Нас возвышающий обман

Нужно было, наверное, что-то ответить, но что? Наугад сжала тонкие пальчики и тут же выпустила. Голосок не настаивал. Через секунду уже увещевал кого-то и увлекал к выходу. Густой бас Кингсли предлагал проводить и помочь.

Потом снова хлопнула дверь – и стало неожиданно тихо.

Значит, все кончилось и можно уходить? Только вот – зачем уходить и куда? Если все кончилось…

====== Глава 2. ======

– Где моя дочь?

– Меньше всего она сейчас хочет видеть тебя.

– Неужели? И это решила ты?!

– Нет, это решила ты, когда отказалась от самой себя.

– Столько лет все одно и то же! Зато все говорят, что Селена вполне готова занять твое место. Буря в Отделе тайн!

– У нее хватило духу в тяжелый момент обрести себя...

– А ты и рада! Ты просто используешь ее!

– Ты тоже пришла не утешать и не соболезновать.

– Я всегда была против этого брака. Скорбеть не стану, хотя официально мы объявили траур. Дочь овдовела... Мунроки соблюдают приличия. Трех месяцев, я думаю, будет вполне достаточно.

– Трех месяцев?

– Селена придет в себя, и мы сможем подыскать ей нового мужа.

– Нового? Ты не в себе?

В гостиной словно потемнело. Казалось, и здесь собираются тучи.

– Обойдемся без этих фокусов! Не забывай, что твоя сестра делала это гораздо лучше, а она была моей матерью.

– С дочерью ей не повезло!

– Зато повезло с сестрой, ты оказалась более покладистой. И, кстати, ты оказала мне услугу. Мне, пожалуй, на руку, что Селена приняла свой дар. Мы же с тобой знаем, что жрица Мелюзины не может быть одинокой. Ей нужен муж. И даже тебе этого не изменить!

– Я уже много лет одинока...

– Чья ж в том вина, что тебе удалось пережить и второго мужа?! Ты ведь тоже не хотела этого брака. Но тебе пришлось...

Злорадная улыбка, искренняя — такая редкость для леди Селесты.

– А ты и рада!

– Рада! Конечно, я рада. Не только моя жизнь пошла не так, как я мечтала. И все же...

– Тебе здесь нечего делать! Возвращайся, когда закончится траур! Не раньше!

*

Море плещет серой ртутью...

Тучи пологом свинцовым обрамляют купол неба...

И одинокий мрачный остров, над ним птицы не кружатся...

Тени рваные, как сумрак, скользят вокруг высокой башни...

Тряхнула головой, прогоняя морок... Это был сон... Неужели она заснула? Ей казалось, уже столько дней она просто лежит на кровати, задвинув полог и отгородившись от мира. С тех пор, как за ней приехала леди Гвиневра... Когда это было... А впрочем, это ведь все равно...

Такая пустота... Какой сегодня день? Сколько вообще дней прошло после... Больно? Нет, это сильнее боли, это будто тебя рвут на части, но ты продолжаешь все осознавать...

Чьи-то лица, голоса, обрывки разговоров...

Встревоженное лицо Минервы МакГонагалл...

– Селена, дорогая, мне так жаль... Это ужасная потеря для всех нас... – Слезы, не таясь, скользят по морщинистым щекам, сейчас особенно заметно, что она уже давно немолода. – Но ваша жизнь еще не закончена. У вас есть Лили...

Лили... Она плачет где-то в доме, возможно, в соседней комнате... Но не приходит... И нет сил, чтобы найти ее, обнять... Боль ведь не делится... Будет ли от этого легче?

Люпин мнется где-то у входа... На лице вся мировая скорбь... Плечи опущены, не брит несколько дней. И в волосах словно седины прибавилось еще...

– Селена... Я... Сириус...

Он слишком правильный... А слов найти не может.

– Это трагедия... – Слишком? Но он прав. – Эта битва дорого обошлась всем нам, но мы не можем сломаться. Не сейчас... Я обещал Тонкс... Сегодня хоронят Доусона...

Дорого обошлась всем... Значит, и Гектор... Тонкс тоже больно. Интересно, болит также? И почему нет сочувствия? Тьма в душе.

Августа Лонгботтом... Она спокойна. Очень бледна, но спокойна. И решительна. Только в глазах... Там заперта вся ее боль.

– Не думаю, что мои слова облегчат боль. Все это не имеет смысла... – Прямая, сильная, в это мгновение будто позволила годам и страданиям взять свое, но тут же опомнилась. – Соболезную. И хочу помочь. Если позволишь, пусть Лили погостит месяц у нас. Тебе надо прийти в себя.

Лили уехала. Хорошо... Больше никто не плачет...

Снизу раздаются голоса. Почти кричат. Конечно, это мать пожаловала! Леди Селеста прибыла на пир смерти, будто стервятник. Ее не хочется слышать... Но все же ее голос проникает сюда через закрытые двери и задернутый полог. Именно ее голос!

– Жрица Мелюзины не может быть одинокой. Ей нужен муж. И даже тебе этого не изменить!

Про кого она? Леди Гвиневра что-то говорит в ответ... Она же вдова... Пусть мать замолчит!

– Чья ж в том вина, что тебе удалось пережить и второго мужа?! Ты ведь тоже не хотела этого брака. Но тебе пришлось...

Безумие! Вот что ее ждет... Снова другие хотят решать ее судьбу! Дамблдор давно все знал... Знал историю ее семьи и отправил ее в этот дом. А теперь... Что можно изменить? Опять смириться... Но она не хочет... Не хочет. Не хочет!

Отдернула полог. В глаза ударил яркий солнечный свет. Вечереет, раз лучи бьют в окна западного крыла. И только солнце все так же садится на западе. И оно не почернело.

*

Пахнет грязной стоячей водой... И здесь вода! Хорошо, что не видно отсюда. Улицы все одинаковые. Давно не убраны — пыль, мусор, собаки тощие бегают. У них в глазах тоска... Собаки...

Вдалеке громада старой фабричной трубы. Надо к ней. Где-то там нужный дом. Душно, отдаленный раскат грома эхом отразился и от неба, и от низеньких кособоких домов.

Табличка на земле валяется. Успела поржаветь. Паучий тупик... Пришла, кажется. Здесь еще сильнее пахнет рекой. И ивами.

На домах даже номеров нет... Жилым выглядит только один. У других окна заколочены или вовсе выбиты. Вот у этого крыльцо развалилось, а напротив подвал зияет черным провалом.

Дверь темная, рассохшаяся древесина, ручка латунная в пятнах. Едва уловимый запах плесени, или это мох, разросшийся на фундаменте, так пахнет... Рука слишком медленно поднимается — надо постучать. Все ведь уже решено. Но во рту пересохло, наверное, не сможет ни слова произнести...