Нас возвышающий обман

Шаловливого Рождества.»

Гарри покрутил в руках сложенный в несколько раз чистый пергамент, приложенный к письму. «Очередной розыгрыш», – подумал он, но все же достал палочку.

– Торжественно клянусь, что замышляю только шалость...

В этот момент в дверь постучали.

– Гарри, я принесла тебе теплого молока.

– А? – Гарри зачарованно разглядывал разложенный у него на коленях пергамент.

Селена поставила стакан на столик у кровати.

– Твое молоко... – она заглянула мальчику через плечо и ахнула.

У него на коленях лежала карта.

– Господа Сохатый, Бродяга, Лунатик и Хвост... – начал читать вполголоса Гарри.

– Карта Мародеров, – закончила Селена.

– Вы знаете про нее?

Но Селена его не слушала. Ей чудилось, что перед глазами встают образы четырех мальчишек, казалось, навсегда неразрывно связанных узами дружбы.

– Сохатый, Бродяга, Лунатик... – повторяла она, будто зачарованная.

Гарри взглянул в окно. Огромная луна занимала практически половину черного неба.

– Лунатик... Лунатик?! – внезапное прозрение. – Вы назвали профессора Люпина лунатиком. Это его карта?

Селена вернулась из мира своих воспоминаний.

– И его тоже. Эта карта принадлежала четырем мальчишкам, верным друзьям, перед которыми лежала вся жизнь, мечтающим покорить мир. Вернее, кое-кто из них точно хотел.

– А кем были остальные? У них такие странные прозвища. Хвост... Что за Хвост?

– Хвост... Кто бы мог подумать, что все так кончится... Хвост — это Питер. Питер Петтигрю.

– ЭТОТ ПРЕДАТЕЛЬ?! – Гарри сбросил с колен карту.

– Тогда он не был предателем, Гарри. Он был просто мальчишкой, неуклюжим, трусоватым, легко поддающимся чужому влиянию.

– Крысой!

– Не каждый может развить в себе способности анимага. Это, пожалуй, был самый большой талант Питтера. В своем стремлении идти за сильными он был готов на все. Как оказалось до тех пор, пока он не встретит того, кого сочтет более сильным.

Селена вздохнула.

– Я его найду и убью!

– Гарри, ты еще ребенок...

– Я не ребенок! Я отомщу за своих родителей! Вы сами сказали, что он слабый.

– Он не слабый... Если ты его и найдешь, а за двенадцать лет это никому не удалось, то скорее всего именно Питтер убьет тебя. Каким бы он ни был, он взрослый волшебник — он знает то, о чем ты даже не догадываешься.

– Я смогу...

Вдруг ночную тишину разорвал тоскливый протяжный вой. Селена моментально подбежала к окну.

– Бродяга... – прошептала она. – Не может быть. Это безумие... Я скоро вернусь, пей молоко.

Девушка быстро вышла из комнаты и поспешила вниз по лестнице. Распахнула входную дверь, казалось, не замечая холода. Прошла по двору и вышла за калитку. На пушистом белоснежном покрывале дороги четко отпечатались следы огромного пса. Вой повторился теперь с окраины Хогсмида.

– Что ты творишь?

Селене пришлось вернуться в дом. На улице было слишком холодно, чтобы идти по следам пса в одном домашнем платье. Девушка схватила в прихожей шерстяную мантию, набросила на голову шарф. На верхней площадке появился Гарри.

– Вы уходите?

– Я ненадолго. Полнолуние, вой... Надо предупредить других, что, возможно, объявился оборотень, – она надеялась, что мальчик поверит в ее неуклюжую ложь.

– Оборотень?! Настоящий?

– Ну, конечно... Ты же знаешь, что оборотни существуют.

– Видел, когда листал учебник... Мы должны их проходить в следующем семестре.

– Ну вот! Еще не хватало, чтобы они выходили из Запретного леса в деревню. Это опасно. Так что будь умницей, я очень спешу.

– Умницей... – фыркнул Гарри, возвращаясь в комнату. Ему хотелось быть героем!

====== Глава 4. ======

Селена бежала так быстро, как только могла. На улицах было пустынно. С наступлением темноты никто и раньше не жаловал дорогу, ведущую к Воющей Хижине, а с появлением дементоров люди и вовсе боялись без нужды уходить прочь от центральной улицы.

Ледяной воздух обжигал легкие, по вискам стекали струйки пота и тут же стыли, отчего казалось, что кто-то прижимает к ее лицу холодные пальцы. Девушка остановилась на минуту. Следы пса на снегу все еще были очень четкими. Селена достала палочку, направила ее на отпечатки лап и пробормотала заклинание. След исчез — вокруг, насколько она могла видеть, простирался лишь нетронутый снежный покров.

Вот и Хижина. Когда они учились в Хогвартсе, это было тайное убежище Мародеров во время полнолуния. Мужской клуб, в который их с Лили почти никогда не звали. Теперь это не убежище, скорее склеп для былой дружбы, для той жизни, которой так и случилось...

Селена несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, и открыла дверь. Внутри царила полная тишина. Оглушающая. Не было слышно ни скрипа снега, ни царапанья ветвей — ничего, лишь ее судорожные всхлипывающие вздохи. Запустение и разруха царили повсюду. На полу толстый слой пыли с годами уподобился ковру, паутина, свисавшая с потолка, также настолько запылилась, что походила скорее на занавеси.

Девушка осела на пол. Те эмоции, что толкали ее сюда, вдруг оставили ее, и она показалась себе растерянной и слабой. Пробивающийся из криво заколоченных окон лунный свет осветил узкую полоску пыльного пола — на нем были следы, следы человека... Сириус был здесь! Но теперь хижина пуста. Селена достала палочку, освещая пространство вокруг, снова распахнула дверь, пытаясь понять, выходил ли кто-то из дома. Но к покосившемуся крыльцу вела только одна цепочка следов, ее собственная.

– Мерлин мой, что я наделала...

Собачьи следы были стерты ею, а в человеческом обличье Сириус бы не решился покинуть убежище.

*

Праздничный обед в Хогвартсе вовсе не радовал Селену. Хотя Дамблдор сделал все, чтобы создать в Большом зале теплую, почти семейную атмосферу. И учителя, и ученики сидели за одним столом, будто собравшиеся вместе родственники. Благодаря этому часть приглашенных явно наслаждалась праздником. Филч, нарядившийся в потертый бархатный сюртук, активно заигрывал с библиотекаршей. Вероятно, количество выпитого спиртного придало ему храбрости и смягчило его натуру — ведь обычно в присутствии студентов на его лице застывало выражение брезгливости и недовольства. Сегодня завхоз улыбался. Минерва МакГонагалл и Помона Стебль также были увлечены беседой. Лили о чем-то шепталась с Гермионой Грейнджер. Они отчаянно пытались сдержать смешки, глядя на профессора Дамблдора, чью голову сегодня украшала странная шляпа, увенчанная чучелом грифа. Но, скорее всего, веселила их не сама шляпа, а воспоминание о том, как она появилась на празднике. Дамблдор заставил Снейпа взорвать хлопушку, которая покрыла всех присутствующих серебряной пылью и явила миру сей странный головной убор. Вероятно, хохотушки представляли себе лицо профессора в тот момент, когда он дергал за ниточку хлопушки с такой обреченностью, будто взрывал у себя в руках гранату.