Написано кровью моего сердца

Четверть часа спустя Джейми был вовсе не так уверен, что они не могут спалить ей хижину дотла - такова была грубая, жестокая сила их общего возбуждения. Последние шесть месяцев Вашингтон и его войска были закупорены в Вэлли-Фордже, в муштре, обучении и подготавке, и генералы уже пылали огнем, готовые к встрече с врагами.

Долго разговаривали, предлагали планы, спорили, откладывали в сторону, и снова возвращались к отложенному.

Джейми слушал впол-уха ; другая его половина была в Филадельфии. Он достаточно слышал от Фергюса, чтобы знать - город разделился; в нем регулярно происходили столкновениями между патриотами и лоялистами, и сдержать их могло лишь присутствие в городе британских солдат - но лоялисты были в меньшинстве.

Теперь, лишившись защиты армии, лоялисты оказались брошены на милость восставших - и повстанцы, которых подавляли в течение многих месяцев, вряд ли будут к ним милостивы.

А Клэр... Во рту у него пересохло.

Его Клэр была теперь - как всем в Филадельфии было известно,- женой лорда Джона Грея, очень видного лоялиста. И Джейми сам, своими руками, только что удалил от нее защиту Джона Грея, оставив ее одинокой и беспомощной в готовом взорваться городе.

Сколько еще у него оставалось времени, прежде, чем британцы покинут город? Никто за столом этого не знал.

Улучив в разговоре небольшой перерыв, он попробовал прикинуть, как быстро он смог бы добраться до Филадельфии пешком - по сравнению с возможностью попросту выйти в уборную, и выкрасть обратно лошадь, которую он только что сам отдал Вашингтону, - но еще и потому, что никак не мог забыть того, что сказал Олд Дэн генералу Вашингтону, когда затащил Джейми сюда.

Последнее, чего бы он хотел, было...

А вы что скажете, полковник Фрейзер?"- сказал Вашингтон.

Джейми закрыл глаза, и всей душой воззвал к Богу.

"Окажете мне услугу, приняв на себя командование батальоном Генри Тейлора? Генерал Тейлор тяжело заболел, и умер два дня назад."

"Для меня это большая честь, сэр,"- выдавил из себя Джейми, лихорадочно соображая. "Но у меня есть весьма срочное дело в Филадельфии. Буду счастлив служить вам, сэр, как только мое дело осуществится - и, разумеется, я мог бы вернуться с известиями о том, как обстоят дела с силами генерала Клинтона."

В первой части этой речи Вашингтон глядел на него довольно свирепо - но последнее предложение заставило Грина и Моргана одобрительно хмыкнуть, а Уэйн быстро закивал головой, как маленький бурундук.

"Успеете справиться со своим делом за три дня, полковник?"

"Да, сэр!"

Сейчас он был не больше, чем в десяти милях от города; мог бы успеть обернуться за два-три часа. И еще ему потребуется секунд тридцать, чтобы забрать Клэр из дома, как только он до нее доберется.

"Очень хорошо. Итак, вы представлены к временному полевому званию генерала Армии. Это..."

"Ifrinn!"

"Прошу прощения, полковник?"- Вашингтон выглядел озадаченным. Дэн Морган, которому раньше уже приходилось слышать, как Джейми чертыхался по-гэльски, молча покачал головой.

"Я... благодарю вас, сэр." Он глотнул, чувствуя, как накрывает его кружащая голову волна жара.

"Правда, Конгресс должен будет одобрить ваше назначение,"- продолжал Вашингтон, немного нахмурившись, "и нет никаких гарантий, что эти вздорные лавочники,эти сукины дети вас утвердят."

"Я понимаю, сэр,"- заверил его Джейми. Теперь он мог только надеяться.

Дэн Морган передал ему бутылку, и он выпил, жадно глотая, и едва заметив, что же в ней было. Совершенно взмокший, он опустился на скамью, надеясь дальнейших замечаний избежать.

Иисусе, и что теперь?

Он собирался незаметно проскользнуть в город - и обратно, уже вместе с Клэр,- а затем двигаться на юг, чтобы вернуть себе типографию, и, быть может, основать крохотный бизнес где-нибудь в Чарльстоне или Саванне, пока война не закончится - а тогда уж они могли бы вернуться домой, в Ридж.

Но ему было известно, что и тут он рискует; любой мужчина до шестидесяти лет мог быть принужден к службе в милиции, и уж если на то пошло, скорее всего, ему намного безопаснее стать армейским генералом, чем полевым командиром милиции.

Возможно... К тому же, генерал всегда мог выйти в отставку; думать об этом было отрадно.

Несмотря на все разговоры и весьма тревожные перспективы ближайшего будущего, Джейми поймал себя на том, что больше внимания уделяет лицу Вашингтона, чем тому, что тот говорил - поневоле принимая к сведению, как этот человек говорил и двигался, и его манерам - словом, так, чтобы потом рассказать обо всем Клэр.

Он горячо пожелал себе рассказать об этом и Брианне; они с Роджером Маком иногда размышляли о том, как это может быть - встретить кого-то, вроде Вашингтона,- хотя, уже успев повидать в жизни многих известных людей, он сказал бы, что главным его опытом, похоже, стало разочарование.

Однако, нужно признать, Вашингтон хорошо знал, что делает; он больше слушал, чем говорил, и когда высказывал что-то, это всегда было по существу. И делал он это с видом спокойной властности, хотя было ясно, что существующие перспективы очень его волновали.

Лицо у него было рябое, с крупными неправильными чертами, и был он далеко не красавец - однако в нем чувствовалось много достоинства и присутствия духа.

Неожиданно выражение лица у него стало очень оживленным - он даже зашел так далеко, что стал то и дело смеяться, показывая очень плохие, сильно окрашенные зубы.

Джейми смотрел на него, как зачарованный; Брианна говорила ему, что они были фальшивыми, и сделаны были то ли из дерева, то ли из кости гиппопотама - и неожиданно его посетило воспоминание, сразу переместившее его во времени - о собственном деде: у Старого Лиса тоже был полный набор зубов из бука. Джейми швырнул их в огонь во время ссоры в замке Бофорт - и на мгновение он снова оказался там, в большом, пахнущем торфяным дымом и жарящейся олениной зале, и каждый волосок на теле снова стал колючим, словно предупреждая его об опасности, потому что со всех сторон они были окружены родичами-клансменами, которые в любую минуту могли его запросто убить.

И так же неожиданно он вернулся - снова сидел, тесно зажатый между Ли и Олд Дэном, пахнущими потом и возбуждением, и, несмотря ни на что, чувствовал, как волнение, которым они были охвачены, начинает просачиваться и в его кровь.

От этого возникло странное чувство: что он сидит всего в одном шаге от человека, которого совсем не знает - но о котором, возможно, знает больше, чем тот знает сам.

Правда, с Чарльзом Стюартом он просидел много вечеров подряд, зная - и веря, - всему, что, по словам Клэр, должно было с тем случиться.