Нарушая правила

— Сильная интоксикация, — сухо отвечает женщина.

— Что это значит?! Он в сознании?!

— Он спит.

— А что врачи говорят?

— Прогноз оптимистичный. У Тимофея молодой здоровый организм. Он выкарабкается.

— Вы-ка-раб-ка-ет-ся… — отрешенно повторяю это зловещее слово.

— Его приведут в чувство, прокапают, пролечат и отпустят, — голос Татьяны Сергеевны звучит бодрее.

— А… где он был все это время? Что вообще случилось?!

— Что случилось? А ты не понимаешь? — с недоброй иронией интересуется женщина.

— Нет, не понимаю, — рассеянно отвечаю ей. — Я уже совсем ничего не понимаю.

— Тима заскучал и пустился во все тяжкие, — поясняет Татьяна Сергеевна. — Его нашли в состоянии тяжелого алкогольного опьянения в туалете одного из ночных заведений.

— Вы серьезно?

— Вполне. Ведь я говорила, Тимофей не привык вести спокойный образ жизни. Не знаю, с чего ты решила, что он будет сидеть возле тебя. Ему девятнадцать. Он просто увлекся, кто в этом возрасте не увлекается? А когда ему стало неинтересно, он отправился искать новые впечатления и не рассчитал свои силы. Вот, к чему приводят чрезмерные возлияния.

— Что за чушь?! Тим не алкоголик! — возражаю я.

— Думаешь, ты так хорошо его знаешь? — парирует Татьяна Сергеевна.

— Когда я смогу его увидеть? — игнорирую ее издевки.

— Вот пройдет терапию, очухается, вернется домой, тогда и увидишь.

— Скажите мне адрес! — требую я.

— Не надо так со мной разговаривать! — одергивает меня Татьяна Сергеевна. — Знаешь, девочка, мой тебе совет — собирай вещи и уходи. Если конечно, тебе известно такое понятия, как гордость. Он не изменится.

— Я должна его увидеть!

— Наберись терпения. И больше не звони мне.

Следующие несколько часов я не знаю, куда себя деть.

Нервы совсем расшатались, и даже хорошие новости не помогают успокоиться. Кажется, теперь я волнуюсь еще больше. Сердце снова принялось качать кровь с бешеной скоростью, я как будто пару банок энергетика выпила. Хочется рыдать, хочется смеяться…

Знаю, главное — Тим жив. И большая часть ужасных мыслей, которые терзали меня, уже испарились. Осталась тревога, смятение и сильная растерянность.

По словам Татьяны Сергеевны, все три дня, что я с ума тут сходила, Тим просто развлекался?

Да что за ерунда!

Он не мог так со мной поступить. Зачем?

Приходит мысль, что мама Тима нарочно на него наговаривает, чтобы избавиться от меня. Тогда где он был и почему оставил меня одну мучиться в неизвестности?

Вариантов, вообще, ноль. Я имею в виду, нет какого-то логичного оправдания всему происходящему.

Не знаю, что думать. Я не могу думать. У меня опухли мозги, болит голова, все тело ломит от усталости.

Около девяти вечера я кормлю Тимошку и заставляю себя принять душ, вымыть волосы и расчесаться, а затем иду в спальню, где открываю шкаф, собираясь надеть чистые вещи. На глаза попадаются аккуратно сложенные футболки Тима. Я откидываю полотенце, надеваю белье и зеленую мужскую футболку. Тяну горловину к лицу и вдыхаю спокойный аромат кондиционера. Мне приходит в голову дурацкая мысль, и я беру стоящий на тумбе флакон с туалетной водой Calvin Klein, которой пользуется Тим. Несколько раз пшикаю прямо на футболку и закрываю глаза. Запах древесный с легкой свежестью и такой знакомый, что у меня внутри все щемит от тоски, а по коже бегут мурашки.

Вернувшись в гостиную, уже на автомате проверяю телефон. Пока я мылась, мне кто-то звонил с незнакомого номера, причем четыре раза.

Готова поспорить, что это очередной придурок, который решил скрасить вечер в моей компании.

Телефон снова начинает звонить. Я уже было собираюсь сбросить вызов, но в последний момент смахиваю значок не вниз, а вверх, отвечая на звонок. И даже сказать ничего не успеваю, как слышу знакомый до боли голос:

— Привет. Это я. — Онемев от неожиданности, я медленно опускаюсь на диван. — Дина, ты меня слышишь?

— Тим… — выдыхаю я, еле шевеля губами.

На глазах тут же выступают слезы. Я чувствую, как одна тяжелая слезинка катится по моей щеке.

— Как ты там?

— Ни-ни-ка-ак, — заикаюсь, тихо всхлипывая и дрожа от волнения.

— Мама сказала, что вы говорили сегодня. Я не мог позвонить тебе раньше… Правда. Я не мог, — мрачно произносит Тим.

— Да. Ладно. Я понимаю.

Шмыгнув носом, судорожно вздыхаю. Хочется о стольком его расспросить, но голова совсем не варит.

— Все нормально, не плачь, пожалуйста, — с отчаянием в голосе просит Тим.

— Где… ты?

— Без понятия. Какой-то реабилитационный центр. Дин… Телефон не мой, не могу долго говорить.

— Когда тебя выпишут?

— Думаешь, я тут буду кого-то спрашивать? — безрадостно усмехается Тим. — Отлежусь до утра и свалю.

— Но… — я сглатываю, во рту все пересохло. — Твоя мать сказала, тебе нужны капельницы.

— Пусть засунут в жопу себе свои капельницы, — огрызается Чемезов. — Прости… Я… — его голос стихает, становясь хриплым и надтреснутым. — В общем, не по телефону.

— Тим, это реально ты? — мне все еще не верится в происходящее.

Я слышу тяжелый вздох.

— Боюсь, моя худшая сторона.

— Мне все равно… И если у тебя были причины…

— Подожди, не надо меня оправдывать, — он мягко перебивает. — Ладно, тут медсестра телефон свой ждет… Поспи. Я знаю, тебе нужно.

Я киваю в ответ, словно он может меня видеть.

— Хорошо.

— Дин…

— Что? — я дышу мелко и часто.

— Нет, ничего… Увидимся утром…

После звонка Тима я швыряю телефон на диван. Откинувшись на спинку, притягиваю колени к груди, упираюсь в них лицом и зажмуриваюсь.

Страх отступил, но меня по-прежнему лихорадит, а ещё не дает покоя отчуждение в голосе Тима. Возможно, он был в палате не один, сам же сказал, что медсестра ждет телефон.

Ну что же с ним случилось?

Как же вышло, что он оказался в реабилитационном центре?

Глава 27. Дина

Мы с Тимом идем на яхте под кусочком паруса, попав в жестокую бурю. За бортом бушует океан. Я сижу на диванчике и крепко держусь за столешницу, чтобы меня не кидало по каюте. Тим снаружи. Я вижу его черный силуэт на фоне хмурого горизонта. Лица не различить, но я точно знаю, что там Тим, а не кто-то другой, делает все, чтобы вывести нас из зоны шторма.