Наши ножи

Немногословный, а что главное непрекословный, он спокойно выполнял приказы милорда, будь то самая грязная работенка, касающаяся несчастных жертв его пыток.

Леди Болтон подозревала в нем такого же садиста, как и ее муж, и сперва не доверяла. К старине Дрю невзначай была подослана Мэри, сообщившая позже госпоже, что Эндрю Кирш просто вдохновленный дурачок, преданный дому Болтонов, как собака. И ведь то была правда.

Он с радостью носил на себе герб с крестом, ходил по правую руку от милорда и тихо кивал головой, если милорд отдавал приказ. Миледи ему очень нравилась, однако никакого влечения к себе Санса Болтон не чувствовала. Лорды были для Эндрю Кирша богами, и он, простой смертный, ортодоксально, смиренно им поклонялся, исполняя любую волю высших существ.

— К нам явился наш человек из …

— Что-то случилось? — пыталась напрячь Санса слух, но ничего не услышала.

— Наш старый знакомый никак не может угомониться.

— Вести с Хорнвудских земель, миледи.

— Подумать только, если бы ты меня тогда не остановила, одной проблемой было бы меньше.

Присоединение к Болтонам обитатели Хорнвудских земель пережили спокойно. С подопечными Последнего Очага дела обстояли еще проще. Из-за войны многие спустились оттуда на юг и более не вернулись, застряв вблизи Хорнвуда или Дредфорта. Пока вопрос о хозяине не был решен, Санса и так занималась проблемами, возникавшими на столь просторной территории, помогая королю Севера, а с указом принца все наконец-то почувствовали себя не бесхозными.

С одичалыми, решившими остаться по южную сторону от Стены, недомолвок было больше. С человеком, сдирающим кожу, да с сестрой Белого волка приживалы быстро нашли общий язык. Именно одичалые заселили Одинокие холмы и другие Амберовские земли, но с теми, кто пожелал жить поюжнее… Их все еще опасались и не принимали. Даже участие вольного народа в битве против ходоков не могло искоренить вражду, взращиваемую веками, и крестьяне порой оказывались не менее жестоки, чем свои хозяева.

Однажды лорды Дредфорта, Хорнвуда и Последнего очага приехали в деревню, из которой начал свою деятельность отряд партизан, охотившийся на одичалых. Леди Болтон пыталась договориться, прибегнув к своему обаянию, но «болтоновскую шлюху» кустарные вояки слушать не пожелали. Ситуацию под контроль взял сам бастард.

Их предводитель был уж слишком смел. Война с белыми ходоками, в которой он отличился под началом пока еще живого лорда Хорнвуда, опьянила его, за что он тут же поплатился.

— Я не боюсь смерти! — бравурно прокричал он, не понимая, с кем связался.

Его смерть Рамси была не нужна.

Черный лорд приказал отрезать ему по пальцу с каждой конечности и кончик языка впридачу, и пока корчившийся мужлан скулил, пытаясь остановить кровотечение, его привязывали к позорному столбу. Попытавшихся заступиться за него выпороли, едва не содрав кожу кнутами, сослав после в Ночной дозор, нуждавшийся как никогда в людях. Тут же вспомнились слухи о том, что лорд Болтон способен и не на такое, и бунтовавшие крестьяне, и одичалые, наблюдавшие за участью непокорных, присмирели. Лишиться конечностей, отправиться отстраивать Стену им не хотелось, и они тут же вспомнили о безоблачной спокойной жизни, возможной, пока Дредфортское лихо было тихо.

Экзекуция на этом не закончилась.

Через неделю в ту деревню вновь нагрянули солдаты с милордом.

— В слове «шлюха» пять букв, — ухмыльнулся бастард, и от него опять отрезали по кусочку с каждой стороны, привязав к столбу.

Несчастный пытался бежать, но его вернули в деревню дожидаться возвращения милорда, и мужчина жил словно в темнице, с ужасом ожидая своего палача. Как-то раз Рамси взял с собой Бальтазара, несмотря на мольбы Сансы этого не делать. В пятый — последний раз, очередного мужлана оскоблили под самый корешок, и к тому моменту Хорнвуд полностью смирился с черными знаменами и необходимостью уживаться с одичалыми бок о бок.

Из Винтерфелла, конечно, приехал сир Давос, оставленный Джоном при Брандоне, привезший с собой возмущения братца-калеки, но Санса скоро уверила посланника в том, что подобные действия были необходимыми — порядок после войны наводился во всех королевствах, а в данном вопросе мягкость была непростительна.

После того случая, запрет на освежевание был объявлен Брандоном Старком во всеуслышание, чему Рамси лишь усмехнулся. Шурин-калека просто не подозревал о том, сколько пыток мог придумать изощренный ум милорда, а на каждый роток не накинешь замок.

— Мне казалось, ты закончил, — проговорила Санса, опасаясь азарта мужа.

— Я тоже на то надеялся, но до некоторых остолопов доходит туго.

— Нож — самый лучший довод, — проговорил Бальтазар. Это он слышал от отца, и теперь повторил, ухмыльнувшись на левую сторону, и довольный отпрыском папа погладил своего сына по голове.

— Ну что ж. Готовьте лошадей, — отодвинул от себя тарелку Рамси. Вставая из-за стола, он уже чувствовал запах крови. Как-то ведь он должен был развлекаться, раз уж женушка давно вышла из статуса игрушки.

— И ты поедешь? — спросила она.

— Уж не ты ли первая, кто скажет мне, что настоящий лорд должен печься о своих подданных, — ответил он на удивление жены.

— Ради такого случая ты мог бы выслать солдат.

Почему-то в этот раз Санса опасалась, что ее муж может натворить чего-нибудь особенно нехорошее.

— А можно я тоже поеду?

— Я тоже хочу. Ты не взял меня в прошлый раз.

— Ну я же не виноват, что ты провалялся в постели с жаром. — Рогар недовольно надулся. Глаза его стали почти ледяными, но злился он не на отца.

— Дети останутся дома, — вздернула бровью Санса, и бастард развел руками на вопросительные взгляды детей.

— Ну мам!

— Не, — ответил Райнар, когда мать передавала его в руки сиделки.

— Лягушачье слово, — цыкнул Рамси языком. — Закон!

Коней снарядили быстро. Дремавший от спокойной жизни Дредфорт оживился, и черное знамя вновь поднялось над головами солдат. Эндрю Кирш всматривался в лица подчиненных. С псарни вели собак, на всякий случай, а в центре двора нетерпеливо топтался конь, приготовленный лорду-бастарду.

— Будет дождь, — проговорил старик Кроу, и Санса посмотрела на сгущавшиеся на горизонте тучи.

— Сегодня ты мог бы остаться дома, — остановилась она на лестнице, зная впрочем, что пустые слова ее мужа никогда не останавливали и не остановят. — Мы не обсудили письмо Гловеров.

— Хм. Если так хочешь, чтобы я остался, могла бы предложить что-нибудь поинтересней.

— Ты слишком высокого о себе мнения, — Санса, едва улыбнувшись, прищурилась на его игривый тон.

Милорд потрепал свою супружницу по щеке, поцеловал, и девушка, отходя от лошади, развернувшись, встретилась с ним глазами.

— Протопи спальню получше, — крикнул, пришпорив коня бастард.

За ним послушно выдвинулись солдаты. Собаки виляли хвостами, подкусывая друг друга за уши. Им, казалось, тоже не терпелось оставить псарню, несмотря на приближавшуюся грозу. Раздался звук рожка — ответный прозвучал со стены. Все как обычно, но Санса вновь с тревогой посмотрела на тучи, сизые как откормленные голуби.

— Худшие всегда возвращаются, — успокоила она себя.

— Миледи, ваш младший сын спит. — Наматывая нить на палец, леди Болтон улыбнулась. — Что-нибудь еще?