Написано кровью моего сердца

"За сим - прощайте, генерал Фрейзер!"

Джейми фыркнул - но, тем не менее, улыбнулся, вставая, чтобы пожать руку Дэна.

Затем он обернулся к разбросанным по столу бумагам, кошельку - и бездомному перу, которое покинул здесь Дэн, позабыв положить его к себе в сумку.

Он был благодарен за еду; запах мяса и кукурузных лепешек выплыл из глубин холщового мешка, а на дне он нащупал еще и жесткие бока яблок. Утром он вышел из типографии, даже не позавтракав...

Джейми выпрямился - и боль, словно белая молния, выстрелила из середины позвоночника вниз, по задней стороне ноги, и до самой подошвы. Он задохнулся, и рухнул на стул - всю нижнюю часть спины, и правую ягодицу мгновенно свело судорогой.

"Иисус, Мария, и Святая Невеста - только не сейчас,"- процедил он сквозь зубы, и означало это нечто среднее между молитвой и проклятием.

Он почувствовал, как что-то хрустнуло, и словно надорвалось у него в спине, еще когда ударил Джона Грея, но в пылу момента это не показалось ему таким важным. Это не беспокоило его, когда он долго еще бродил - он вообще едва ли что-то замечал, со всем, что кипело у него тогда в голове, - но теперь, когда он некоторое время посидел, и мышцы немного остыли...

Он попытался встать, очень осторожно - и снова рухнул на стул.

Его прошиб пот, и, упершись в стол стиснутыми кулаками, он высказал целый ряд важных вещей на гэльском, и были это вовсе не молитвы.

"С тобой все хорошо, Друг?" Хозяйка дома с беспокойством к нему наклонилась, близоруко вглядываясь в его лицо.

"Еще минутку,"- выдавил он, стараясь делать так, как велела ему Клэр, и принялся дышать, превозмогая спазм.

"Как будто у тебя схватки,"- сказала она ему, явно забавляясь. В первый раз он еще думал, что это действительно могло показаться забавным - но только не сейчас.

Боль немного ослабла.

Он вытянул ногу, затем немного согнул ее снова, очень осторожно. Все шло нормально.

Но когда он еще раз попытался подняться, вся нижняя часть спины была зажата, как в тисках, и боль, от которой у него перехватило дыхание, крепко ударила его по ягодицам.

"У вас не найдется ничего, вроде виски? Ром?"

Если бы он мог просто встать на ноги... Но женщина покачала головой:

"Мне очень жаль, Друг. У меня даже нет капельки пива. Даже молока для детей больше нет,"- добавила она с некоторой горечью. "Армия забрала всех моих коз."

Она не сказала при этом, какая армия - но он решил, что для нее это просто не имеет значения.

Он издал какой-то слабый звук, подразумевающий извинения - на всякий случай, если это были Континенталы, или милиция, - и утих, тяжело дыша.

Такое случалось с ним и раньше, раза три - и всегда одно то же: внезапная вспышка боли, и полная неспособность двинуться с места. Однажды прошло дня четыре, прежде чем он смог ковылять снова; в последние два раза он поднялся на ноги всего за два дня, и хотя приступы боли спорадически повторялись, еще в течение нескольких недель - он все же был в состоянии ходить, хоть и медленно.

"Тебе плохо? Я могла бы дать тебе сироп из ревеня,"- предложила она. На это он сумел только улыбнуться, и покачал головой. просто сжатие зубов в спине...

"Благодарю вас, мэм. Просто сильно прихватило спину. Как только полегчает, все будет в порядке."

Беда в том, что до тех пор, пока не полегчает, он будет совершенно беспомощен - и поняв это, он неожиданно ощутил приступ паники.

"Ох..." Женщина еще помедлила, колеблясь, но потом ребенок у нее заплакал, и она отвернулась, чтобы взять его на руки.

Какая-то девчушка - лет пяти-шести от роду, подумал он, низкорослое маленькое существо, - выползла из-под кровати, и с любопытством уставилась на него.

"Собираешься остаться на ужин?"- спросила она высоким, чистым голоском. Она оценивающе нахмурилась. "Похоже, ты можешь съесть очень много."

Он немедленно пересмотрел свою оценку ее возраста в пользу восьми-девяти лет - и улыбнулся.

От боли он весь покрылся испариной, но сейчас это было ему даже облегчением.

"Твоей еды я не съем, а nighean,"- тут же заверил он. "На самом деле, хороший каравай хлеба, и кусок вяленого мяса есть вон в том в мешке; это тебе."

Глаза у нее стали круглые, как пенни, и он поправился - "Вашей семье, я имею в виду."

Она с нетерпением посмотрела на сумку, болезненно глотнув, потому что рот ей заливало слюной; он услышал этот слабый глоток - и от жалости у него сжалось сердце.

"Прю!"- прошептала она, обращаясь к столу. "Еда!"

Еще одна девчушка выползла из-под стола, и встала рядом с сестрой.

Обе они были тощенькие и плоские, как штакетины - хотя совсем друг на друга не похожи.

"Слышала,"- сказала новоприбывшая сестре, и обратила мрачный взгляд на Джейми.

"Не позволяй маме давать тебе сироп из ревеня,"- посоветовала она ему. "Дерьмо из тебя так и попрет, и если ты не поспеешь в уборную, тогда..."

"Благоразумие!"

Благоразумие - Пруденс, - услужливо закрыла рот, хотя и продолжала смотреть на Джейми с интересом.

Ее сестра опустилась на колени, и пошарила под кроватью, вскоре возникнув оттуда с семейной посудиной, объектом первейшей домашней необходимости из коричневого фаянса, который весьма серьезно представила ему для осмотра.

"Мы повернемся спиной, сэр, если ты будешь нуждаться в..."

"Терпение!"

Покрасневшая г-жа Хардман отняла горшок у дочери, и прогнала малышек к столу - взглянув предварительно на Джейми, чтобы быть совсем уверенной, что он имел в виду именно это: она взяла хлеб, и мясо, и яблоки из его сумки, старательно разделив еду на три части: две большие части для девочек, и поменьше для себя, отложив ее в сторонку - на потом.

Горшок она оставила на полу рядом с кроватью - но, пока она осторожно облегчала его на набитый кукурузной шелухой матрас, Джейми заметил на донышке нечто, написанное крупными белыми буквами. Он прищурился, чтобы в тусклом свете лучше разглядеть текст, и широко улыбнулся. Это был латинский девиз, окруженный ярко выписанными веселым пчелками, недвусмысленно подмигивавшими зрителям. "Iam apis potanda fineo ne".

Он уже видел эту шутку, раньше - бордель в Эдинбурге, где он когда-то держал номер, был для забавы оборудован посудой такого сорта, с разнообразными латинскими изречениями, большинство из которых были весьма похотливы, а некоторые - с простенькими каламбурами, вроде этого.

Здесь была латинская сентенция, какая-то глупость, вроде..."Пейте не пчелу в настоящее время"- но, если прочитать это фонетически правильно на английском, не обращая внимания на расстояние между буквами, читалось: "Я горшок для ссанья и тем хорош."