Народы моря

— Как скажешь, — неохотно соглашается Халкеус.

Глава 74

Наверное, пурусхандцы задобрили своих богов, чтобы те ниспослали дождь, но, видимо, недоплатили, то есть, недожертвовали, потому что небо покрыли дождевые тучи, но покапало минут пять и так жиденько, что земля не намокла. В последние годы это привычное явление здесь. До Малой Азии дождевые тучи добираются опустошенными. Говорят, проливные дожди постоянно идут севернее, где-то за большой рекой, наверное, Дунаем, и там уже несколько лет неурожаи из-за этого. Мало — плохо, много — еще хуже. Дорийцы жаловались, что на их земли с севера напирает народ фриги, убегающий со своих исконных земель из-за дождей, несколько лет подряд уничтожавших урожаи зерновых. Фриги еще не знают, что на юге их ждет засуха.

Пурусханда окружена моими воинами, готовыми в любой момент пойти на штурм. Ждут сигнал. Давно ждут. Те, кто будет нападать с юга, имеют возможность наблюдать, как вырывается дым из камер. Дождик абсолютно не помешал горению дров. Их обильно полили оливковым маслом, найденным в деревнях, поэтому дым густой и темный. Он выбирается через отверстия-трубы, ползет вверх по крепостной стене, постепенно рассеиваясь. В том месте на сторожевом ходе собралось много хеттских воинов. Наверное, они слышали, как мы захватили Сидон. Может быть, надеются, что с ними такое не пройдет. Так устроена надежда: умирает только вместе с людьми, в одиночку ей скучно.

Я не заметил тот момент, когда куртина просела над ближней камерой. К тому времени дым стал совсем жиденьким и малозаметным, и на лицах многих воинов появилось разочарование. Они так долго ждали чуда, а его всё нет и нет. Сначала мое внимание привлекло поведение хеттов, вдруг засуетившихся. Видимо, почувствовали, как под ногами задвигался сторожевой ход. По ощущениям должно напоминать землетрясение, которые здесь в последнее время часты. Вдруг по куртине над ближней камерой пробежала снизу вверх трещина, быстро расширяющаяся. Странным образом, или мне так показалось, крепостная стена как бы подалась немного вверх, а не вниз, после чего части по обе стороны от трещины начали заваливаться наружу. В образовавшийся разлом и в русло реки упало несколько хеттских воинов, не успевших отбежать. Та часть куртины, что была в сторону второй камеры, подалась вперед быстрее, сильно накренилась, обзаводясь многочисленными трещинами, и вдруг распалась на большущие куски, которые с грохотом покатились в русло реки.

Над дальней камерой куртина всего лишь просела. Халкеус был прав, требуя расширить ее. Я когда-то простенько объяснил ему физику данного мероприятия, не шибко надеясь, что меня поймет безграмотный дикарь. Получается, что этот дикарь допер до того, что мне, такому умному и образованному, оказалось не под силу. В следующий раз буду прислушиваться к его советам.

Нам хватило и одного пролома. Он был шириной метров пятнадцать, но удобная для прохода часть не больше пяти. Туда и хлынули по сигналу труб и барабанов мои воины. Первыми шли новички, в том числе и отряд под командованием Шумадды. Пусть приобретает боевой опыт. Старослужащие пошли во второй волне, когда территория возле пролома была зачищена от врага, и звуки боя покатились вглубь города.

Обломки крепостной стены были со светлыми гранями, которые можно было бы назвать чистыми, если бы не пачкали так сильно. Когда я ухватился за один из них, к руке прилипла густая светло-коричневая пыль. Перепрыгивая с одного на другой, преодолел развалины и оказался внутри города. На улицах почва была удалена до камня, выровненного, гладкого. Такое впечатление, что скалу подравняли огромным рубанком. Правда, было несколько вставок, наверное, заполнивших ямы. Дома у хеттов большие, высокие и крепкие, выходят одной или двумя (угловые) стенами на улицу. Внешние стены из камня, а внутренние могут быть из кирпича или вперемешку. Даже во внешних стенах есть большие окна, расположенные на высоте метра два с половиной и выше. Закрывали их деревянные жалюзи. Деревянная толстая дверь вела сперва в дом, а потом во двор, но не так мудрено, как у халафов, а сразу налево или направо от нее был проход, ничем не закрытый. Зато дворы маленькие и почти нет деревьев. Разве что тутовник растет, вокруг которого камни красновато-синие, выпачканные раздавленными ягодами.

Сразится мне так и не довелось. Когда я с отрядом ахейцев добрался до дворца, там уже добивали последних защитников. Площадь перед дворцом была устелена трупами, как защитников, так и нападавших. Отбивались хетты отчаянно. Видимо, знали на примере Сахаппы, что пощады не будет, так что предпочли умереть в бою. По крайней мере, не так обидно, как быть казненным ни за что. Зато женщин и детей, которые прятались в храмах бога грозы Тешибу и богини солнца Аринны, мои воины не тронули. Может, прониклись моими речами, а может, жадность пересилила месть. Жадность — она сильнее всех.

Глава 75

В Пурусханде нам пришлось задержаться на две с половиной недели. Пошел слух, что на помощь хеттам движется армия Каркемиша — вассального государства, расположенного на юго-востоке, довольно большого. Правитель Каркемиша по имени Тальми-Тешшуб состоял в родстве с правящей хеттской династией и был союзником своего соседа Угарита. Правда, на помощь Угариту так и не пришел. Может быть, не успел. И хеттам помогать передумал, когда узнал, что мы захватили Пурусханду. Я выслал разведку, чтобы выяснить, где он, сколько имеет войска и какой дорогой идет? Собирался выдвинуться навстречу, чтобы не дать каркемишцам объединиться с хеттами, разбить врагов по частям, но разведка принесла весть, что родственник решил нажиться на семейной беде — осадил самый юго-западный хеттский город-государство Мараш, который был первым на его пути. Я решил, что теперь Тальми-Тешшуба союзником хеттов уж точно не будет, после чего продолжил поход.

Во время ожидания данных разведки, в Пурусханду прибыла довольная внушительная делегация от нового египетского фараона Сети Второго. Караван состоят из сотни мулов, которые везли чиновников, дары и еду, полусотни рабов и двух сотен воинов-нубийцев. Главой делегации был Тотнофер — полный мужчина с тонким голосом, может быть, кастрат, и круглым безволосым лицом с подведенными зеленой краской глазами. Отвыкнув от египетских реалий, я сперва подумал, что ко мне наведалась гей-тусовка.

Минут, как мне показалось, десять Тотнофер перечислял титулы своего правителя, а потом только выложил цель визита:

— Усерхеперура Мериамон приветствует своего брата Арзу, поздравляет со славной победой над хатти и желает дальнейшей любви и покровительства богов…

Пожелания заняли еще минут десять. Из всей этой речи главными были лишь два слова «своего брата». Сети — правитель самой большой и сильной из нынешних держав — официально признавал меня равным себе. Усерхеперура Мериамон — это его тронное имя, которое значит «Мощен явлениями Ра, любимый Амоном». Из командиров, присутствовавших на приеме, проходившем в тронном зале дворца бывшего правителя Пурусханды, понял главный посыл речи, судя по удивленно-восхищенному взгляду, только Шумадда. Уверен, что он поделится этой новостью со всеми остальными. Все-таки служить под началом правителя, которого египетский фараон считает своим братом, престижнее, чем под началом командира шайки народов моря.

Затем рабы принесли дары: хопеш и топор из бронзы и золота; поделки из слоновой кости, черного дерева, стекла; белые тонкие льняные ткани; шкуры леопардов, зебр, жирафов.

— Ответные дары вручу завтра, — сказал я, потому что не знал, с какой целью пожаловал ко мне египетский посол, и не подготовился, — а пока приглашаю гостей на пир по случаю их приезда.

Пир состоялся бы даже без случая, потому что праздновали мы каждый день. Еды и питья для этого было вдоволь. Пурусхандцы готовились к продолжительной осаде и запаслись основательно. Главное блюдо у них — мясо. Предпочитают баранину или козлятину, но не откажутся и от конины и ослятины. Последнюю замачивают в вине, а потом варят со специями. Не самый приятный запашок остается, конечно, и жестковато, но есть можно. Впрочем, ослятина — блюдо неудачников. Уважающий себя воин в захваченном городе такую гадость есть не будет. Рыба тоже не в ходу. В основном ее едят приезжие и их потомки во втором поколении, но не в третьем и дальше. На втором месте молоко и продукты из него. Доят коров, коз, овец, лошадей, ослов и даже верблюдов. Сыры делают по большей части мягкие. Твердые — удел приезжих. Гарниры тоже привилегия бедняков. Правда, хлеб едят все сословия. И пиво тоже пьют все. Разница только в качестве напитков. Вино делают хорошее, без непредсказуемых ингредиентов. Самым дорогим является кисло-сладкое. Сладкого нет совсем, а кислое считается плохим, чем кислее, тем хуже.

На пиру я посадил египетского посла Тотнофера по правую руку, как самого почетного гостя. Ел он с серебряной тарелки и пил из серебряного кубка, но исключительно руками. Я тоже повыпендривался было с вилкой в этой эпохе, а потом решил есть, как все.

— Моему брату Сети нужна моя помощь? — спросил я после того, как мы утолили голод, и перед пирующими начали выступать музыканты, певцы и танцовщицы, создавая фон, который заглушал нашу беседу, избавлял ее от ненужных ушей.

Не думаю, что египетский фараон назвал меня братом просто так. Пока не знаю, как он захватил трон, зато имею представление, как тяжело на нем усидеть, если не все считают тебя законным наследником. Иначе бы новый фараон не спешил так с отправкой ко мне посольства, подождал бы окончания моего похода, чтобы точно знать, кто сильнее.