Наркодрянь

"Дело, представляющее большой взаимный интерес". Не похоже на дежурную любезную фразу.

Речь образованного человека, но без примеси характерного выговора выпускников самых престижных университетов Новой Англии. Но и не Вест-Пойнт. Возможно, Ка-Ю.

"Эдвард?" Имя или второе имя. Такие фамилии, Эдвард, не Эдварде, не Эдвардсон - редкость, их обладатели обычно акцентируют, что это действительно фамилия.

"Доктор" и имя - что это? Предположение о возможном сближении? Вкупе с "заранее благодарен"?

Полковник переключил аппарат на прямую связь и аккуратно плеснул скотч в толстостенный бокал со льдом.

Звонок раздался в момент смены цифр на электронных часах.

– Полковник?
– мягко спросил баритон.

– В отставке, - буркнул Мейсон, - доктор Эдвард?

– Можно просто Эдвард.

– По имени я называю друзей. И то не всех.

– Понимаю, полковник. Пока я не имею чести называться вашим другом, хотя буду весьма рад, когда это произойдет.

– Если это произойдет, - отрезал Мейсон, - а пока я знаю только, что вы осведомлены о моем существовании...

– Да, и все, что я знаю, - подхватил Эдвард, - заставляет меня предположить о возможности личного знакомства.

– А в этом есть необходимость?
– поинтересовался Мейсон, отпивая глоток.

– Уверен, что есть, - мягко пророкотал невидимый Эдвард, - например, я уверен, что в наших общих интересах обсудить ситуацию насчет некоего Фрэнки.

Полковник подержал паузу, допивая виски.

Полурастаявшие кубики льда с тихим шорохом улеглись на дно бокала. Затем только Мейсон спросил:

– Разве мои ответы недостаточно убедительны?

– Господин полковник, смею надеяться, что при личной встрече я сумею раскрыть совершенно иной аспект проблемы.

– На чьей вы стороне?
– резко спросил Мейсон.

– Однозначно на вашей, сэр, - отозвался незнакомец, - и чтобы не быть голословным, позволю дать два совета. Первое. Обратите внимание на подъездную дорожку к вашему гаражу. Ею интересовались. И второе. Блок австрийского пива, который вам доставят завтра, малопригоден к употреблению. Люди Фрэнки постарались.

– Вы меня заинтересовали, - глядя в пространство, сообщил полковник, вы настаиваете наличной встрече?

– Да. И желательно - в Лос-Анджелесе. Уверен, ваш желтый "Мерседес" в хорошей форме.

– Где? Когда? Пароль?

– Там, где вы обычно обедаете. В шестнадцать. Я сяду за ваш столик. Меры прикрытия будут приняты.

– О'кей, - бросил полковник и осторожно положил трубку.

...Наутро выяснилось, что "интерес" к подъездной дорожке гаража выразился в противотанковой мине, весьма профессионально замаскированной в колее, а на упаковке пива чуть-чуть - с первого раза и не заметишь - видны следы ручной работы. Изучать, какой именно сюрприз и в которой банке окажется, Мейсон не стал. Просто по дороге в Лос-Анджелес сделал шестимильный крюк по каменистому проселку и забросил оба подарка в глубокий узкий колодец старой выработки.

8

Обещанная охрана охраной, но Мейсон тоже принял меры предосторожности: оружие, легкий кевларовый жилет, маленький диктофон в правом кармане светлого клубного пиджака.

"Хвост" не просматривался, но наблюдение?

Оставив машину на охраняемой стоянке в трех кварталах от ресторана "Меркурий", он отправился к месту встречи пешком. Наблюдение чувствовалось и по дороге, Мейсон прилипал ко всем витринам, но филеров не вычислил. Тогда Мейсон плюнул на всю эту конспирацию и смело вошел в зал ресторана.

Метрдотель зала, мистер Гревски, немного удивился, завидев "господина Мейсона в столь ранний час", но поспешил заверить, что его любимый столик не занят, а обед, как всегда, будет готов через двадцать минут.

– Поставьте еще один прибор, - приказал Мейсон.

– Для дамы или для господина?
– живо поинтересовался метрдотель.

– А что, есть разница?
– удивился Мейсон.

– Конечно, - тонко улыбнулся мистер Гревски.
– В обслуживании и в деталях. Если вы обратите внимание, то наверняка заметите эту разницу.

– Вряд ли, - усмехнулся Мейсон.
– На этот раз второй прибор тоже будет мужским.

Мейсон занял свой столик в углу, спиной к стене, а лицом к публике. Расстегнул пиджак и незаметно нащупал рукоятку "кольта". Посетителей совсем немного, и вся публика приличная.

"Интересно, кто здесь подсадной?
– оглядел Мейсон дюжину чинных седовласых или лысых джентльменов, отдающих дань кухне "Меркурия".
– Разве по роже определишь? Интересно, мой абонент уже здесь?"

Доктор Эдвард появился в зале ровно в шестнадцать ноль-ноль, и Мейсон сразу догадался, что это именно он.

Мистер Гревски проводил к мейсоновскому столику смуглого, черноволосого мужчину лет тридцати. Несколько сухощав, прекрасно сложен, Держался свободно, со спокойной грацией спортсмена.

Мужчина быстрым взглядом скользнул по залу и направился прямо к столику Мейсона. Остановился в двух шагах и, улыбнувшись, осведомился:

– Полковник Мейсон?

– В отставке, - упрямо поправил Мейсон.
– Позвольте в свою очередь...

– Эдвард. Эдвард Фитижеральд, - и он протянул Мейсону холеную руку. Однако наблюдательный Мейсон заметил сплющенные суставы пальцев, как у профессиональных боксеров.

Поколебавшись долю секунды, полковник в ответ приподнялся и сунул свою корявую ладонь.

Они обменялись рукопожатием, кожа у Эдварда оказалась нежная, как у женщины, но хватка - сильная и цепкая.

В кресла они опустились одновременно и с минуту изучали друг друга с неприкрытым интересом.

Внешность Фитцжеральда Мейсону сразу чемто неуловимо понравилась, но и насторожила одновременно. Уж очень много было в этой внешности противоречивых черточек.

Черные глаза умны и насмешливы, но где-то в глубине - жесткие и неумолимые. Взгляд открытый, но с хитринкой. Упругая смуглая кожа плотно обтягивала скулы, лишь в уголках рта собираясь в едва приметные складки. Правильный нос, четко очерченная линия рта. Природа, создавая черты Эдварда, пользовалась ювелирным инструментом. И все же аристократической изысканности в его лице не было.

Эдвард первым нарушил молчание:

– Вы, господин полковник, даже и не подозреваете, какое доверие я оказал вам минуту назад.