Наперстянка

Элиза и Байрон объявили о свадьбе через несколько дней после возвращения Элайджи. Они утверждали, что поженились за несколько месяцев до этого, но скрывали из-за смерти лорда Уэйкфилда и злоключений Элайджи. Конечно, ходили разные слухи, учитывая положение Элизы. Но опровергнуть что-либо было невозможно; они планировали отправиться в длительную поездку за город и родить там, чтобы никто не знал, когда появился ребенок.

Возможно, Элиза не таким представляла себе брак, но именно он спас ее. Между ней и Байроном не было романтических отношений, и, как Элиза уже сказала кузинам, Байрон не ожидал ничего из того, что она была не готова ему предложить. Он любил Перси и просто хотел быть рядом с его ребенком.

– Сирил – для мальчика, – нежно ответила Элиза, улыбаясь и глядя на Байрона. – А с именем девочки мы пока не определились.

– Это сильное имя, – сказал Элайджа, прежде чем извиниться и выйти, чтобы поприветствовать отца Шарлотты. При этом его улыбка была такой широкой, что Блайт испугалась за его лицо.

Волнение в глазах Байрона тоже было неоспоримым. И Сигна неустанно поддразнивала его:

– Ты готов к его появлению? Представляю, каково это – чувствовать, что ребенок появится со дня на день.

Байрон положил руку на поясницу Элизы.

– Для меня будет большим счастьем видеть их здесь. – Он старался говорить непринужденно, хотя в его случае мог с таким же успехом кричать с крыши.

– Это случится не так скоро. – Элиза говорила тихо, чтобы никто из любопытных не обратил внимания на их разговор. – Боюсь, я буду беспокоиться, пока не удостоверюсь, что ребенок в безопасности и здоров.

– Так и будет. – В голосе Байрона чувствовалась твердость. – Его жизни больше никто не угрожает, Элиза. Можешь спать спокойно.

Блайт выпрямилась под суровым взглядом потемневших глаз Сигны.

– Кто хотел избавиться от ребенка? – спросила Сигна, ничуть не удивившись, когда Элиза поджала губы от такого прямого вопроса. Байрон напрягся еще больше.

– Мой дядя, – едва слышно прошептала Элиза, чтобы никто посторонний ее не услышал. – В ночь перед смертью он предложил мне два варианта – избавиться от ребенка или обручиться с сэром Беннетом к концу недели.

Байрон не смог скрыть свою горечь.

– Этот ребенок заслуживает лучшего, чем отца, который уже одной ногой в могиле. Он Хоторн, и мы вырастим его как одного из нас.

Блайт почувствовала на себе взгляд Сигны и сразу поняла его смысл. Байрон не сказал ничего дурного… И все же было невозможно не удивиться его тону, вспомнив уверения Элизы, что она точно рассчитала дозу цианида. Блайт думала, что это не более чем бред виноватой женщины, и все же при виде того, как Байрон касается Элизы и как держит ее за руку, по спине девушки заструился пот.

Элиза утверждала, что в ту ночь в панике избавилась от цианида. И если это было правдой, то вполне возможно, что Элиза была не последней, кто прикасался к яду и напитку лорда Уэйкфилда.

Байрон один из немногих знал о трезвости Элайджи. И мог быть уверен, что не он, а именно лорд Уэйкфилд выпьет яд. Потому что, будь лорд Уэйкфилд жив, ребенок Перси либо вообще не родился бы, либо стал бы тайным бастардом отца, который, по мнению Байрона, не подходил для воспитания Хоторна.

Глядя на Байрона сейчас – на гордость в его глазах и властность его прикосновений, – Блайт поняла одну вещь: Байрон никогда бы не допустил подобного.

Блайт знала, что кузина пришла к такому же выводу, пока они наблюдали, как эти двое отступают к столику в тени, а Байрон с величайшей осторожностью помогает Элизе сесть.

Именно Байрон отравил герцога ради ребенка Перси. И хотя правда давила на нее, что-то менять было поздно. Вряд ли Байрон когда-нибудь признается им, и даже если вдруг решится покаяться, какое это будет иметь значение? Они решили защитить Элизу. Теперь им придется сделать то же самое для него.

Блайт так погрузилась в свои мысли, что не услышала звона хрусталя, пока не заметила, как оборачиваются гости. Она не успела обсудить с Сигной свои догадки, потому что внимание кузины отвлеклось на источник звука. Только когда Сигна побледнела, Блайт проследила за ее взглядом.

Принц Арис был одет не в черное, как другие мужчины, а во фрак цвета осеннего мха. Он выглядел настоящим принцем, когда улыбался толпе и поднимал свой бокал, ожидая, что другие последуют его примеру.

– Я хотел бы передать свои поздравления новоиспеченным мужу и жене и предложить выпить за радость супружества! – Он изменился с тех пор, как Блайт видела его в последний раз. Арис больше не выглядел диким и изможденным и не бушевал, как бешеный пес. Его золотистые волосы были подстрижены, ботинки начищены, и Блайт изо всех сил постаралась отвести взгляд от кольца у него на пальце. Интересно, видит ли его еще кто-нибудь?

– Вы взяли на себя обязательство уважать другого человека, в горе и в радости. В богатстве и бедности. Заботиться о нем и быть верным, пока Смерть не разлучит вас. – Его голос звучал весело, даже когда он оглядел толпу и, остановив взгляд на Блайт, ухмыльнулся. – Это замечательное обещание, и я могу только надеяться, что однажды мы с моей будущей невестой будем хотя бы наполовину так же счастливы, как вы двое. Не так ли, мисс Хоторн?

Несколько дам ахнули и посмотрели на Диану, которая, несомненно, все еще провозглашала себя будущей принцессой воображаемой Верены. В конце концов все взгляды устремились к Блайт, включая ее отца. Элайджа побледнел, как призрак, и больше всего на свете Блайт захотелось повалить Ариса на пол и вырвать у него глазные яблоки. А затем засунуть их обратно в глазницы, чтобы потом снова вырвать.

Но она этого не сделала, поскольку у нее родился лучший, более коварный план, который не позволил ей уклониться от вызова. Это решение требовало поддержки отца, и Блайт не хотела его принимать одна, но она не могла позволить Арису выиграть эту войну.

Поэтому девушка подняла бокал с шампанским и, изобразив свою самую лучезарную улыбку, закружилась среди толпы.

– Вы двое служите вдохновением для всех нас! – Блайт была достойна награды за то, что ухитрилась произнести эти слова с такой радостью в голосе. – Давайте выпьем за ваше блестящее будущее и за долгие годы, которые вас ожидают. Надеюсь, мы с Его Высочеством скоро будем так же счастливы. – Под вежливые аплодисменты она подняла бокал и одним глотком осушила его.

Блайт могла бы поклясться, что слышит смех Ангела смерти в шелестящей листве деревьев, но не оглянулась, чтобы убедиться в этом. Вместо этого она тряхнула головой и чуть не рассмеялась, когда Арис заметил ее отца. Самодовольная ухмылка тут же сползла с его губ, когда Элайджа пронесся мимо Блайт, направляясь к принцу. Даже божество не могло сравниться с отцом, которым пренебрегли, и, когда Арис собрался с духом, Блайт выразила свои соболезнования, приветливо помахав рукой.

Если этот мужчина считает, что погубит ее, она покажет, насколько он ошибается. И для нее будет огромным счастьем провести остаток жизни, заставляя принца Ариса Драйдена сожалеть о самом своем существовании.