Напряжение
Шрифт:
— Я с отцом, а ты куда? — я, не обращая внимания на недовольного соседа, вскарабкался в кузов.
— Сосед, ты что, мальца своего за собой тащишь? — повернулся к папе неугомонный мужик: — И кто тебе разрешил? Я считаю, что…
— Я разрешил. — припечатал возмутителя спокойствия, садящийся в кабину, Виталий Ефимович, мой учитель по ОБЖ, отчего активный сосед заткнулся, и мы так и не узнали, что же он считает.
Грузовик, взрыкнув мотором, плавно тронулся с места, подъехал к пожарным воротам, которые, от обилия намотанных на ворота колец спирали Бруно и каких-то железяк и металлических уголков, казались приваренными намертво, но вот чудо — ворота вздрогнули и под гудение электромоторов, покатили по направляющей вбок.
Ни цели поездки, ни плана действий озвучено не было, очевидно, что это
Через несколько минут я понял, что наш боевой грузовик держит курс на старое здание районной администрации, в котором, после переворота сепаратистов, разделивших наш Город на две половины, расположился городской совет депутатов, что по факту, управлял двумя оставшимися на нашем берегу, районами Города.
После последних событий, репортаж о которых я видел, то ли по телевизору, то ли на экране смартфона, когда люди в черных повязках выкидывали отсюда депутатов, я даже не знаю, какой орган власти здесь располагается. Может быть меджлис или великий хурал, все равно, черные таблички, висящие у входа в здание, исписаны на, непонятном мне, языке.
Автопарковка перед четырехэтажным дворцом, выполненном в стиле Сталинский ампир, была перегорожена пикапами «тойота», в кузове одного из которых, на турели, был даже установлен какой-то большой пулемет, на который расслабленно опирался человек в черном комбинезоне.
Наша машина не стала смело рваться в атаку, подставляя молодецкую…кабину под пули чего-то очень опасного, а мирно свернула за угол, подкатив на задний двор областного невродиспансера.
— К машине. — Виталий Ефимович мягко выскользнул из кузова, несмотря на хромоту — следствие ранений, полученных на южных рубежах Союзного государства.
— Первое отделение справа, второе отделение — слева, начинаем без сигнала, ровно в пятнадцать минут. — четко отдавал команды бывший военный: — Сверим часы.
Судя по всему, отец был во втором отделении, и я пристроился за его спиной, сжав руками свой автомат.
Начать атаку в установленное командиром время не получилось — когда до угла здания оставалось всего с десяток шагов, нам навстречу шагнули два типа в черной униформе, с оружием на ремнях. Нам повезло, что первый боевик что-то весело рассказывал своему напарнику, просто содрогаясь от хохота. Он так и умер с веселой улыбкой на бородатом лице. Второй, смотревший под ноги, успел вскинуть голову, схватиться за кургузый пистолет-пулемет, висящий на груди, и даже сделать шаг назад, за угол здания, в попытке уйти из зоны поражения, когда говорливый сосед выстрелил в парня в упор из своего «Вепря», отчего боевика откинуло назад. Тут-то вся наша орава и вывалила на площадку перед органом власти…
Мгновенье назад стоявшие в картинных позах молодые и сильные мужчины, обвешанные оружием и подсумками, весело ржущие вслед, испуганно проходящим мимо здания, женщинам и девушкам, от такой смены обстановки немного растерялись. Кто-то бросился укрываться за машинами, причем, почему-то, с нашей стороны, кто-то принял красивую и мужественную позу с автоматом наперевес, готовые встретить врага сокрушительным ливнем пуль, благословленных Небесным отцом…
Видимо, муштра, которую устроил нашим добровольцам в последние два дня Виталий Ефимович, возымела какое-то положительное действие. Бойцы нашего отделения выскакивали из-за угла шустрыми рыбками, перекатывались и споро открывали огонь из положения «лежа». Через несколько секунд в дело вступили добровольцы из первого отделения, открывшие дружный огонь по врагу с фланга. Наибольшую опасность представлял собой пулеметчик с «крупняком» в кузове пикапа. Бородатый мужчина, что-то яростно крича, разворачивал длинный ствол своего оружия, способного снести не только нашу многочисленную группу, но и разобрать по кирпичику весь угол старого здания. Еще несколько градусов доворота и огромные пули устремятся в нас, разрывая слабые человеческие тела на части… Я вспомнил видео с окровавленными тазом и ногами, принадлежащими, якобы, какому-то знаменитому террористу с Ближнего
Востока, который якобы оказался в нашем Городе и был убит наповал именно пулей крупнокалиберного пулемета.
Я в этом ничего не понимаю, но, в следующем видео, представитель государственного департамента США, пребывая в сильном душевном волнении, что-то воодушевленно вещал. Судя по корявости перевода субтитры под изображением давал пьяный китаец, потому как я с трудом смог понять смысл выступления. Американец, не знающий в чем сила, торопливо говорил, что вознаграждение за голову террориста в силе, и герой не должен переживать — награда обязательно найдет своего героя. Я тут-же про себя хохотнул — судя по репортажу, награда формально была обещана именно за голову знаменитого террориста, а, если смотреть на фотографию — головы, то, рядом с террористом, как раз, и не наблюдается. Не возникла бы правовая коллизия, черт бы ее побрал, независимо от того, что это слово означает.Все эти мысли промелькнули у меня в голове, пока я одновременно перепрыгивал через труп, убитого первым, боевика, одновременно вскидывал свой автомат, пытаясь успеть поймать фигурку пулеметчика на мушку.
Нас спас кто-то из первого взвода, метко застреливший пулеметчика, который повис на своем оружии, свесив к полу бессильные руки…
А потом мы добили тех, кто еще был жив и ворвались в само здание. Сосед с «вепрем» лег прямо на пороге, попав под дружный залп охранников, укрывшихся в гардеробе, и закрыв меня своим широким телом. Отец, за которым я вроде бы бежал, куда-то пропал, и я оказался самым первым в дверном проеме…
— А-а-а! — я вскинул свой автомат и двадцать пистолетных пуль принялись пронизывать тонкий деревянный барьер гардероба и, неосмотрительно укрывшихся за ним, охранников. Щелкнул вхолостую курок и я, вспомнив, давно виденный где-то видеоурок, крикнул «Пустой!» и шагнул в сторону. На какое-то время в холле здания повисла хрупкая тишина, только поднимался к потолку невесомый дымок от сгоревшего пороха да тихонечко катилась по полу латунная гильза. А потом тишина взорвалась криками, несущимися из здания, ревом ворвавшихся в холл ополченцев из наших домов. Кто-то, заглянув за издырявленный, прилавок гардероба, выстрелил куда-то вниз, после чего, неловко перекинув ноги, перелез в гардероб, чтобы вытащить оттуда два больших пистолета. Я, почувствовав, что эти, мои по праву трофеи, мне не достанутся, просто из «хомячества» потянул за ремень, из-под тела соседа, его «вепрь». Судя по луже крови, что обширно растеклась под мужиком, карабин ему больше не пригодится, а я, когда все закончится, верну его в семью, жене или сыну на память.
Мои догадки относительно самочувствия с соседа подтвердил подскочивший учитель ОБЖ, что умело перевернул большое тело, приложил два пальца к шее, после чего, со злостью, выругался и заорал на нас, тупо сгрудившихся вокруг.
— Что стоим? На отделения делимся, и вперед, чистить здание!
Не скажу, что все, кто был убит в этот день в этом хурале, были вооружены, но все они вели себя неправильно. Тех, кто просто падал на пол, привычно раскинув в стороны руки, мы не трогали, просто потом пинками выгнали восвояси, посоветовав больше не встречаться с нами. Тех же, кто тянулся к оружию, стрелял в нас, или просто бросался с кулаками, не понимая, что это смертельно опасно, и нам глубоко плевать, какого он рода, и кто его дядя, мы… Нет, это я рассказывать не буду, только на Страшном Суде. К концу зачистки под окнами здания орали и корчились несколько тел, кто спасаясь, выпрыгнул из окошек, а мы замерли, разгоряченные схваткой и не знающие, что делать дальше…
— Погодите, я в сети погляжу…- еще один признак, что настоящей власти в Городе нет — несколько часов идет вооруженный мятеж, а никто не удосужился отключить ни связь, ни Интернет.
Пролистнув страницы нескольких новостных каналов, я доложил:
— Черную охранку зачистили. В подвалах обнаружили пару десятков пленников, которых не по-детски пытали, добиваясь доступа к их деньгам.
На площади героя-летчика с машин раздают оружие, у кого старая местная прописка, по предъявлению «военника». Телеканалы Союзного Государства сообщили, что эти беспорядки являются внутренним делом религиозно-территориальной автономии, с которыми она справится собственными правоохранительными органами, с соблюдением всех демократических процедур и общепринятых прав человека…