Нас возвышающий обман
Шрифт:
– Селена?
– Северус...
– Не думал... Проходи.
Пустая прихожая. Мебели почти нет — на стене висит черная мантия. Доски пола скрипят.
– Соболезную. Хотя думаю, ты не за этим пришла.
Стало тоскливо, сердце болезненно сжалось в груди. Но для этого не стоило тащиться в такую даль! Значит...
– Не за этим... Но все равно спасибо.
Вопросительный взгляд в ее сторону.
– Что не приходил. Это лишнее. В этом нет утешения. Становится только хуже — от слов, скорбных взглядов. И ничего не исправить...
–
Взглядом ощупывает гостиную. Полумрак и полное равнодушие к обстановке. Единственным обжитым местом кажется уголок у окна — кресло, торшер, низкий стол, а у стены огромный шкаф с книгами.
– Так ты живешь...
– Так я живу. Неужели тебя привело любопытство? Или теперь ты решила заботиться обо мне?
Раскат грома сотряс дом. Теперь гроза была уже близко. Тяжелые капли сперва неуверенно, а затем настойчиво забарабанили по крыше и стеклам.
– Только я не герой, мне забота не нужна.
– Я пришла за помощью... Подумала, возможно, ради Лили...
– Ради нее я сделаю, что угодно. Ты сразу выложила свой козырь на стол. Так что тебе от меня нужно?
По стеклу дорожки дождя. Змеятся вниз. За спиной его голос и его отражение в темном прямоугольнике оконного стекла. Как такое вообще говорят? Только память услужливо подбрасывает нужные фрагменты мозаики. Он первым взял на руки ее дочку, приходил за ней и Лили, когда Пожиратели готовились напасть на их дом, шел с ней по зимнему лесу к пещере, в которой скрывался Бродяга... Всегда помогал. Даже танцевал с ней на Рождественском балу во время Турнира Трех Волшебников. Но такое...
– Я даже не знаю, как...
Говорила не ему, его отражению.
– Мерлина ради! Хватит тянуть кельпи за хвост! И перестань смотреть на дождь.
Обернулась. Но сил посмотреть ему в глаза не нашла. Взгляд уткнулся ему в грудь.
– Женись на мне.
Так и не решилась поднять взгляд. Ей это нужно, но вот ему...
– Заманчивое предложение. Интересно, почему именно мне выпала такая честь?
Он над ней смеется? Нет, лицо серьезное, глаза спокойные, и сокращать дистанцию он не намерен.
– Не думал, что ты так тяготишься своим вдовством.
– Просто я слишком долго позволяла другим играть со мной. В результате мою фигуру снова готовы разменять. Дамблдор, леди Гвиневра, моя мать...
– Не обошлось без Мелюзины? Понимаю. Слышал, что ты устроила в Министерстве. Впечатляет. Не ожидал от тебя.
– Мне не нужно, чтобы ты мои действия оценивал! Я лишь нашла выход своей боли. Но даже это обернули против меня...
– Ты приняла свою силу. Сила — это не добро и не зло. Ты сама выбираешь, в какую сторону тебе идти.
– Я приняла свою силу. Очередной магический контракт! Я не должна быть вдовой. Мне нужен муж... И я предпочитаю выбрать его сама.
– Мое мнение не учитывается?
– Что ты теряешь?
– Это не ответ, это вопрос.
– Я просто прошу твоей помощи...
– И это не ответ!
– Ты женишься на мне, дери тебя тролль,
или мне нужно приворожить какого-нибудь дурaчка маггла?!Его смех утонул в очередном раскате грома.
– Вот уж не думал, что стану женихом года.
– Да пропади ты в Тартар!
– Вероятно, тебе придется последовать туда за мной в качестве супруги.
Он снова смеется?
– Ты же за этим пришла? Я согласен.
*
Почему все так? Хотя на что она, собственно, надеялась? Она же и сама себя не понимает. Просто устала от того, что остальные решают ее судьбу. Хотя чем она от них отличается? Собственную дочь поставить перед таким фактом...
Августа Лонгботтом вошла в комнату. От нее веяло спокойствием и уверенностью.
– Судя по всему, разговор получился неприятный...
– Простите, миссис Лонгботтом. Вы пригласили Лили, заботитесь о ней, а я...
– Селена, я давно знаю тебя. И могу понять, что ты испытываешь.
– Пожалуйста... Я не знаю, что...
– Не знаешь, как реагировать на сочувствие? Понимаю. Хотела бы я сказать тебе, что станет легче... Но боюсь, что лишь напрасно обнадежу.
– Миссис Лонгботтом, Фрэнк и Алиса... Они были такой прекрасной парой...
– Они такими и остались. У меня одно утешение — они живы, они вместе. Невилл видит своих родителей, знает их.
– Это... очень правильно. Я уверена, что это важно для всех. Но я... кажется, только что потеряла дочь...
– Она просто расстроена. Все пройдет.
– Пройдет? Разве она сможет забыть... что я ей сказала? Что я выхожу замуж...
Брови Августы Лонгботтом на миг взлетели, но она тут же снова взяла себя в руки. Само спокойствие.
– Через два месяца после смерти Сириуса?
Слезы мешали смотреть. Одно упоминание его имени выбивало из колеи. Слезы, вода, дар... Нет, проклятие! Может быть, права мать.
– Я хочу, чтобы это был сон... Каждую минуту мечтаю очнуться. Но кошмар все не кончается! Я люблю его. Всегда. И раскаиваюсь в этом, потому что теперь мне слишком больно.
– Я давно тебя знаю. И никогда не сомневалась в твоих чувствах к Сириусу. Пойти против семьи Мунрок! Что же изменилось теперь?
Слезы, вода, проклятие... Обжигают щеки.
– Ничего. Просто я снова иду против семьи Мунроков. Не даю им решать, кто будет следующим моим хозяином. Решать буду только я! Раз я должна...
– Должна?
– Похоже, я проклята... – Ладони взлетели к лицу, теперь слезы текли между пальцами. – Опять эта вода...
– Нельзя изменить себе. Но можно изменить другим! Твоя сущность проснулась. Теперь я понимаю, что ты должна. Так делай это, не оглядывайся. Долгие сомнения ведут к бездействию.
– Вы?..
– Главное, чтобы ты понимала сама себя. А Лили поймет. Не сейчас, потом. Обязательно.
Верит ли она в это? Или это просто слова ободрения? Может, она думает, что безумие пришло на смену боли, и просто не хочет спорить? Или осуждает?