Нам здесь (не) жить

Впрочем, Джаггернаут тоже обладал ловкостью, которой трудно ожидать от носорога размером со слона, покрытого металлическими бронеплитами с ног до головы. В полёте он извернулся, как кошка, собираясь приземлиться на лапы. Чем я и нагло воспользовался. Скользнув в несколько шагов к тому месту, куда он падал, я выставил меч лезвием вверх. Острие пронзило живот Джаггернаута, его спину, седло и всадника — войдя последнему в пах и выйдя из затылка. Укол Императорского Меча Убийцы Богов наносит меньше урона, чем удар… зато бронебойность у него — как у копья.

Наездник выбыл из игры мгновенно, но его скакун был «всего лишь» тяжело ранен, и обрушил на меня удары всех четырёх лап — массивных и вооружённых острейшими когтями-крючьями, способными рвать металл. В ту же секунду рядовые Кровопускатели, посчитав дуэль законченной, тоже ринулись на меня.

— Сдвиг Измерений! — я исчез из-под Джаггернаута, чтобы появиться в его седле. Убитый командир отряда уже наполовину исчез, но я помог ему освободить место, отбросив догорающее тело в сторону, как мусор. Мои руки почти ласково обхватили шею зверя:

— Драться с такой раной ты долго всё равно не сможешь, дружок, так что выбирай — либо я тебя милосердно добиваю, сломав шею, либо ты временно становишься МОИМ скакуном — тогда я залечу твою рану и ты сможешь оторвать ещё десяток голов.

Рогатый демон неохотно кивнул. Я достал из Инвентаря лечащее зелье и влил непосредственно в рану. Та затянулась бесследно.

Ну что вам сказать о последовавшем за этим бое… Сердцу Кхорна-сенсея мила резня — что ж, именно её я и обеспечил, в лучшем виде. «Самурай без меча во всём подобен самураю с мечом, но только без меча». Так вот, самурай на коне — это, братцы, СОВСЕМ не то, что пеший самурай. Правда, сначала моему новому маунту немного мешали мои размер и вес — если Кровопускатель был для него, как человек для дестриэ, то я — скорее как человек для пони. Не то чтобы он совсем не мог меня нести, но прыти заметно поубавилось. Потом я это заметил, использовал на себе скилл уменьшения веса — и понеслось! Во всех смыслах. Из-за смерти командира координация Кровопускателей стала заметно хуже, они мешали друг другу, кидаясь на нас большими группами одновременно — а я носился по полю боя, словно Всадник Войны, атакуя каждый раз в тех местах, где они были меньше всего готовы к отражению атаки, сбивая демонов с ног, протыгая рогом, терзая зубами и когтями Джаггернаута, обезглавливая тех, что оказывались по бокам. В общем, на шестьдесят три демона у нас с «коняшкой» ушло что-то около минуты.

— Прекрасно, прекрасно, — аплодисменты медных ладоней были подобны ударам гонга. — Рад, что ты не потерял навыка.

По возникающим в воздухе и тут же исчезающим ступеням с высокой башни спускался сам Кхорн-сенсей. Восьмиметровый великан, закованный в шипастый доспех из бронзы и чернёного железа.

— Прошло столько лет с тех пор, как я мог сразиться с достойным соперником… Я так давно мечтал о появлении нового Игрока, но даже в самых смелых мечтах не думал, что это будешь ты, Воин Такэмикадзути.

— Вы так говорите, Кхорн-сенсей, как будто это просто ещё один турнир в ИГГДРАСИЛе.

— Что? Нееееет! — улыбка его зубастой пасти была совершенно безумной. — Это гораздо лучше турнира в ИГГДРАСИЛе. Там это было всего лишь развлечением, поражение было лишь потерей времени и денег… А здесь воины по-настоящему бьются за свою жизнь!

— То есть Вы хотите меня убить, Кхорн-сенсей? — осторожно уточнил я.

— Разумеется хочу! И ты должен ОЧЕНЬ СИЛЬНО хотеть меня убить, чтобы иметь хоть малейший шанс!

— Но это же… Чем мы тогда будем отличаться от Восьми Королей Жадности?! Использовать доставшееся нам почти божественное могущество, чтобы рубить друг другу головы, выясняя, кто сильнее, это…

— А ты считаешь, что лучше их использовать, чтобы рубить головы аборигенам, которые нас даже поцарапать не могут?!

— Я считаю, Кхорн-сенсей, что лучше вообще никому в реальности головы не рубить!

Это я зря сказал… Из пасти учителя вырвался огонь вместе с утробным рыком и короткое движение его меча вспороло землю километровой расщелиной в двух шагах от моих ног.

— Не смей так говорить даже в шутку, мальчишка! Если я кого-то ненавижу больше, чем трусов, то это пацифистов!

— Вы не были таким в ИГГДРАСИЛе, Кхорн-сенсей.

— Ха. Ты на полном серьёзе сравниваешь поведение человека с поведением Демона-Бога, Такэмикадзути-сан? Тот любитель драк — всего лишь крохотная часть моей нынешней личности… и даже не самая важная часть.

— Может тогда объяснишь, почему это ты так изменился? Я знаешь ли тоже демон… наполовину. Но всё же разделяю принципы своего человеческого прототипа, — я хотел сказать, что чистокровный демон, Ульберт, тоже не подтверждает таких изменений — он, конечно, козёл, но не больше, чем всегда. Но вовремя заткнул себе пасть. Есть шанс, что о других членах Аинз Оал Гоун Кхорну ещё неизвестно, так что нельзя его на них выводить. Надо вести себя так, будто я здесь один.

Сенсей раздражённо зарычал. Какую-то секунду я думал, что он на меня кинется. Но потом всё же ответил:

— Ты не жрал других демонов. А я сожрал всех, кого убил — а убил я несколько тысяч демонов. Почти всю свою непись, кое-кого от остальной тройки, от Хаоса Неделимого, местными тоже случалось подзакусить… Я сейчас гораздо больше они, чем я.

— Э… простите, сенсей, но я не очень понимаю, что значит «сожрал»? В игре такой абилки вроде не было…

— Не было. Это появилось здесь, как часть нашей демонической физиологии. Тзинч открыл, я даже не сразу поверил. Пожирание — почти единственный способ сделать так, чтобы убитый демон не возродился в демоническом плане. Есть парочка других, но они нам малодоступны… Подробностей не знаю, это к пернатому. Я своих просто сожрал.

Он неожиданно ощерился, на меня пыхнуло жаром.

— И в этом проблема! Не в том, что я веду себя как полагается настоящему Кхорну из Вархаммера — это-то наоборот, мне даже нравится. А в том, что это оказалось ещё и способом преодолеть порог сотого уровня! Я сейчас где-то сто шестидесятого — точно не знаю, потому что заклинания оценки уровня на нас перестали работать, когда мы перешли сотый. И даже ты не можешь быть мне достойным соперником! Даже если я буду сражаться голыми руками, а ты возьмёшь свой лучший меч — это в лучшем случае снимет у меня немного хитов и оттянет твою смерть.

Кхорн сделал несколько шагов в мою сторону и почти навис надо мной. Несмотря на четыре метра собственного роста, ему я доставал лишь до пояса. Верхом на Джаггернауте — до груди.

— Ты понимаешь, Такэмикадзути?! Я ждал! Двести лет ждал! Под печатью! И вот теперь, когда моя мечта сбылась, когда она сбылась даже лучше, чем я мог надеяться, когда появился не просто сильный Игрок ближнего боя, но мой собственный ученик… я понимаю, что даже ты ничего не сможешь мне противопоставить! Муда-муда-муда-муда! — вокруг него появилось в языках пламени несколько демонов, которым он тут же расколол черепа ударами кулаков. Ничего себе способ выразить раздражение!

— Возможно… есть способ сделать этот бой чуть более интересным, — осторожно сказал я.

— Это какой? — он подозрительно на меня уставился, видимо подозревая, что я начну хитрить и выкручиваться, и тем самым окончательно его разочарую.

— Ты помнишь Коцита?

— Твоё ледяное насекомое? Конечно помню. Хорош получился. Хочешь сказать, что он тоже здесь?

— Да. И если ты разрешишь мне использовать Персональный Призыв…

Персональный Призыв не был ни скиллом, ни заклинанием, он стоял в игромеханике особняком. Теоретически его можно было не встраивать в создаваемую непись, но я вообще не помню, чтобы хоть один дизайнер отказался от такой возможности. Эта способность позволяла на любом расстоянии, из любого мира, сквозь любые барьеры позвать к себе своё творение.