Наши уже не придут 5
Шрифт:
Немиров уже слышал, что Троцкий изменил риторику в сторону признания правоты Ленина, но не понимал, что это могло значить.
— Отказ от «Западного пути»? — удивился Аркадий. — Я читал почти все твои статьи за последние десять лет — ты просто откажешься от всего, что написал?
— Ты и вправду читал? — в свою очередь, удивился Лев Давидович.
— Мне всегда было интересно понять, как происходит процесс твоего мышления, — ответил на это Аркадий. — Особенно интересно было выяснить, почему ты, несмотря на десятки выдвинутых Владимиром Ильичом аргументов и контраргументов, никак не желал смотреть правде в глаза.
Он уже давно чувствовал,
— Я переосмыслил очень многое, — вздохнул Троцкий. — Несмотря на то, что я не до конца принимаю ваше видение будущего СССР, я вижу, что ваша модель работает. А если она работает и не показывает признаков скорого краха, то это значит, что Ленин всё это время был прав, а я глубоко заблуждался.
— Так ты не согласен с тем, что Ленин сделал с системой государственного устройства? — усмехнулся Немиров.
— В этом я с ним полностью согласен… — покачал головой Троцкий.
Аркадий поморщился.
— … стал, — поспешно добавил Лев.
В ходе проведения реформы и в процессе передачи полноты власти Советам, Троцкий выпустил целый блок статей на тему «почему это выглядит красиво, но работать не будет». И это при том, что он аж с 1905 года яро выступал за учреждение Советов, как новую форму управления социалистическим государством, но после того, как Ленин дал Советам эту власть, а затем радикально расширил её, Троцкий сменил риторику.
Объяснял он свою позицию тем, что концепция Советов в нынешнем виде с трудом укладывается в его понимание теории перманентной революции. В тематических статьях он опасался бюрократизации, закостенения, а также будущей неспособности Советского Союза способствовать перенесению революции в страны Европы.
«Не рассказывать же ему, что у нас все революционные движения стоят на старте, ждут отмашки от Центра…» — подумал Аркадий. — «Даже если он всё примет и осознает, его последующее затыкание на тему перманентной революции будет выглядеть очень подозрительно. И кто надо это заметит».
— Я готов оставить все разногласия и работать вместе с тобой, — заявил Троцкий.
— Хм… — хмыкнул задумавшийся Немиров. — Есть у меня для тебя работа.
В глазах Льва Давидовича сверкнул огонёк интереса.
— Как ты смотришь на должность специального представителя по делам национальностей при генсеке? — спросил Аркадий. — Сразу предупрежу, что работа будет тяжёлой, спрос строгий, ну и придётся очень много ездить по братским республикам. У меня Лука Иванович Саблин на этой должности, но он, откровенно говоря, не справляется. Покажешь себя — мы дальше посмотрим.
Несмотря на то, что формально было проведено разделение полномочий на военные и гражданские дела, Сталин принимал у Аркадия откровенно гражданские направления крайне неохотно. Аппарат «нациста», то есть, спецпреда по национальностям, Иосиф Виссарионович брать на себя просто так не захотел — требовал, чтобы взамен Аркадий забрал себе всю химическую промышленность. Но Аркадию такой размен не понравился, поэтому сделка не состоялась.
Троцкий, тем временем, обдумывал это предложение.
Работа с национальностями, как всем хорошо известно, тяжёлая и неблагодарная. Этнические конфликты, время от времени, возникают, люди жалуются, потом это оказывается в
Советах, а те перенаправляют в аппарат специального представителя при Немирове.— Почему ты уверен, что я справлюсь? — спросил Лев Давидович.
— Я уже давно ищу кого-нибудь, кто заменит Саблина, — пожал плечами Аркадий. — Национальный вопрос у нас до сих пор существует и будет существовать, но он уже не такой острый, как раньше. Тебе надо будет просто быть лучше Саблина и это станет свидетельством успеха. Сможешь?
— Просто не вредить? — усмехнулся Троцкий.
— Ну, да, — кивнул Аркадий. — Но, если хочешь, чтобы к тебе пригляделся Верховный Совет, просто не вредить будет недостаточно. Нужны будут грандиозные успехи.
— Хорошо, я согласен, — решил Троцкий. — Когда приступать?
— Неделю-две придётся подождать, — вздохнул Немиров. — Пусть Саблин вернётся из Китая.
Примечания:
1 — О курящем Троцком — встречаются многочисленные утверждения, якобы Троцкий не курил и не пил, был дюж и ЗОЖ, но утверждение о том, что он не курил, не соответствует действительности. Есть единственный кадр, где Давидович спалился перед общественностью с папироской в руках — в документальном фильме «Годовщина революции», авторства Дзиги Вертова, снятом в 1918 году. Долгое время картина считалась утраченной, но её полностью восстановили в 2018 году. А вот сам кадр:
Глава девятнадцатая
Миротворцы
*19 декабря 1938 года*
— … предлагаю Лиге наций стать настоящей Лигой наций! — продолжал Адольф.
Невиллу Чемберлену и Альберу Лебрену его слова не понравились, что было отчётливо видно по их лицам. Только вот, по мнению Адольфа, есть факт: Лига наций не решает никаких проблем, а лишь откладывает их половинчатыми решениями, которые не устраивают никого.
Чакскую войну, несмотря на предпринятые попытки, Лига наций остановить не смогла, Гражданскую войну в Венгрии она тоже не остановила, хотя попытки были, не говоря уже о Гражданской войне в Испании…
— У меня есть план, способный надолго устранить внутриевропейские противоречия и сфокусироваться на… более актуальной проблеме, — заявил Адольф.
Все присутствующие уже ознакомились с его «Планом всеевропейского умиротворения», венцом дипломатической работы рейхсминистерства иностранных дел — документ был передан всем заинтересованным сторонам две недели назад. И он стал основной причиной сегодняшней встречи в Бергхофе. (1)
На эту встречу он позвал премьер-министра Невилла Чемберлена, президента Альбера Лебрена, премьер-министра Румынии Иона Джигурту, министра иностранных дел Италии Галеаццо Чиано, а также премьер-министра Венгрии Белу Имреди.
Хотел приехать президент Пал Пронаи, но Адольф уговорил его не приезжать, а прислать вместо себя премьера — Чемберлену и Лебрену очень не хотелось, чтобы их видели в одной компании с «венгерским бешеным псом», как прозвали Пронаи в западноевропейской прессе.
Трещали поленья в камине, звякали чашки чая, а в соседней комнате металась Каролина, собака Адольфа, которую уже несколько недель безуспешно пытается усмирить Ева.