Нам светят молнии

– Разве мы не наверху!

– Милая ты моя! Кто бы знал твердо и определенно, где верх, а где низ. В людских отношениях, в геополитике...
– Егор открыл тюбик с клеем, с осторожностью принялся за дело. Вырезанные в гидрорезине пазухи замазал коричневой пахучей патокой, с силой свел кромки. Клей оказался могучим - высыхал в течение нескольких секунд, а склеивал так, что можно было не проверять. Уже через четверть часа Мальвина вновь примерила обновку.

– По-моему, лучше, - оценил Егор.

– Лучше-то лучше, но как же в нем жарко!
– пожаловалась она.

– Не беспокойся, под водой жарко не будет.

– А если совсем без костюмов - замерзнем?

– Ну... Во-первых, без них нас наверняка сожрут. Акулы они ведь, как волки, - на расстоянии запахи чуют. Голый человек пахнет, в резине - нет. А во-вторых, может, действительно замерзнем. То есть, на поверхности температура вроде подходящая, но глубина это всегда глубина. Тут все, понимаешь, непредсказуемо.

– А если на нас нападут?

– Пусть попробуют! Мы же вооружены. Ты, главное, смотри на меня и слушайся. Что скажу, то и делай.

– Как же вы скажете? Под водой-то?

Он хмыкнул.

– Ваша правда, барышня. Сказать не сумею. Зато постараюсь изобразить. Пальцами, например.
– Егор заставил Мальвину повернуться к нему спиной.
– Мда... Портной из меня неважный. Костюмчик-то форму утерял! Вон и горб какой-то образовался.

– Вы только не расстраивайтесь.

– Я не расстраиваюсь. Наоборот.
– Он улыбнулся.
– Теперь на тебя смотреть - одно удовольствие.

– Это еще почему?

– Да потому что была ты девочкой Мальвиной, а стала вдруг черной лягушкой.

– И вовсе неправда!

– Правда, правда!..

В переклеенном урезанном до нельзя гидрокостюме Мальвина и впрямь смотрелась потешно. Как ни перекраивали резиновую ткань, как ни хитрили, от воздушных полостей избавиться не удалось. Оно и понятно. Попробуйте-ка перешить взрослую одежонку, чтобы пришлась впору тщедушному подростку! Егор утешал себя тем, что плавать в перекроенном костюме им не век, всего-то, может, и понадобится на один-единственный разочек.

– А если тебе на бережочке посидеть, а? Я нырну, разведаю что там да как и вернусь.

– Нет!
– она решительно замотала головой.
– Я уже один раз сидела!

– Когда это?

– Еще когда маленькой была. В саду дождь пошел. С градом. А до домика бежать было далеко. Я взяла и присела под крыжовниковый куст. У нас кусты были большие, раскидистые. Под ними всегда сухо. И вот залезла я, гляжу, а рядом мышь!

– Мышь?

– Ага!
– Мальвина кивнула.
– Большая такая, мокрая. Стоит на задних лапках, смотрит на меня и дрожит. Видно, что меня боится, а под дождь выбегать все равно не хочет. Глазки такие черные, как бусинки, и никакой в них злости. Смешно, правда? Кругом вода журчит, а мы все равно как на маленьком острове. Так и просидели вместе. А потом я решила, что обязательно заведу себе песика. И завела.

Глядя на девочку, Егор подумал, что ей действительно будет страшно остаться одной. Тем более, что затхлый подвал не куст крыжовника, да и песика больше нет. Так и проплачет до тех самых пор, пока он не вернется.

– Мда...
– протянул Егор.
– Трудно тебе придется в таком одеянии. Даже не уверен, сумеешь ли ты нырнуть.

– Как же быть?

– Не знаю. Наверное, придется повесить на тебя еще парочку другую грузов. Иначе просто не утонешь.

– Все равно я с вами!

– А если скушают? Могут ведь, чего там скромничать!

– Все равно!

– Ну, смотри, отважная. Мое дело - предупредить...
– Егор снова покрутил перед собой девочку, неловко огладил пупырчатую резину.
– Ладно, на воде окончательно все подрехтуем.

– Скажите, а смотритель... Почему он не хотел меня брать? Потому что я девочка?

Егор взглянул Мальвине в глаза, мысленно чертыхнулся. Вот напасть-то! Каково это - спрашивать о человеке, пытавшемся тебя убить! Это ведь тоже понять нужно! Кто-то - и вдруг хочет тебя убить. За что? Почему?..

– Нет, - он покачал головой.
– Не потому что ты девочка, а потому что он мерзавец. Есть, знаешь ли, такая категория людей. Не то, чтобы их очень много, но и без них как-то не обходится.

– Он что-то для меня пожалел?

– Не знаю и знать не хочу. Давай, не будем о нем вспоминать, хорошо?

– Хорошо, - она кивнула.

– Вот и славно!
– Егор шлепнул ее по ягодицам.
– Одевай маску, будем тренироваться!

– Будем!
– Мальвина просияла, словно ей предложили поиграть в пятнашки. Егору стало удивительно грустно. Он окончательно понял, что нельзя оставлять ее тут. Литерный ушел, Альбатрос погиб. А подлецов, подобных смотрителю, на Земле, даже нынешней, по сию пору хватает. Кто знает, как примут ее на другом поезде. То есть, приняли бы, потому как теперь после крушения - и поездов никаких не ожидается. На станции тоже долго не продержаться. Из опыта прежних катастроф Егор знал, что, находясь в натяжении меж двух разбегающихся железнодорожных ниточек, станционная точка относительно устойчива и надежна. Стоит одному из рукавов оборваться, и вся статика многочисленных опор тотчас перекашивается. Вереница последующих мостов, раскачивающихся и живущих своей незаметной жизнью, тянет станцию за собой, миллиметр за миллиметром наклоняя опоры, неукротимо приближая к роковому краю. Вполне возможно, ЭТО случится месяца через три-четыре, но может произойти значительно раньше. Например, через неделю, а то и завтра. Хрупнет одна из несущих, лопнет очередной трос, и набрякшая от льющейся с небес воды бетонная громада станции черепахой поползет вниз. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее...

Чтобы не видеть картин, услужливо представленных ехидной фантазией, Егор рывком взгромоздил на стол брезентовый мешок, с грохотом высыпал пестрое содержимое.

– Будем тренироваться, - повторил он.
– По полной программе. Забьем от компрессора акваланги, отправимся гулять по станции. По пути научимся общению.

– На пальцах, да?
– Мальвина продолжала улыбаться.

– Не только, - он протянул ей оснащенную шипами резиновую дубинку.
– А этой волшебной палочкой ты должна научиться отбиваться от докучливых рыбок.

– А вы?

– Я, понятно, тоже...

***

Ни видеосвязи, ни радиостанций здесь не водилось, зато обнаружился релятор - старенький, но вполне исправный. Этакий угловатый "ундервуд" среди современных обтекаемых форм. Скоренько сочинив письмо брату, Егор с третьей или четвертой попытки скормил его заурчавшему агрегату. Заморгали глазки модемного блока, весточка отправилась в путь.

Вернувшись к Мальвине, Егор в очередной раз перетряхнул экипировку: забитые до отказа акваланги, гидрокостюмы, грузовые пояса, шипастые противоакульи дубинки, автомат АПС с початой обоймой, часы со стрелкой глубиномера. Семь раз отмерь, один раз отрежь - в подобных делах годилась именно такая формула, и потому тщательнейшим образом осматривали все детали экипировки. Пистолет, снабженный глушителем, он упаковал в полиэтиленовый пакет, решив спрятать за пазуху. Автомату уделил больше времени, хотя разбирать его не рискнул. Работает, и ладно! Только выщелкнул тяжеленный магазин, опасливо пересчитал удлиненные жутковатого вида патроны. И впрямь минигарпуны! Успокоенно вставил магазин на место. Как бы то ни было, но аллигатора эта штучка уложила проще простого, стало быть, уложит и акулу.

Последние приготовления проходили в знакомом подвале. Трупа аллигатора уже не обнаружили, - смотритель оказался прав, что, впрочем, отнюдь не радовало. Если нашлось кому утянуть в воду пятисоткилограммовую тушу, значит, вполне возможны неприятные встречи "внизу". Мысленно Егор похвалил себя за то, что не поленился провести тренировки на "суше". Акваланг Мальвина сумела натянуть на спину вполне самостоятельно, дыхательного автомата и манометров больше не боялась. Другое дело - спускаться под воду, тут все равно следовало переступить через определенный психологический барьер, но он надеялся, что девчушка справится и с этим. Фонарь, что остался в наследство от смотрителя, для серьезных погружений действительно не годился. В воде он светил всего-то метра на три-четыре. Но довольствоваться приходилось тем, что имелось в наличии.