Наши уже не придут 5

Это значит, что повлиять на Японскую империю через экономические санкции больше нельзя, ведь у неё появился большой западный деловой партнёр…

А уже это значит, что, теоретически, ничто, кроме Армии и Корпуса морской пехоты США, не ограничивает потенциально агрессивные действия Японии во всей акватории Тихого и Индийского океанов.

Великобритания и Франция обеспокоены случившимся, их послы регулярно наведываются в Белый дом и что-то обсуждают с Рузвельтом. Вероятно, какие-то меры противодействия Японии, ставшей слишком независимой в проводимой политике.

— Мне есть чем заняться, — согласно кивнул Леонид.

Ему придётся отменить небольшое вторжение на рынки Белиза, Гондураса и Сальвадора.

Из-за этого, он будет вынужден перенаправить все эти заготовленные средства на «внутренние дела» в уже контролируемых государствах.

«Мексике не помешают дополнительные инвестиции…» — подумал он.

— Мировая обстановка… — заговорил вдруг Рузвельт, подкурив ещё одну сигарету.

— А что с мировой обстановкой? — усмехнулся Курчевский. — Вроде бы, всё так же: бизнесы пытаются отнять, накопленные средства поделить, а честным людям не дают работать…

— Ты опять о своём, — улыбнулся Франклин. — Они же тебе всё возместят.

— Как большевики? — поморщился Леонид. — А как же незаработанная прибыль, репутационные потери, моральный ущерб?

— Издержки бизнеса, — пожал плечами президент США. — Мне ли тебе объяснять? Все через это проходят, в той или иной степени.

— Ладно, что поделать? — вздохнул Леонид.

— А зачем ты полез в Индию? — спросил вдруг Рузвельт. — Это тебе не нефтяной бизнес, это не Мексика, не Гватемала и даже не Белиз с Гондурасом — там ведь и убить могут…

— Я вообще не планирую ничего на Индию, — сразу же открестился Курчевский. — Пришли, заработали и ушли. Мои ребята выполняют все заказы.

— А ведь этот Ежов тоже русский, — произнёс Рузвельт. — Тоже эмигрант, бежавший из России от большевиков, тоже начал бизнес, но, в отличие от тебя, чокнулся на почве религии…

— Я слышал, что в Индии водятся всякие паразиты, — сказал на это Леонид. — Залезают человеку под кожу, точат мышцы, внутренние органы. Возможно, есть какие-то, лезущие в мозг и сводящие человека с ума?

Рузвельта передёрнуло от его слов.

— Как они вообще там живут? — спросил он. — Варварство и дикость.

— Мы не выбираем, где нам рождаться, — философским тоном произнёс Леонид.

— Но мы выбираем, где нам жить, — парировал Рузвельт, — а также где и за что умирать. Тут, поневоле, задумаешься о бремени белого человека и об избранности отдельных наций…

Ненадолго воцарилась пауза. Курчевский задумался о своей изначальной цели, о Родине, о том, что сейчас происходит вокруг неё.

— О чём задумался? — спросил Леонид. — Неужто о том самом бремени белого человека? Так и до идей национал-социалистов недалеко…

— Я думаю о Японии, — ответил президент. — Их посол просит аудиенции и обещает некие «взаимовыгодные» предложения. И я не знаю, что и думать — им нечего нам предложить.

Нефтяное эмбарго было откровенно враждебным жестом — оно было введено с целью ограничения активности Японии в Тихом океане.

Леонид знал от Рузвельта, что разведка получила данные о планируемых Японией вторжениях на Филиппины, в Голландскую Индонезию, Индокитайский союз, Сингапур, Бирму и Малакку, а также, на поздних этапах, в Австралию.

Первые сведения поступили от агента, близкого к японскому генштабу Императорской Армии, а затем они подтвердились данными от агента, служащего в генштабе Императорского Флота.

Курчевский считал забавным такое радикальное разделение вооружённых сил одной страны на две равноправные части. Никто никому не подчиняется — номинально ими управляет император, но реально они сильно влияют на политику государства.

Военные в Японии имеют сильное влияние на формирование кабинета министров, их решения, назначение премьер-министра и, по сути, всю политическую жизнь страны. Это чистая милитократия, которая может привести только к полномасштабной войне на уничтожение.

Также американская агентура добыла сведения о планах вторжения в Китайскую ССР и Маньчжурскую АССР, но эти планы, судя по всему, потеряли актуальность — подписан пакт о взаимном ненападении.

— Видимо, что-то нашлось, — произнёс Леонид.

— Скоро узнаем… — ответил на это Франклин Делано Рузвельт и потушил сигарету в пепельнице.

Примечания:

1 — Великая восточноазиатская сфера сопроцветания — это геополитическая концепция Японской империи во время Второй мировой войны, объявленная как идея объединения стран Восточной Азии и Тихого океана под японским лидерством. Формировалась в 30-е годы, но окончательную формулировку получило только в 40-е годы. Заявлялось, якобы добрый господин, император Хирохито, придёт, порядок наведёт, освободит всех сирых и убогих азиатов от гнёта западноевропейских колонизаторов, даст свободу и самоопределение, а сам при этом не станет очередным колонизатором и вообще, станет так хорошо, что, наверное, даже не нужно будет умирать. Увы, это всё оказалось обманом, необходимым для оправдания экспансионистских действий Японской империи. На «освобождённых» территориях японские солдаты вели себя ничуть не лучше, чем западноевропейские колониальные армии, поэтому любви к ним это не добавляло, хотя местные и боялись связываться.

2 — О разделе мира между странами «Оси» — Германия, Италия и Япония предварительно договорились о разделе сфер влияния на планете Земля, но при этом не привлекли внимания санитаров. В 1940-м году обсуждалась сама концепция раздела, а в 1941-м году они согласовали раздел сфер влияния по 70° восточной долготы, видимо, опираясь в качестве ориентира на село Муген в Тюменской области. Как ты, уважаемый читатель, понимаешь, планам не суждено было исполниться. «Барбаросса» утонул, Япония не рискнула лезть на СССР и сфокусировалась на американцах, а потом всё как-то завертелось и стало совсем не до этого…

Глава двадцать шестая

Белые скалы

*1 июня 1939 года*

— … а вот хрен его знает, товарищ Артём… — вздохнул Аркадий. — Вроде бы всё нормально, но гложет меня чувство…

— А раньше такого не было? — спросил обеспокоенный Фёдор Андреевич. — Ну, например, когда против японцев воевал или против немцев?

— Да там всё понятно было, — покачал головой Немиров. — Вон там, за спиной — свои, а вон там, за бруствером — чужие. Своих надо беречь, а чужих надо стрелять. Всё просто, даже думать не надо.

Он, неожиданно для себя, понял, что после смерти Дзержинского не с кем посидеть и просто поговорить о наболевшем. Жену тревожить ему не хотелось, со своим «большим другом» Кировым тоже такое не обсудить, и Сталину или Калинину тоже не расскажешь…

Но он вспомнил о Фёдоре Сергееве, отзывающемся на «Артёма», с которым у него были неплохие приятельские отношения.

— А сейчас разве не так? — спросил Сергеев, доливая ему чай в чашку.

— Не так, — произнёс Немиров. — Я японцев десятками тысяч укладывал — два экспедиционных корпуса почти полным штатным составом легли в сибирскую землю — я руководил этим процессом. А теперь мы им нефть продаём… А это ведь те же японцы, тот же император, что их слал в Сибирь, корниловцам помогать, сейчас к нам «с величайшим почтением»!