Наше послевоенное
Шрифт:
В художественной школе перемешивали все цветные тюбики в пачке с пластилином. Получался комок коричневого цвета, слегка напоминающий шоколад. Как-то раз, собираясь на тренировку, я слепила конфету из этого пластилина и завернула ее в конфетный фантик. Однако слегка подумав, я решила, что такую шутку не примут, девочки могут обидеться, во всяком случае, если я тут же не угощу пострадавшую настоящей конфетой. Настоящую я уже съела, другой не было, и отложив это сомнительное дело до лучших времен, я положила пластилиновую конфету на подоконник в нашей с мамой комнате и забыла о ней.
Дня через два, прихожу со школы, а бабушка мне и говорит, даваясь смехом.
– Ну Зошка, вечером уходи куда-нибудь, а то мать задаст тебе трепку. Оказывается, я ушла
В этот день после школы я действительно смоталась к Зойке, дабы не попадаться матери на глаза, а вечером, когда я вернулась, мама лежала в постели, а когда мама в постели, трудно себе представить, что что-то может заставить ее оттуда вылезти.
– Ну бесстыжие твои глаза, накормила родную мать пластилином,- только и сказала она.
Я не стала в этот вечер оправдываться, боясь, что начну смеяться и разозлю мать.
В классе нашли бутылку, кажется из-под коньяка, а может вина, не помню. Бутылку нашли в парте заднего ряда и устроили настоящее разбирательство. Верушка подняла целую бучу - пьянство в классе. Оказалось, что бутылку принес в класс Алик, но кто непосредственно участвовал в распитии, выяснить не удалось. Думаю приложились все мальчишки. Помотав Алику нервы, историю замяли. Авторитет родителей Алика оказался сильнее Верушкиных амбиций, хотя крови, наверное, она попортила им предостаточно.
После этого происшествия Михаил Аронович, заходя в наш класс, поднимал руку и кричал:
– Привет мальчики!- При этом пальцы правой руки у него были сложены, известным образом: Сообразим на троих - как мне объяснила Зойка.
Мадленка Оганезова жила в хорошеньком домике на улице Маркса, принадлежащем ее семье. В одном доме с ней жила ее двоюродная сестра Жанна, старше Мадлены, моя ровесница, тоже армянка, смуглая девочка с испуганными круглыми карими глазами, не такая хорошенькая, как наша Мадлена, но довольно симпатичная. У нее появился дружок - красивый мальчик грузин, звали его Зураб, фамилии не помню. Он по-видимому, был приятелем Павлика, так как мы с Зойкой сфотографированы с ним и еще одним парнем на бульваре, и снимал Павлик.
Где и когда они сумели согрешить, не понятно. Но повторилась обычная, банальная в сущности история - банальная для всех, кроме действующих лиц - Жанка забеременела в свои пятнадцать лет. И никому не сказала об этом, хотя ей было плохо, у нее был сильный токсикоз. По утрам ее рвало и ее усиленно лечили от гастрита. Но она молчала и позволяла себя лечить. Очевидно, она знала, что с ней происходит, ведь цикл нарушился, а в этом возрасте мы уже все знали, что отсутствие месячных первый признак беременности. Только когда стал виден животик наконец прозревшие взрослые потащили ее к гинекологу. Был уже шестой месяц беременности. Разразился большой скандал. Зураб ни за что не хотел жениться, мотивируя это тем, что раз она уступила ему до брака, значит могла и с другим, а на такой он не хочет жениться. Но мать мальчика настояла на браке и их поженили.
Мадленка тихонько, быстрым шепотом рассказывала в раздевалке нам всю эту историю, о которой кое-кто из нас уже слышал. Рассказывала, переживая, не понимая, как это могло случиться с ее сестрой, девочкой из хорошей семьи, с которой она общалась изо дня в день, как она так потеряла голову, что забеременела в 15 лет.
А я с чувством глубокой жалости представляла себе, как страшно было Жанке, совершенно одной, беременной, в каком она была одиночестве и растерянности.
Когда у нас были городские соревнования, нам давали талоны на питание. Первый раз они у меня пропали. Столовая, в которой
нас должны были кормить, была далеко. Но потом нас прикрепили к "Аджаре", ресторану в центре города.Наташа умела поменять эти талоны на деньги с небольшой потерей - за талоны на 25 рублей давали 20 рублей денег.
Я как-то не умела подойти к официантке с такой просьбой и отдала талоны маме. Она пошла, купила пару жареных цыплят, а на оставшиеся деньги - около килограмма красной икры. Стояло лето, холодильников не было и мы ели, ели эту икру столовыми ложками, угощали родственников и знакомых, хранили в импровизированных холодильниках - ставили продукты в таз с холодной водой, сверху покрывали мокрым полотенцем, но все равно немного икры испортилось.
В следующие разы мама была аккуратнее, талоны были действительны в течение 2 недель, и мама покупала там масло, сыр, колбасу - хоть и с буфетной наценкой, но это был мой непредвиденный заработок.
Каждую осень в Батуми приезжали из Москвы теннисисты - поиграть, позагорать, когда сезон игры в Москве уже кончился. Приезжал и Николай Озеров, тоже любитель постоять на кортах. Именно постоять, бегать со своими габаритами он не бегал, зато был мастер подрезанного укороченного мяча и его противник бегал по корту как очумелый, весь в мыле.
Приходя утром на корты, Озеров обязательно здоровался со всеми за руку, знакомыми, незнакомыми, мужчинами, женщинами. Однажды принес газету с фотографией членов правительства на трибуне и предлагал 25 рублей тому, кто скажет, что это за молодой парень стоит вместе с правителями и их приближенными на трибуне мавзолея. Народ с интересом разглядывал снимок, но предположений не было, и 25 рублей остались в кармане у Озерова.
Мы, дети, не очень любили, когда приезжий народ мешал нам играть, но знаменитый комментатор был с таким искрометным чувством юмора, что к нему наше нерасположение не относилось, и даже Вовка Шавлис, наш чемпион, играл с Озеровым.
Батуми южный город и ходить по нему нужно осторожно молодой девушке. Проходя мимо парней, кучками сидящих на тротуаре возле базара или возле бульвара, нельзя встречаться с ними глазами, нельзя реагировать на одобрительное причмокивание тебе в след и нельзя вступать ни в какие разговоры - если ты нарушила эти правила, это поощрение, значит он тебе нравится, и потом от парня не отвяжешься: будет тащиться за тобой до самого дома, а выследив, где ты живешь, приходить еще и еще. В общем, нравы дикие и никаких знакомств на улице, никаких!
10 класс, 1963-1964 гг
Мама купила материал на оконные занавески - белый поплин с крупными желтыми цветами в корзинках, - и я сшила себе из него юбку, а из подола старого детского платья, из шелкового репса - желтенькую блузку. Ворот случайно получился лодочкой, но оказалось, что мне это идет. А в Тбилиси, когда мы ездили на соревнования, мы с Зойкой купили себе на рынке за 25 рублей туфли-лодочки, мокасинчиками и с бантиками, тоже желтенькие. Вот я утром встану, выпью чаю с бутербродом, напудрю нос в маленькое круглое зеркальце, покидаю с веревки спортивное бельишко в сумку и иду по утренней прохладе на тренировку, вполне довольная собой и счастливая. И так 8 месяцев в году - тепло, светит солнце, и в декабре на розовых кустах на бульваре во второй раз расцветают розы. Я уже не скучаю по настоящей зиме, не вспоминаю запаха замерзшей земли, в холодное время года я хожу в обыкновенном демисезонном пальто, и весна у меня ассоциируется не с таянием снега, а с цветением глициний на улицах и на балконах батумских домов. Я люблю мягкие теплые южные вечера, темные, как чернила, без всяких сумерек ночи. Летом мы спим под простынями - и то жарко, а зимой отапливаемся печкой-буржуйкой, но ставим ее далеко не каждый год, только в холодную зиму. И тем не менее я мечтаю вырваться отсюда, из этой сказки и поехать куда-то в большой мир, в Москву, делать там какие-то большие и важные дела, туда, на север, отсюда, где все так тихо, где жизнь плавно течет и где события - это рождение ребенка, свадьба да похороны.