Наше послевоенное

Таким был Юрка Непомнящий, одаренный парень, мог неожиданно предложить очень оригинальное решение какой-нибудь математической задачи, чаще всего геометрической, а потом обнаружить полное незнание какого-нибудь пустяка. На наших вечеринках я его не помню, он жил в БНЗ и за счет такой территориальной отдаленности редко гулял по бульвару ли ходил в кино с нами.

Тихую, уравновешенную Шушу Кватадзе тоже редко пускали на наши встречи, но все же иногда она появлялась

А Арут Караян, двоюродный брат Тиры, которая всем армянам в классе, за исключением Зойки Арутюнян, ухитрялась быть родственницей, был постоянным завсегдатаям всех наших компаний.

Небольшого роста, с носом, который, как говорят, на семерых рос и одному достался, вспыльчивый до крайности, но с высоко развитым чувством справедливости и ответственности, Арут был палочкой выручалочкой девчонок на классных вечеринках.

По Батуми небезопасно ходить вечерами молодым девушкам и Арут всех девчонок, у кого не было на текущий момент личных кавалеров, разводил по домам.

– Чтобы я ночи не спал, боялся, что с вами что-то случилось, - темпераментно объяснял он свое поведение.

– Чтобы я всю жизнь совестью мучился, если с вами не так обойдутся.

И он шел сзади тех, кого провожал, чтобы не оглохнуть от всего того шума и трескотни, которую производила компания оживленных, идущих с вечеринки девушек.

С восьмого класса историю нам преподает Михаил Иванович Кулиджанов - немолодой, невысокий и лысый армянин с черными до преклонных лет глазами. Дабы не нарушать гармонии он бреет остатки своих седых волос, отчего его голова, начисто лишенная растительности становится похожа на большой бежевый плафон.

– Что-то светло стало,- любит пошутить кто-то из мальчишек, когда он входил в класс.

Прозвище у него такое и было - Лысый.

– Тихо, Лысый идет,- обычно кричал кто-нибудь, выглядывая из дверей класса, поскольку Кулиджанов был нетороплив и часто опаздывал.

Кулиджанов толково и как-то логично рассказывал нам нашу лишенную логику историю. А главное, спрашивал то, что рассказал. Я всегда сидела на его уроках тихо и слушала, а учебник истории я открывала только для того, чтобы посмотреть картинки.

Тем не менее в институте, не только историю партии и политэкономию, но даже исторический материализм я сдавала с его слов.

Весна, урок географии. Уже тепло, солнце светит в окна класса. Я сижу рядом с Софой. Меня разморило, я положила голову на руки и придремываю.

От рук пахнет южным загаром, солнцем и морем, солью. Я вдыхаю этот запах. Представляю себе, как после уроков мы втроем пойдем купаться, и мне хорошо.

Я не слышу, что Вахтанг Гигитович уже третий раз зовет меня по фамилии.

Наконец, подталкиваемая локтями, я очнулась и встаю.

– Хучуа,- в ярости говорит мне учитель,- Я тебе, дэвочка, единицу, поставлю, я научу тебя, как на уроках географии мечтать!

Выдернутая из своих грез прямо в грубую действительность, я обижена. Сижу, никому не мешаю, вот и радовался бы. Нет, ведь вытащил!

– Хоть кол,- отвечаю я резко.

Раздается подавленный смех в классе.

Дон Кихот хлопает указкой по парте, обрывая смех, откидывается на спинку стула, гневно смотрит на меня, и вдруг начинает смеяться сам.

– Зачем тебе, дэвочка кол? Или тебе нужно огород городить?

В классе снова смех, но уже надо мной. Учитель выиграл сражение и доволен собой.

Я тоже довольна, ведь единицу мне не поставят, и не придется оправдываться дома.

И снова урок географии. Физическая география - трудный предмет, нужно, например, запомнить, где какая почва. А как запомнишь, когда не представляешь, что такое подзолистая почва, а что чернозем?

Начинается опрос, а это еще та комедия!

Вахтанг медленно открывает журнал, класс замирает. Слышно, как жужжит муха.

– Пойдет отвечать учени...

Дон Кихот замирает, пауза длится, длится, все затаились и ждут.

– Ца!- произносит учитель.

Ученики облегченно вздыхают.

Вахтангий ведет пальцем по журналу

– В..

Варданашвили, Ватулян, Вергулис напряглись. У остальных отлегло.

– Ва...

Людка передыхает. Тирка и Нелька обе в напряге.

– Ва-а,- тянет Дон Кихот,- Ва-а,- и резко,- ...тулян!

– Ну вот, так я и знала,- шипит Тирка и тоскливо плетется к доске.

Зойка Меликян уже открыла учебник и приготовилась подсказывать,- надежды, что Тира выучила урок мало.

И опять география - идет объяснение урока

– В Африке водятся так называемые, Чартилиди, чудо природы, повтори, что я сказал. Будешь стоять до конца урока:

– Так называемые жирафы, а так же так называемые, Долидзе, без матери на уроки не допущу, антилопы.

– Хучуа, встань, опять мечтаешь, повтори, что я сказал:

– Антилопы...

– Что антилопы? Будешь стоять до конца урока.

– А также так называемые африканские слоны.

У географа такая походка, как будто он идет по узкой доске.

Мы вчетвером, наша троица и Нанули Кобаладзе, наша одноклассница и соседка Софы по дому, идем со школы, а впереди нас сплетая и расплетая ноги идет Дон-Кихот.

Софка кидает мне свой портфель и шлепает за учителем, подражая его походе. Она очень увлеклась этим занятием и смотрит вниз, на свои ноги, достаточно ли точно она воспроизводит шаг учителя, а учитель повернулся и наблюдает, как она его изображает. Вот Софка делает еще шаг, поднимает глаза... и они встречаются взглядами. Софа замирает ни жива ни мертва, а Вахтангий прямо таки наслаждается ситуацией.

– Ну, чудо природы, подойди-ка сюда, - он манит ее пальцем. Софа делает два шага навстречу и останавливается.

Мы наблюдаем, затаив дыхание.

– Ну, учи теперь географию, - говорит он и смеется.

У Марины Игитханян за подружку ее сосед и наш одноклассник, красивый чернобровый мальчик Осман Долидзе, по прозвищу Долик. Домашнее имя Османа Тугу, когда-то, когда он был младенцем, он любил тугукать, вот и стал Тугу.

Осман шалопай. И его мама, тихая, рано поблекшая от невзгод женщина, просила Маринку присматривать за Тугушкой, когда они учились еще в начальных классах.