Наперстянка

– Не все в Фоксглав такое унылое, – немного подумав, заметила Эмити с интригующими нотками в голосе. – На самом деле я хочу кое-что показать. Думаю, тебе понравится. – Не переставляя ноги, она направилась к двери, перебрасывая через плечо локоны цвета имбирного пряника и проверяя, следует ли Сигна за ней.

Возможно, это была ошибка. Ловушка, расставленная умным духом. Сигна знала, что сказал бы Ангел смерти, если бы увидел ее сейчас, но после стольких лет грез о семье, желание иметь родного человека в одночасье не исчезало. Оно все еще сжимало сердце Сигны, и она поспешила вслед за Эмити из бального зала, вниз по лестнице и к парадным дверям поместья.

* * *

С моря надвигался плотный, как вата, туман, окутывая скалы соленой дымкой, от которой у Сигны пересохло во рту. Небо было таким темным, что невозможно было разглядеть, что происходит вдали, и Сигне приходилось держаться поближе к Эмити. Хотя обычно она не обращала внимания на погоду, завывающий ветер и заходящее солнце не помогали привести мысли в порядок. Эмити впереди покачивалась на ветру, с каждым порывом ее волосы развевались. Чем дальше они удалялись от бального зала, тем чаще она то вспыхивала, то растворялась в тумане.

– Сюда. – Ее голос был маяком, указывающим путь всякий раз, когда Сигна теряла ее из виду. Почва была такой влажной, что при каждом шаге норовила провалиться под сапогами. Девушка изо всех сил старалась не отставать, все время задаваясь вопросом, не слишком ли поздно сбежать обратно в поместье. Лихорадочно пыталась придумать способы проникнуть за завесу жизни, чтобы получить доступ к своим способностям, – и гадала, стоит ли рисковать – если Эмити попытается напасть.

В голову так и не пришло ни одной разумной идеи, когда Эмити остановилась, зависнув над землей, усеянной желтыми маками и розмарином. Пучки лаванды пробивались сквозь окутанную туманом почву, обвиваясь вокруг цветов, названия которых Сигна не знала. Она не могла видеть, как далеко простирается земля, только что та сплошь заросла яркими полевыми цветами. Похоже, в саду могли расти овощи и, возможно, можжевельник, хотя точно сказать было трудно, учитывая, что на кустах почти не было листьев и не росло ни одной ягоды.

– Это место далеко не то, каким было прежде. – Эмити присела на корточки, проводя пальцами по макам. – Твоя мама плохо ладила с растениями, но отец настоял на том, чтобы разбить сад. Я думаю, он хотел дать ей что-то, о чем она могла бы заботиться до твоего появления, что-то, что успокоило бы ее и остепенило. У него были большие планы на этот счет, но все, что им удалось, – это разбросать несколько семян. Как видишь, многие из них прижились.

Сигна стянула перчатки и присела, чтобы прижать ладонь к плодородной почве, перебирая пальцами стебли и лепестки. Едва ли что-то в жизни сравнится с ощущением земли на голой коже.

Она не знала, почему первым делом подумала о том, подходят ли здешние условия для белладонны. И тут же выбросила эту идею из головы, отложив на потом, когда Рок судьбы уйдет и Ангел смерти больше не будет так беспокоиться о ее способностях.

– У отца были планы насчет сада? – переспросила Сигна, заставив себя встать, чтобы не испачкать ночную рубашку. Нужно будет подобрать более подходящий для работы в саду гардероб, поскольку она рассчитывала проводить здесь много времени. В этом месте таился огромный потенциал, и ее душа трепетала от предвкушения.

– В его кабинете есть наброски будущего сада, – сказал Эмити, довольная рвением Сигны. – Эдвард все зарисовывал, никогда не строил без плана.

При звуке имени отца у Сигны кровь застыла в жилах. Как давно она слышала его в последний раз? Пять лет? Десять? Произносил ли кто-нибудь его вслух с тех пор, как умерла бабушка?

Сигна не скрывала, что хотела остаться в Торн-Гров как можно дольше. Она боялась приезда в Фоксглав, но, оказавшись здесь, в своем собственном доме, поняла, что ей было нужно именно это – побыть наедине с собой там, где она полностью контролировала ситуацию. В месте, где могла бы сосредоточиться с горсткой земли в руках. Где она наконец могла просто… быть. Не прятаться. Не притворяется. И не быть при этом чудовищем в чьих-то глазах.

Сигна пересекла сад и осторожно коснулась пальцем увядшего куста можжевельника. Возможно, наконец пришло время проявить свои новые способности – не потому, что кто-то от нее этого ждал, а потому, что она сама этого хотела. Этот сад мог бы стать ее игровой площадкой, где она будет делать все, что пожелает, без осуждения.

Девушка откинула голову, наслаждаясь запахом моря и ветром в волосах. С ее стороны было глупо бояться перемен – и поместья, ведь оно было чистым листом. Странным, непонятным местом, которое она могла исследовать сколько душе угодно. Подобное притягивалось к подобному. Здесь Сигна сможет пустить корни, и никто никогда не заставит ее уехать. Возможно, одиночество не всегда так уж плохо.

Сигна решила, что стоит пожертвовать ночной рубашкой, и легла на ложе из маков, закрыв глаза, чувствуя, как холод земли пробирает ее до костей.

Фоксглав обещал стать идеальным домом.

Глава 29

Блайт

Блайт даже не пыталась притвориться, что ей хоть что-то известно об охоте на лис. Когда она приехала, Элиза позаботилась о том, чтобы Блайт была одета подобающим образом – для этого все еще требовался корсет, ужасно обтягивающее темно-синее платье и подходящая черная шляпка, застегивающаяся под подбородком.

Сразу по прибытии ее выпроводили из поместья Уэйкфилдов и отвезли в ближайший лес, не дав возможности поговорить с Эвереттом; девушка едва ли хотя бы мельком успела взглянуть на нового герцога. Его окружали гордые, наделенные титулами мужчины, которых Блайт слишком хорошо знала.

Как и предсказывала Элиза, никто из них не уделял ни ей, ни мисс Уэйкфилд никакого внимания. Казалось, они заботились только об Эверетте и о том, чтобы завоевать расположение нового герцога.

Стоило отдать ему должное, Эверетт спокойно воспринимал такое внимание, пожимая плечами и кивая при необходимости. И все же Блайт подумала, что он, вероятно, испытал облегчение, когда привели его лошадь, а рядом с ним появился еще один всадник с золотистыми волосами, его лицо было скучающим и каменным.

Возможно, принц Арис был ее главным помощником в спасении отца, и все же, когда Блайт увидела его, у нее все внутри сжалось от негодования. Элиза не испытывала подобных неприятных чувств. Когда она убедилась, что на нее никто не смотрит, то подтянула корсет, чтобы приподнять грудь.

Блайт постаралась не сморщиться от столь очевидного жеста, выдававшего полное отсутствие интереса к Байрону.

Словно прочитав ее мысли, Арис перевел взгляд на Блайт. Она ожидала, что он отвернется, решив не обращать на нее внимания. Но, к удивлению девушек, принц подтолкнул к ней свою прекрасную, белую в яблоках кобылу.

Хотя дома Блайт ездила верхом как мужчина, на публике она пользовалась дамским седлом. Это заставило ее пошатнуться под тяжелым взглядом Ариса, и на этот раз она была благодарна корсету, который не позволил съежиться, когда он приблизился.

– Полагаю, ваша кузина тоже здесь? – Арис не поздоровался и, едва удостоив Блайт взглядом, огляделся в поисках Сигны.

Блайт надеялась, что выглядела совершенно незаинтересованной, рассматривая свои ногти.

– Ее здесь нет. Боюсь, вам придется смириться с тем, что какое-то время рядом буду только я. – Она почувствовала легкое удовлетворение, когда его глаза потемнели. Блайт не хотела, чтобы Арис был ее врагом, особенно когда нуждалась в его помощи. Тем не менее было удивительно приятно видеть, как он злится.