Нарцисс, Звезда и Ветер

Поэтому никто не удивился, когда, спустя положенный срок траура, принц-регент Зариф объявил всенародно, что возьмет в жены мать младенца-халифа, принцессу Нилюфер-Ильдиз. Их брак был без сомнения непорочен и целомудрен, ибо все при дворе знали, что Черный Нарцисс никогда не возляжет с женщиной, тем более со вдовой своего обожаемого возлюбленного. И все при дворе привыкли видеть властительного младенца на руках верного няньки Рюзгара, бывшего палача, что благодаря безоглядной преданности своему принцу вознесся до небывалых высот.

5

Спустя несколько лет Рюзгар, воспитатель Великого халифа ар-Сефева аль-Рахима ибн Шакри, испросил у своего подросшего воспитанника и господина несколько дней свободы на устроение личных дел. Его просьбу уважили, так как в это же время родители халифа, его отчим, принц-регент Зариф, и его мать, принцесса Нилюфер-Илдиз, собирались отправиться вместе со своим сыном и повелителем в путешествие к морю, дабы почтить память погибшего в тех краях мужа, отца и возлюбленного. В путешествие правящее семейство взяло с собой только самых близких и доверенных слуг и подданных.

В один день столицу покинул роскошный караван — и скромная семья, состоящая из двух женщин, маленькой девочки и мрачного мужчины. Караван отправился к морю, и никто, кроме узкого круга посвященных, не подозревал, что в богато украшенной повозке нет членов правящей династии. И никто не заметил, что в скромном семействе, что избрало дорогу в противоположную сторону, одна из женщин — переодетый мужчина ослепительной красоты, поражающий яркостью зеленых глаз. А маленькая девочка на самом деле — хорошенький мальчуган, которого безумно забавляли все эти тайны и непривычные одежды, равно как возможность ехать верхом на ослике, а не в привычной скучной и душной повозке в компании настырных учителей и воспитателей.

— Рахим, не свались! Держись крепче! — не могла сдержать свое волнение заботливая мать.

— Нилюфер, ничего с ним не случится, — урезонивал ее переодетый мужчина, посмеиваясь над пустыми тревогами. — Ему скоро придется сесть на коня, пусть для начала учится падать с небольшой высоты.

— Ах, не пугай меня! — вымученно улыбалась Нилюфер.

— Дядя Рюзгар! — кричал мальчуган едущему впереди плечистому и бородатому мужчине. — Зариф сейчас пообещал купить мне самого красивого коня во всём халифате!

— Эй, не было такого уговора! — возмутился Зариф. — Не перевирай мои слова, как тебе вздумается!

— Что ты от него хочешь, Нарцисс, — отозвался бородач. — Играть словами и выворачивать обещания — его прирожденный талант. Это умение несомненно пойдет на пользу халифу, когда он займет свой трон.

— Дядя Рюзгар, а когда я займу свой трон? — не унимался мальчуган.

— Когда твои ноги отрастут достаточной длины, чтобы доставать до ступеней, когда ты садишься на сидение, — урезонил торопыгу Зариф.

— Когда вернемся домой, я прикажу снять все подушки с трона, — сообразил мальчуган. — Тогда я смогу сесть, как взрослый, и не болтать ногами в воздухе.

— Не стоит, Рахим, — сказал Рюзгар, — на таком жестком, холодном и неудобном кресле ты сам не захочешь сидеть. Представь, как ты будешь мучиться целый день, выслушивая советников и министров от завтрака до обеда и от обеда до ужина. Пока можешь, оставь эту заботу Зарифу.

Мальчик на минуту задумался, решая, что для него важнее: жесткое сидение или обещанный титул и власть. Похоже, он был склонен подождать еще, лишь бы не жертвовать удобствами.

— А если будешь капризничать, я велю добавить еще подушек, — вставила Нилюфер.

— Мама-а! — заныл мальчуган, представив, какая гора подушек может поместиться на троне Великого халифа.

…Рюзгар оставил Зарифа и Нилюфер отдыхать в гостинице, они не захотели ехать с ним дальше. Но разрешили взять с собой Рахима — мальчугану будет интересно увидеть обитателей мужского борделя. Как будущий правитель, он обязан знать, насколько разные люди живут в его стране. Конечно, Рюзгар поклялся, что не позволит их общему сынишке узреть что-то, непредназначенное для детских глаз.

«Красотки» завизжали от восторга, издалека заметив приближение владельца. При виде юного наследника своего хозяина, «красотки» просто захлебнулись воплями умиления. Рахима немедленно проводили в лучшие покои с видом на цветущий сад, усадили на диван, на самые мягкие подушки, и обставили тарелками с пирожными и вазами с горами конфет. Однако сладостями малолетнего халифа было не удивить. Равно как и к странно одетым мужчинам, красящим лица как женщины, он отнесся без особого любопытства. Рюзгар лишь хмыкнул: и впрямь, чему удивляться, если каждый день Рахим видит перед собой своего отчима, которому и краситься нет нужды, чтобы затмить любую красавицу. До сих пор, хоть и прошли годы, Зариф оставался прекраснейшим цветком двора, тогда как второе место среди «сокровищ» неизменно занимала Нилюфер, которая умудрилась не потерять роскошные формы даже после рождения и выкармливания первенца.

Оставив Рахима скучать над халвой, Рюзгар вышел в сад. Там его уже ждал тот, ради которого бывший палач и приехал навестить свои владения.

— Здравствуй, Сефев.

— Господин Рюзгар, мое почтение, — учтиво поклонился седобородый, но еще вполне крепкий раб.

В том, что этот мужчина не свободный человек, ни у кого не могло возникнуть сомнений, стоило взглянуть на клеймо на его лице. Поэтому его не принуждали носить ошейник или оковы, позволяли без ограничений разгуливать по городку и окрестностям. Клеймо служило лучшей заменой цепи: если раб забредал слишком далеко от дома, любой стражник или просто свободный человек считал себя обязанным проводить «заблудившуюся вещь» назад, за что получал звонкую монету в благодарность за богоугодное дело. И даже если бы раб развязал свой язык, если бы стал утверждать, что был раньше Великим халифом — кто поверил бы его россказням!

— Как поживаешь? — спросил Рюзгар.

— На удивление прекрасно! — не кривя душой, отозвался Сефев. — Твои девочки со мной обходительны и вежливы. Меня хорошо кормят, одевают чисто и тепло.

— Рад это слышать, — кривовато усмехнулся Рюзгар. — Мне доложили, ты стал здесь учителем?

— Да, стал, — кивнул седобородый раб, вернув кривоватую усмешку собеседнику. — Выяснилась, что я не пригоден к делу садовника, не обучен каким-либо другим полезным умениям. Я бездарный слуга. Зато хозяйка обнаружила, что у меня отлично получается обучать новичков. Юноши весьма любознательны, знаешь ли. К каждому нужно найти свой подход, успокоить, образумить, объяснить все тонкости и научить получать удовольствие от своего ремесла.

— Всё показать, верно? — улыбнулся шире Рюзгар.

Севеф развел руками:

— С этим мне труднее! Старею, тело становится дряхлым и мало на что пригодным.

— По-прежнему пользуешься игрушками?

— Приходится, что поделать. Но, знаешь, пылкий жар юности иногда разогревает мои чресла лучше горячей ванны, — он довольно зажмурился, отчего вокруг глаз залучились морщинки. — Иногда, когда подо мной бьется в восторге юное тело, я сам ощущаю себя молодым, как некогда. Вспоминаю, как в свое время обучал Зарифа… Но, я вижу, тебе неприятно об этом слышать, я умолкаю.