Нам светят молнии

– Пардон! Не думал, что обижу... Закурите?

Егору протянули сигарету. Он машинально стиснул пальцами по-китайски желтушный мундштук. Словно мстя кому-то, с силой сдавил. Наверное, мысленно щипал. За сосок - ту же Ванду или за ухо кого-нибудь из ее дружков.

– Все хлещет и хлещет, - собеседник кивнул за окно. Егор машинально поднял глаза. Действительно хлестало. По стеклу стегали и разбивались в бесцветную кровь струи дождя.

Переведя взгляд на мужчину, Егор узнал Ван Клебена, в прошлом комивояжера, ныне одного из многих, мчащихся в неизвестность.

– Слышали новость? Рухнуло пять или шесть мостов. Чуть ли не одновременно. Где-то над Ла Маншем и в районе Белфаста. Три литерных оказались в ловушке.

– Совсем нет выхода?
– голос был тих и бесцветен, и Егору подумалось, что говорит кто-то другой, а он лишь в такт открывает рот. Попугайничает, подпевая. То есть, разумеется, было жаль неведомых пассажиров, однако себя было жаль куда больше. Кроме того сочувствовать ежедневно - невозможно. Как держать мину участия на протяжении нескольких дней. Заработаете либо окостенение лица, либо геморрой. Хотя причем тут геморрой?.. Он нахмурился. А причем тут Белфаст с его обвалившимися мостами? Они - там, он - здесь, и всем по-своему плохо. Мосты на то и мосты, чтобы рушиться. И понятно, что не за горами тот день, когда в воды планеты Океан (ха, ха!) с плеском погрузится последняя из платформ. Все идет и катится, подчиняясь логике событий. Под уклон. Волны бушуют внизу, дождь душит сверху, стихия с азартом дожимает человечество. Лопатками к близкой земле. То бишь, уже - к воде. Давит, надо признать, крепко. И, конечно, в конце концов выдавит. С мостов, с планеты. Как остатки зубной пасты из жестяного тюбика.

– Вообще-то они могли бы вырваться. Там оставалась веточка через Абердинский мост до норвежских берегов.

– Берегов?

– Ну да, берегов, - собеседник невесело рассмеялся, словно по-новому прислушиваясь к слову, утерявшему былой смысл.
– Да... В общем эти парни совсем потеряли голову от страха - ринулись туда всем скопом. Хотели друг дружку опередить, дурачье.

– Столкновение?

– Не совсем. Первый литерный развил критическую скорость, почти выскочил из западни, но отказали буксы. Износ-то всюду предельный. Короче говоря, развалилось сразу несколько колесных пар. Ну и... Выхода у них не оставалось, главный штурман дал команду о ликвидации части эшелона.

– Авторасцепка?

– Вроде того. Оператор потом уверял, что эвакуацию все равно не успели бы провести. Хотя что там сейчас проверишь!.. Предварительно действия штурмана признали правомерными.

– А те, что ехали следом?

– В том-то и закавыка. Сперва надеялись, что вагончики вниз кувыркнуться, но не вышло. Застряли на пути самым подлейшим образом. В них-то и врезался второй литерный. На полном ходу. Будь это один или два вагона, он бы их смел к чертовой матери, да только, видно, вагончиков оказалось поболе. Теперь уже и не дознаться, сколько именно. Словом, кишмиш получился жутковатый! А там подоспел и третий состав. Тормознуть-то он тормознул, но смысл? Семь километров пассажирских коробок, масса - гигантская! Да и амплитуда была такой, что удирать следовало со всех ног. А куда удирать? Колесить по рельсам англо-ирландского периметра?

Егор пожал плечом.

– Лучше колесить, чем тонуть.

– Вот и они так решили. Дали задний ход и отделались парой шишок. То есть ударились, но не сильно. Сумели отойти. А те, что остались, минут через пять рухнули.

Егор, напрягшись, припомнил пару строк из случайно услышанной радиосводки.

– Кажется, в Шотландии уцелела пара стоянок. Они могут отогнать состав туда.

– Э-э, батенька, да вы на карту давно не глядели. Между ними и Шотландией распадок за распадком. Если бы умели летать, тогда ладно, а так - и говорить не о чем. Недельку максимум еще протянут - и все. Где им там кружить? Это вам не Кавказ и не Тибетское нагорье!

– Да уж...

– А еще где-то на Фиджи затонул целый станционный узел. Представляете, столкнулись с атомной субмариной! И как она уцелела, не пойму. То есть, экипажа там, ясное дело, не было, - пустая по волнам моталась. Как банка жестяная. Ну и долбанула этакая махина по опорам. Парочку враз смела - все равно как веником, а там все прочее пошло гнуться и трещать. Тоже, говорят, были жертвы.

Жертвы... Одну из таковых Егор видел сейчас в окне. Небритый синелицый мужчина неопределенного возраста, а рядом ореол крутобедрой убийцы. Еще одна латиноамериканская мелодрама. На фоне общей трагедии пустячок, потому и называется меловой... В том же окне-зеркале он неожиданно увидел, как лапает Ванду очередной провонявший вином мужланчик. Может, даже и не мужланчик, а совсем еще вьюноша. Спелогубый, с пылким взором подгулявшего кретинчика. Ванда в последнее время переключилась на молоденьких. Захотелось подруженьке попробовать из всех рюмок!.. Колени Егора мелко задрожали, пальцы безжалостно теребнули сигарету, просыпая табачные крошки на пол.

– Кстати! Я что хотел спросить. Может, есть свежие новости от брата?

Егор сделал мысленное усилие, пытаясь отвлечься от видений.

– От брата?

Собеседник кивнул.

– Марат нам что-то такое рассказывал, но, честно сказать, я мало что понял. Очень уж туманно вещал господин секретчик. Все с какими-то полунамеками. Кажется, планировалась специальная акция против пуритов?

Егор пожал плечами. С натугой объяснил:

– Мы с ним, видите ли, не очень общаемся. То есть, значит, с братом. Оттого и разбежались по разным эшелонам.

– А я, признаться, к Павлу Матвеевичу всегда с большой симпатией. Да-с... Этакий, знаете, чистокровный мужчина! Рокоссовский в миниатюре. Суворов... Мы ведь, простите меня за прямоту, давным-давно выродились. Не рыба, не мясо. Особи с неопределенными гениталиями. А ваш братец - в некотором роде исключение. Его и за глаза-то, знаете, как звали? Господин ПМ. Все равно как пистолет Макарова. Мда... Все верно решили. Кого и спускать на пуритов, как не нашего ПМ! Они ведь, сволочи такие, опять зашебуршились. Голову подняли! Хорошо, хоть у нас в вагонах относительно чисто, а то было бы делов! Наш-то Маратик Павла Матвеевича не переплюнет. Все равно как олешек против медведя.

– Медведя? Вы сказали, медведя?

Коммивояжер кивнул.

– А то!.. Я ведь хорошо помню вашего братца. На первый взгляд добродушен, неповоротлив, а придет в ярость - и разбегайся кто куда. Нет, что там ни говори, а Павел Матвеевич - интересная личность. И женщины это, кстати, отменно чувствовали. Помните, какое обилие дамочек за ним волочилось? Чуть на шею не вешались.

Егор скрежетнул зубами. Это он как раз помнил. Как помнил и то невзрачное утро, когда словоохотливый приятель сообщил, что Павел переспал с Вандой. То есть, возможно, братец ведать не ведал про его чувства, но сути это не меняло. Егор затаил обиду, и "добродушный медведь" это прозорливо подметил. Может, потому и пересел при первой возможности на литерный восточного направления. В любом случае вспоминать о нем не хотелось.

Егор достал платок, не слишком стесняясь Ван-Клебена, трубно высморкался. Заодно протер пальцы от табачных крошек. Скучным он был собеседником! Даже слушал с превеликим трудом. Как те дорожки, что всенепременнейше ведут к Риму, его собственные мысленные тропки постоянно упирались в Ванду. Разумеется, от внимания Ван Клебена это не укрылось.

– Похмельный синдром?
– собеседник участливо улыбнулся. Снизив голос до вкрадчивого шепота, посоветовал: - А вы знаете что? Могу дать совет? Крайне простой... То есть, я, конечно, понимаю. Нынешние устои об ином талдычат, но только мура все это. То есть, когда кризис и вообще пасмурно, лучше не рыпаться. Сходите-ка вы к инсайтам. Там по каталогу выберете что-нибудь повеселей, и уверяю вас, уже через часок почувствуете себя лучше.

– А через десять?

Ван Клебен занервничал.

– Зачем же так? Я вам от чистого сердца, чтобы помочь... Все лучше, чем в мерихлюндии погрязать. В конце концов все от человека зависит. Я, скажем, свою норму знаю. Два-три часа - и баста. Ну, если, конечно, прижмет ретивое, могу и дольше позабавиться. А что такого? После спиртяги, извините, во сто крат хуже себя чувствуешь. Главное - не пересидеть и инъекции вовремя делать. Зарядил в подлокотник капсулу - и порядок. Для надежности можно заказать диспетчеру побудку. Вы же не сопливый тинэйджер, чтобы торчать там до посинения.