Нарисую себе счастье

— Отчего вы грустите, Мари? — заметил мой взгляд Демид. — Устали с дороги, вероятно?

— Нет, — вяло ответила я. — Не устала. Всегда бы так ездить.

Казимир вдруг отвернулся и прикрыл глаза, но я успела заметить и довольную улыбку, и блеск под ресницами. Усмехнулась и продолжила:

— Волнуюсь перед выставкой. Права ли, что там сам государь будет?

— Он каждый год приходит, — кивнул Гальянов. — И не боится же…

— А чего ж ему бояться, он же государь, — не поняла я.

— Бомбистов, к примеру.

— Не пугай ее, Дёма, не нужно. На выставке люди Туманова работают. Никого подозрительного не пропустят. Да и революционеров всех выловили.

— Снежины в Икшаре укрылись. Оба.

— Знаю. Но оттуда они до Севера никак не дотянутся.

Я только плечами пожала. Меня мужские заботы не волновали. Слишком уж у них грандиозные проблемы. Как есть мужские. Вот пусть сами о них и волнуются. А мое, женское дело — травы в аптеке купить. Да хорошо бы платье приличное, а вдруг и в самом деле государь появится? Потом стыда не оберешься, коли госпожа Долохова предстанет замарашкой!

— Мир, а мне бы по лавкам проехаться, — тронула я за рукав мужа. — Отвезешь?

— Разумеется, я же обещал.

— Да зачем ты в лавках нужен, — некстати вмешался Гальянов (что б ему пусто было!). — Ты же в женских нарядах не разбираешься совершенно! Разве что застежки отыщешь, и то не сразу. Давай я Мари, куда нужно, отвезу. А ты мне в ратуше стол займешь пока.

Я захлопала глазами — вот это дела! Неожиданное предложение!

— Что думаешь, Мари? — спросил Казимир. — Дёмка прав, от меня толку мало. А у него полно знакомых дам, уж в туалетах он разбирается почище любого портного.

— Я не знаю, — пролепетала я. — Я ведь тоже в нарядах не понимаю ничего. Мне раньше Ольга помогала.

— О, у меня хорошая подруга свой салон держит на Оленьей улице. Туда и поедем первым делом.

— Я гляжу, у тебя в каждом городе подруги? — беззлобно поддел друга Казимир.

— Как-то так вышло. В Гридинске у меня много знакомых, я здесь вино свое продаю уже лет пять. Ваше слово, Мари?

Я колебалась. Демид мне не нравился, но и ударить перед государем в грязь лицом не хотелось. Платье, хотя бы одно, было очень нужно.

— Только вы меня еще в аптеку завезете, — решилась я. — Или на Солнечной улице, или в “Кота и микстуру”. Мне нужно трав купить для Мира.

Я специально это сказала, чтобы взглянуть на его реакцию. Демид на мгновение помрачнел, его улыбка увяла, но он сразу же тряхнул головой:

— Куда вам нужно, туда и доедем. Долохов, ревновать не будешь?

— Нет, — спокойно ответил Мир. — Я женщин не ревную. Тем более — теперь.

И поди пойми, что он имел в виду! То ли я недостаточно хороша, то ли верит мне. А может, и вовсе думает, что умрет скоро, так что толку от ревности… Но на всякий случай обиделась, поджала губы, нахмурилась.

Демид же рассмеялся.

— Все ясно с тобой, мученик. Давай чековую книжку. Много денег у тебя?

— Не сосчитать. Купите самое лучшее.

Ох и не нравилось мне настроение Казимира! Но выбора не было, я надела шубку, платок на голову — на южный манер, и направилась следом за Гальяновым. Он привел меня к легкой двухместной повозке, куда была запряжена толстая лохматая лошадка.

— Сами правите? — больше мне ничего в голову не пришло.

— Да, привык. И Гридинск знаю неплохо, здесь у меня родня. Зачем мне кучер?

— Что же, и сюда ехали сами?

— Ну нет, сюда вместе с Синицыным в его карете.

— Что, и Синицын тут?

— Да, а как же. Эта выставка — главное событие зимы.

— С супругой? — окончательно расстроилась я. Снежана мне не нравилась еще с тех самых пор, как она болтала глупости про приютских детей.

— Нет, супруга осталась с детьми. Мы с Фимой вдвоем приехали. Смотрите, Мари — паровой экипаж! Вы видите, видите?

В голосе мужчины звучал столь искренний восторг, что я невольно оглянулась.

И вправду диво дивное: по улице, пыхтя и тарахтя, ехала повозка без лошади. Три больших колеса, деревянное сиденье — и тучный мужчина в пальто с меховым воротником, державшийся за какой-то рычаг.

— Неудобно? — заметила я, проводив сей агрегат глазами. — И холодно. И на повороте, должно быть, заносит. Лошади быстрее будут.

— Верно, — усмехнулся Гальянов. — А все же прелюбопытнейшее изобретение. Хотел бы я на таком прокатиться. Года три назад мы с вашим супругом учились кататься на велосипедусах, было весело.

— А это что за чудо?

Демиду удалось вовлечь меня в беседу, и я перестала дуться. Может, он вовсе и не сволочь, а приличный человек? Пока ничего дурного от него я не видела.

— Это тоже интереснейшее изобретение. Руль, два колеса, рама, педали и цепь. Равновесие держать сложно, но привыкаешь.

— Что же на таком никто не ездит?

— Летом я даже дам в парке видел на велосипедусе. Лекари рекомендуют — для здоровья полезно, лучше, чем гимнастика. А зимой скользко, холодно и масло в цепи застывает.

— А какие еще чудеса на Севере имеются?

Так за интересными разговорами мы и доехали до самого центра Гридинска. Салон, куда привез меня Гальянов, был большой, со стеклянными витринами. Платья, что там были выставлены на манекенах, завораживали своей чудной отделкой. Мех, жемчуга, перья, тонкое кружево… Все было ужасно дорогим на вид, но главное — невероятно гармонично. Мне остро захотелось иметь что-то подобное.

Встретила нас молодая женщина, одетая просто, но со вкусом: в шерстяной жакет с золочеными пуговицами и узкую юбку. Пока я разглядывала ее наряд, меня представили:

— Люсьена, это Мари Долохова, супруга Казимира.

— Казимир женился? Вот так новость! — хорошенькая темнобровая продавщица широко раскрыла глаза, и я с удивлением и смущением обнаружила: и глаза, и брови у нее были подведены краской.

Неужели — гулящая женщина? Нет, наряд совершенно не похож. Да и место не то…

— Женился, как видишь, и весьма удачно.

— Рада знакомству, — Люсьена протянула мне руку, и я, растерявшись, пожала ее. Совершенно по-мужски.

— Мари нужно платье для выставки.