включила её.

На весь растянулась довольная физиономия Трэша.

— С новым годом!!! — орали за моей спиной.

Трэш сдержанно улыбался. Я его вообще не узнавала. Обритая голова, лицо менялось в каждую неделю. Он становился мне незнакомым, чужим и совершенно далёким.

Нормально. Смотрел, что я осуществила нашу на двоих мечту с Васей.

— С новым годом, — тихо сказал он. — Хорошо выглядишь, Кис. Вась, ты там береги мою Снегурку.