Нарцисс, Звезда и Ветер

Сефев отвесил любовнику звонкую крепкую затрещину. Рюзгар, следивший за происходящим из-за драпировки, едва сдержал порыв ответить ударом за удар.

— Простите, мой господин, — очень тихо проговорил Зариф, пряча пылающее лицо за рассыпавшимися волосами. Но халиф не дал спрятаться, уверенно отвел шелковистые тяжелые пряди назад, заставил открыто ответить на свой пристальный взгляд.

— Почему ты голый? — повторил халиф. И провел рукой вдоль позвонков, забрался пальцами в ложбинку, без всяких ласк ввел пальцы в податливый вход.

Зариф судорожно выдохнул. И проговорил:

— Я желал вас, мой господин. Но не сумел разделить вас с другой.

— Она не чужая тебе, — настойчиво двигая внутри него пальцами, напомнил Сефев.

— Я был пьян, когда взял ее, — повинился Нарцисс, дыхание его стало заметно глубже. Рюзгар отвел глаза, не имея сил видеть, как прекрасное тело охотно отзывается на привычные ласки старого любовника. — Я едва помню, как это происходило. Я думал лишь о вас в тот момент, господин. Я желал вам отомстить за то, что вы пренебрегли мной. Так я думал, мой повелитель. Мне нет прощения.

— И поэтому ты украл кое-что из моей спальни, — наклонившись к самым его губам, произнес халиф.

— Я виноват, мой господин, — пробормотал Зариф, отвечая на пристальный взгляд своим томным, сквозь влажные трепещущие ресницы.

— И где эта вещь? — усмехнулся Сефев, разворачивая любовника с боку на спину и забрасывая его стройные ноги себе на плечи, руками же не прекращая ласкать как вход, так и налившийся желанием ствол принца.

Зариф, соблазнительно изогнувшись на темном бархате покрывала, закинул локти за голову, сделавшись еще соблазнительнее. Он скользнул рукой под подушку, откуда извлек длинный тяжелый предмет, гладкий и блестящий. Хорошо отполированная слоновая кость, искусно вырезанный мужской ствол, с головкой и колечками крайней плоти, тонко оплетенный венками. Рюзгар никогда прежде не видел этой странной игрушки, Зариф предусмотрительно держал ее подальше от его глаз. По тому, какой самодовольной улыбкой осветилось лицо халифа, скульптору предоставили слепок с одного определенного члена. Рюзгар схватил себя за подбородок, боясь, что челюсти свело слишком сильно и зубовный скрежет выдаст его Сефеву. Впрочем, халиф был всецело поглощен своим молодым капризным любовником.

— Эта вещь вам больше не нужна, мой господин, — заявил трепетный Нарцисс. — Я был там и видел собственными глазами, как воскресла ваша мужская сила при виде ее… роскошных грудей и женских прелестей. Поэтому я взял эту вещь в память о разделенных с вами ночах. Мой повелитель.

Сефев забрал из его слабо опустившихся рук костяной орган. И с улыбкой ввел в разработанный вход, где принялся размеренно двигать. Зариф выгнулся на покрывале и принялся хватать приоткрытым ртом воздух. Рюзгар видел, что эта игра привычна для обоих. Халиф безошибочно находил длинной толстой игрушкой самые чувствительные точки внутри любовника, и тот принимал жесткую замену горячего живого ствола, ибо на большее Сефев был не способен. Он даже не пытался возбудить себя, не тронул завязку на своих штанах. Если Нилюфер и удалось за тот короткий срок, что она оставалась наедине с повелителем, выдоить из него хоть каплю семени, то на второй за ночь выстрел его точно не хватит. Поэтому Зариф сейчас довольствовался заменой. Игрушкой. И позволял себя иметь бездушным предметом. Рюзгар принялся щипать себя за руку, чтобы не закипеть еще больше. Хотя куда уж больше. Из прекрасных глаз Нарцисса слезы текли ручьем, губы кривились в подобии улыбки, он всхлипывал в голос, а халиф тяжело дышал и взмок от пота, трудясь над тем, чтобы удовлетворить жаркого любовника. Игрушкой. Рюзгар мог бы пожалеть халифа, как мужчина, да только не было жалости.

— Прости… — всхлипывал Зариф, содрогаясь под натиском запыхавшегося любовника, яростно сующего в него слоновую кость. — Прости меня, мой господин. Прости!..

В один момент Нарцисс выгнулся сильнее, вцепился обеими руками в подушку под своей головой. И сдавленно выдохнул, обмякнув. Сефев остановился, но игрушку не вытащил. Так и оставил, внутри. Отодвинулся. Тоже глубоко вздохнул, отер пот со лба. Рюзгар понял, что один из них выплеснулся, а второй молча сожалеет о невозвратных годах молодости.

— Ты прощен, мой цветок, — произнес халиф. Поднялся с постели, потер поясницу. Добавил приказ: — Завтра ты придешь ко мне вместе с Нилюфер и постараешься ею овладеть, чтобы я мог насладиться зрелищем вашей близости.

— Я могу перед этим напиться, мой повелитель? В дребезги, чтобы не чувствовать себя изменником, — слабо улыбнулся Зариф.

— Я сам напою тебя, мой цветок, — пообещал халиф.

Рюзгар улыбнулся: при таком раскладе Нилюфер останется и на следующую ночь неудовлетворенной. Она снова прокрадется в спальню Зарифа, как делала всё это время перед свадьбой, и оседлает, как обычно, приближенного телохранителя, который никогда не откажет той, кто ждет ребенка его любимого господина. И Нарцисс, как обычно, будет на них смотреть сквозь стекло бокала. А потом, когда они утолят страсть, Зариф упадет на свою постель между ними двумя. И постарается забыться в беспокойном сне…

Едва халиф покинул спальню, Рюзгар стремительно подошел к постели. Зариф по-прежнему лежал в той же позе, как его оставил любовник. Он даже не пошевелился, чтобы избавиться от игрушки. Рюзгар наклонился над ним, осторожно слизал с разгоряченной кожи живота капли семени. А затем, когда от его прикосновений Черный Нарцисс вновь начал дышать, бывший палач резко выдернул слоновую кость из его тела. Зариф не застонал, крепко прикусил нижнюю губу.

— Я выброшу эту дрянь, — зло сказал Рюзгар.

Судорожно выдохнув, Зариф приказал:

— Оставь. Она еще может мне понадобиться. Это еще не всё.

___________

Спустя должный срок принцесса Нилюфер произвела на свет здорового красивого мальчика с ярко-бирюзовыми глазами, которые в будущем обещали сделаться изумрудно-зелеными. Великий халиф ар-Рахим аль-Сефев ибн Шакри всенародно признал ребенка своим наследником. И по просьбе своего любовника Зарифа той же ночью распорядился отравить визиря-изменника Аль-Аслана, а также объявил щедрую награду за голову разбойника Кара-Курта. Вскоре над городскими воротами вознеслись два копья: с головами разжалованного визиря и разбойника, которого выдали собственные люди в обмен на помилование и горстку золота.

Весной, чтобы поправить здоровье молодой матери, Нилюфер уговорила халифа отправиться вместе с нею в увеселительное путешествие к морю. Халиф и сам не слишком хорошо себя чувствовал: ночи, что он делил между ревнивым любовником и пылкой супругой, сказывались на его теле не лучшим образом. Однако Сефев поставил принцессе условие, что возьмет с собой Черного Нарцисса. Хотя принцесса Нилюфер откровенно недолюбливала капризного любовника своего повелителя и, более того, не считала необходимым скрывать своё к нему отвращение, но с натянутой улыбкой она согласилась разделить с принцем удовольствие от путешествия.

Возвратились путешественники в столицу гораздо раньше, чем планировали. Причем без халифа. Убитая горем принцесса, заливаясь слезами и не спуская с рук орущего младенца, объявила пораженным придворным и Кругу Советников, что халиф имел неосторожность выйти на прогулку в особо ветреный день, когда волны обрушивались на каменистый берег с яростной силой, слишком высокие и слишком опасные, чтобы им противостоял человек. Такова была воля Всеведущего Бога, что Великого халифа смыло в море. Зариф, рискуя собственной жизнью, кинулся спасать повелителя, однако что он мог сделать? Даже его могучий телохранитель едва не погиб, вдоволь нахлебавшись соленой воды, но сумел уберечь от разбушевавшейся стихии своего принца. Зарифа вытащили на сушу без сознания: он едва не утонул следом за возлюбленным халифом, лишившись чувств от горя потери и сильнейший ударов о скалы.

На следующий день, когда море успокоилось, принцесса объявила поиски. На водную гладь высыпало множество лодок и лодчонок, люди не надеялись отыскать повелителя живым, но хотя бы тело выловить, чтобы вернуть в столицу и предать земле… Напрасно возносились молитвы, Бог показал горюющей вдове свое жестокое лицо и лишил ее даже этого печального утешения.

Поиски продолжались ровно неделю, пока принц Зариф метался в лихорадке. Когда же он, наконец, пришел в себя, то ради сохранения рассудка принцессы Нилюфер, он был вынужден отдать приказ возвращаться в столицу без тела повелителя. Оба, ослабевшие и безутешные, они только и поддерживали друг друга в горе на пути назад. И оба поклялись скрепить сердца и жить дальше ради наследника повелителя, которого воспитают в почтении к погибшему отцу.