Народы моря

Я встретил их у шатра, который стоял в долине неподалеку от берега моря и километрах в десяти от Угарита. Новый правитель города уговорил меня перенести ставку, потому что горожане боялись выходить за крепостные стены. Мои воины грабили и измывались над всеми, кто попадал им в руки. Особенно старались вновь прибывшие, несмотря на то, что им выделялся провиант из общака. На этот раз египетская делегация вела себя намного скромнее. Если в первый раз с трудом скрывала снисхождение к варвару, которому улыбнулась военная удача, то теперь старалась не показать страх. Первым делом они все плюхнулись на колени, как перед фараоном. Из такого положения Тотнофер поприветствовал меня своим тонкими голосом от имени Сетнахта (Сета Победоносного).

— У вас новый небтауи? — прервав приветственную речь, задал я уточняющий вопрос.

— О да, великий полководец! — подтвердил Тотнофер, изобразив на круглом лице, размалеванном зеленой краской, такую радость, будто сам стал фараоном. — У моего народа теперь новый правитель… — и начал по второму кругу перечислять тронные имена.

— А что стало с Саптахом? — опять перебил я.

— Он внезапно умер от болезни, мучавшей его с детства, — ответил посол.

— Как вовремя он это сделал! — воскликнул я иронично. — Его мать тоже внезапно умерла?

— Нет, она удалилась в имение своего отца, бывшего верховного жреца бога Амона, который из-за старости отошел от дел, — сообщил Тотнофер.

Так понимаю, в Та-Кемете по-тихому совершили государственный переворот, сместив не справившуюся с управлением группировку. Знаковую фигуру уничтожили, а остальных отправили в ссылку.

— Новый небтауи Сетнахт хочет возобновить с тобой мирный договор, заключенный его братом Сети. Для этого он и прислал меня вместе с дарами, — продолжил посол.

— Что ж, давай обсудим условия мирного договора. Может быть, они понравятся мне и моим воинам, которые собрались в поход, — произнес я, показав жестом, чтобы Тотнофер следовал за мной в шатер, где с глазу на глаз ему будет легче унижаться, чем на публике.

Широченная задница посла не помещалась на одной табуретке, поэтому Нецер поставил рядом вторую. Вина, правда, налил гостю всего в один кубок.

Чтобы улучшить свои переговорные позиции, я начал с ситуации в моем лагере:

— Под мои знамена уже собралось тысяч семь воинов, и каждый день прибывают новые. Они пришли сюда, собираясь отправиться в поход на твою страну, где, как им сказали, даже бедняки едят с золота и серебра и ходят в тонких льняных тканях. Придется приложить много усилий, чтобы они передумали и вернулись по домам. Твой правитель готов возместить им упущенную добычу?

— Добычу надо захватить, а это еще никому не удавалось, — возразил Тотнофер.

— Разве?! — наигранно удивился я. — А слово «гиксосы» тебе ни о чем не говорит?

— Это было давно, — не согласился он. — С тех пор Та-Кемет стал намного сильнее.

— Я видел под Алалахом, насколько сильнее стала ваша армия, — с издевкой произнес я. — Она была больше моей в два раза, а во время сражения быстро обратилась в бегство, потеряв две трети воинов. Потери моей армии составили всего три сотни человек.

— Боги отвернулись от нас на чужой земле, — нашел оправдание посол.

— Вы были на земле союзника, а вот мы на чужой, — уточнил я и задал крамольный вопрос: — Может, дело не в богах?

— Это уже не важно, — не стал спорить Тотнофер. — Мой повелитель готов компенсировать кое-какие издержки твоих воинов и заплатить выкуп за своих воинов, попавших в плен.

После ожесточенного торга мы сошлись на том, что фараон заплатит каждому из семи тысяч моих воинов один золотой и два бронзовых кедета, командирам маленьких отрядов — три золотых и пять бронзовых, командирам больших отрядов — пять золотых и пять бронзовых и рулон тонкой льняной ткани. Мне от фараоновых щедрот пообещали по тяжелому таланту золота, серебра и бронзы, шесть слоновых бивней, двенадцать рулонов тонкой льняной ткани, жертвенные сосуды из стекла и шкуры жирафов, зебр и леопардов. Кроме того, отныне каждый год в Милаванду будут привозить мне в подарок половину того, что получу сейчас. За это я буду отдаривать Сетнахта железным кинжалом, чтобы никому и в голову не пришло, что Та-Кемет платит дань народам моря.

Глава 103

Все больше убеждаюсь в мысли, что личность не играет в историю такую важную роль, какую ей будет принято предписывать. Есть процессы, которые позволяют этой личности проявить себя. Появился бы я в этой эпохе или нет, стал бы новым правителем Та-Кемета Рамсес или кто-то другой, все равно бы пассионарные племена, получившие название народов моря, смели бы хеттскую империю и развязали бы войну с египтянами. Воинственная нищета всегда движется в богатые страны и, в конце концов, завоевывает их. Иногда это происходит быстро, как будет получаться у монголов, иногда растягивается на полтора века, которые понадобились туркам, чтобы пережевать Византию. Нам потребовалось больше, чем монголам, но меньше, чем туркам, причем семь лет, предшествовавших отказу Та-Кемета от дани, были мирными. Люди реки платили ее, а мы не нападали на них. Если бы жители Та-Кемета вели себя мудрее, процесс мог бы растянуться на несколько десятилетий. К тому времени меня бы, наверное, уже не было здесь. В поход народы моря повел бы другой полководец и, возможно, не сумел бы победить Та-Кемет, дав ему еще несколько лет спокойной жизни. Но случилось так, как случилось. Рамсес, старший сын Сетнахта, который правил вместо дряхлого отца, решил отказаться от дани и потребовать от Газы и Ашкелона отречься от нас и стать его вассалами.

Как догадываюсь, подтолкнула его к этому победа над народами пустыни, которые два года назад опять напали на Та-Кемет. Насколько я помню, племена с территории будущей Ливии все-таки дожмут египтян, но, как и у турок, у них уйдет на это несколько десятилетий. Сражение произошло примерно в том же месте, где натиск остановила армия под командование Мернептаха. Египтяне применили такой же обходной маневр, как в предыдущий раз. Скорее всего, подсказал маневр Джет, который опять командовал корпусом Птах, обновленным на три четверти. Народы пустыни не выдержали удар в спину, побежали. В итоге фараону Рамсесу предъявили двенадцать тысяч пятьсот тридцать пять отрубленных рук, о чем были извещены правители всех соседних стран, в том числе, если ни в первую очередь, и я. Тысяча людей пустыни, в основном женщины и дети, попали в плен. Несоразмерность этих двух цифр наводила на мысль, что число погибших явно завышено. Или у убитых отрубали обе руки. Два года ушло на зализывание ран, пополнение корпусов, после чего фараон Рамсес решил, что пора разобраться с народами моря.

Обычно Та-Кемет отправлял «подарки» во второй месяц перета, то есть, в начале сентября. Пока они добирались до Милаванды, пока перегружались на мои суда и довозились до Пуплуны… Поэтому до середины ноября я не напрягался по этому поводу. Расслабился за семь мирных лет, заполненных строительством городов и мостов, прокладкой дорог, которые позаимствуют римляне и распространят по всей Западной Европе, где в Средневековье попадутся мне на глаза и станут образцом для этрусских. Заодно осушал болота и рыл ирригационные каналы, увеличивая посевные площади, потому что население постоянно росло и требовало все больше еды. В конце ноября я отправил с купеческим караваном письмо тестю с вопросами по поводу египетской дани. Этот караван на второй день встретился с идущим из Милаванды в Пуплуну и везущим мне послание от Потифара с пренеприятными известиями. В Милаванду второй караван повез призыв ко всем моим вассалом и добровольцам собраться весной возле Сидона, чтобы отправиться оттуда в поход на Та-Кемет. Тесть написал мне, что в этом городе неприлично отзываются о народах моря и лично обо мне, призывают отказаться от выплаты дани и попросить помощь у людей реки. Надеюсь, несколько недель, проведенных моей армией под стенами Сидона, образумят горожан. Это не считая ущерба, который будет нанесен окрестным деревням.

Поскольку все двенадцать городов расенов к тому времени обзавелись крепкими и высокими стенами и башнями, и никому из соседей больше не приходило в голову нападать на нас, я взял в поход две трети вооруженных сил Этрурии, в том числе колесничих с их боевыми транспортными средствами. Сражение предстояло жестокое, так что пригодится каждый хороший боец. Вместе с бывалыми воинами отправились и подросшие сыновья, чтобы обзавестись боевым опытом и славой, в том числе и мой старший сын Ханох. Хватит ему махать мечом в учебном центре. Ханоху жениться уже пора, а он еще никого не убил.

Глава 104

Крепость Шарухен не изменилась в тех пор, как посещал ее в последний раз, возвращаясь вместе с египетской армией из похода. Гарнизон насчитывал пять сотен воинов, плюс крестьяне из соседних деревень. Командир был чернокожий, наверное, нубиец, с египетским именем Шеду (Бурдюк). Видимо, имел нубийское имя созвучное с этим словом, а после поступления на службу в египетскую армию, получил новое, потому что имел сходство с данным предметом. Мое предложение сдаться отклонил дерзко, понадеявшись на прибытие египетской армии, которая, по слухам, в составе четырех корпусов и под командованием самого фараона Рамсеса выдвинулась из Нижней земли в нашу сторону. Если корпуса в полном составе, то у египтян тысяч двадцать воинов.