Наркоза не будет

Он хотел осторожно потрогать пальцем, но она рявкнула в ужасе:

– Нет! Не прикасайся! А то начнется!

– Хорошо-хорошо...
– он даже отшатнулся.
– Не буду. Давно?

– Нет...Несколько дней. А точнее прямо сегодня. До этого было как-то незаметно.

– Может, тебе надо отоспаться? Отдохнуть как следует. Не попить недельку... Серной мазью.

– Я же сказала - это не чесотка! Спасибо. Я думала ты что-нибудь умное скажешь. Я буду ходить и вонять серой! Как ты себе представляешь? Ладно! Давай про оружие. Не увиливай! Я иногда сама думала, что похоже так, будто на башне что-то стоит. А иначе, как люди узнают, что им непременно сегодня радоваться надо, потому что праздник? А если повода нет радоваться, а надо?

– Попробуй адонис-бром. Он успокаивает.

– Э-э-э-э! Ты с темы не съезжай! Я тебя спросила - про психотропное оружие.

Зыскин усмехнулся:

– Зачем тебе это? Живешь себе спокойно и не знаешь ничего. И не знай! Так спокойнее.

– Да как же я теперь спокойнее? Я теперь умру от любопытства! Зыскин не томи!

– Ох-х-х... Ты мертвого достанешь... На самом деле все гораздо проще, чем этот дядёк на площади гонит. Простые слова бывают гораздо эффективнее всяких штучек. Только надо их расположить в правильном порядке.

– А-а-а-а.. Я так и знала, что ничего ты не знаешь.

Зыскин усмехнулся. Он на такую дешевую разводку не велся. Настроение у Коши упало. С такой ухмылкой он уже ничего больше не скажет.

Муся умудрилась уже уснуть.

– Я знаю, что это за передатчик, - сказала Коша цинично.
– Это диктор в ящике. Он всем рассказывает, как устроена география, какой день и что нужно делать. А на самом деле никакой географии нет и никакого календаря. Все в ящике.

– Ну вот!
– сказал Зыскин.

Он лег на пол и натянул на голову пиджак.

Коша запихнула в рот оставшиеся макароны и погрузилась в физиологию жевания. Снова по коже начали бегать эти гады. Но она старалась делать вид, будто их не существует. Потом легла рядом с Мусей и уснула.

***

Проснулась Коша от того, что все тело ужасно чесалось. Она расчесала руки так, что под кожей полопались капилляры, и появились пурпурные точки. Хотела плакать от злости, но знала, что если начнет, то не остановится.

Но это не поможет! Не по-мо-жет! Она терпеливо переждала, когда желание пустить слезу станет неактуальным, и пошла в ванну.

Соль, сода. Мочалка. Проведя осмотр туловища, снова никаких признаков чесотки или иного поверхностно заразного заболевания не нашла. Коша высыпала в воду пачку соли, а содой растирала кожу и потом быстро совала растертую часть под кран. Спасало.

Ванна набралась, и Коша с наслаждением погрузилась в воду. Вся целиком. Оставив снаружи только лицо и коленки.

Чуть-чуть легче. Спать.

Проснулась, когда вода остыла.

Осторожно выйти из воды, не вытираясь... Простыня. Бегом до дивана.

Зыскин поднял голову, когда Коша вернулась в комнату:

– Ты чего?

– Да так... Пустое. Спи, - отмахнулась она от него и легла рядом с Мусей.

Та даже не засопела.

Едва Коша начала засыпать, Зыскин зашевелился, встал и шепотом позвал Кошу.

– Эй!

– А ты чего?

– Да, я проснулся ... Поеду домой, трамваи уже ходят. На полу как-то неудобно и вообще.

– Ладно... Как хочешь. Закроешь окно. Хорошо?

– Да, - он помедлил.
– Ты Мусю поцелуй за меня, когда она проснется. Ладно?

– Ладно... Пока, - сказала Коша.

Опустила голову и тут же покатилась в глубину сна. Короткий холодок из окна и стук рамы, уже очень далекий, закончил в тот день ее существование.

(Рита)

Рита оторвалась от записок и посмотрела на часы: перевалило за полночь.Общага наконец-то почти затихла.

Надо выпить кофе. Она поднялась с постели и залезла в Ронину тумбочку. Там таки оказалась баночка с остатками молотой "Арабики" и подержанная обгоревшая турка. Стараясь не греметь, Рита собрала необходимые предметы и, зажав тетрадку подмышкой, вышла на кухню.

РИНАТ В ОЧКАХ

(Коша)

Когда Коша подошла к знакомому дому на Репина, ее захватило чувство невозвратимой утраты. Она медленно поднялась на нужный этаж, внимательно наступая на каждую ступеньку. Долго стучала и звонила в дверь. В пыльное стекло билась муха. Пришла кошка и стала тереться о ногу. Коша собралась отпихнуть ее, но потом пожалела потертую голодную тварь.

Животина запомнила тот кусок мяса. А вот ее хозяин...

Коша посидела на подоконнике, потом на ступеньках.. Через полчаса вышла на улицу и села на лавку. Сидела там час. Собралась уходить подъехала машина.

Из машина вышли: Ринат, два парня, которые были с ним в галерее, и девушка.

Ринат сразу заметил Кошу и поморщился. Знаком отправил компанию в мастерскую, отдав ключи, а сам направился к Коше. Но компания не спешила. Они все провожали его внимательными взглядами. Каждый шаг голубоглазого "ангела" был словно привязан нитками к их зрачкам.

Коша подумала, что все очень глупо. Потому что прила она вовсе не за этим. Она хочет узнать насчет галереи. Ей уж очень нужны деньги. А остальное... Ну что ж? Она все понимает.

Ринат остановился в двух метрах, не доходя до Коши. Он стоял на сверкающих трамвайных рельсах. И, глядя на него, она вынужденна была смотреть в далекие глаза его друзей. Недобрые глаза его друзей.

С очень гадким чувством Коша встала со скамейки.

– Привет, - сказала она.

На его лице были черные очки. Он снял их. Лучше бы он не делал этого.

Глаза. Его и ее...

Она сделала еще пол шага, но Ринат отступил, сохранив расстояние.

– Я говорил с Валентином, - сказал он и спрятал глаза в тени ресниц.

Надо же, в голосе совершенно не было заметно того, что было в глазах. Коша даже засмеялась от этого несоответствия, Ринат удивленно и немного растерянно взглянул на нее и снова одел очки.

– Да... Так лучше.
– усмехнулась Коша.

– Я говорил с Валентином, - снова повторил он.
– И с ребятами говорил. Я правда хотел как-то помочь. И ты правда делаешь ох...тельную живопись. Он даже матерился интеллигентно.
– И... все остальное.
– продолжил он приличным тоном воспитанного в тридцати трех поколениях питерского интеллигента.
– Но они против. И Валентин не поддается... а эта девушка моя жена. Извини, я не могу тебя сейчас пригласить. Я потом познакомлю вас. В этом нет ничего такого. Но сейчас - нет. Боюсь, она меня неправильно поймет. На крыше было... для меня это важно... Хочу, чтобы ты знала это. Так, как было, уже никогда не будет. Я хотел бы сохранить с тобой хорошие отношения. Думаю, что ты тоже. Мы ведь взрослые люди. Правда? Все будет хорошо. Осенью будет еще одна выставка... Может быть, и ты там выставишься вместе со "Вторым пришествием".