Наши зимы и лета, вёсны и осени
Шрифт:
Первый раз в лесу.
Чудища-корни, торчащие из земли, великаны-сосны с толстой морщинистой корой, непонятный, загадочный шум – это шумят кроны деревьев, опрокинутые в далёкое-далёкое небо… Оно яркой синевой проглядывает между тёмных разлапистых ветвей.
В гамак падают сухие колючие иглы… Упала пахучая, светящаяся на солнце, жёлтая капля сосновой смолы. Пальчик липнет к солнечной тягучей капле, иголка колет, но весело. Мамины руки вынимают малыша из гамака и опускают на усыпанную иглами, корявую от корней землю. По тёмному шершавому стволу сосны
– Пойди, побегай за белочкой, – говорит мама.
Малыш делает робкий шаг… В ответ – стремительный, огненный прыжок ему навстречу. Малыш в испуге отшатывается.
– Мама!
Но мамы почему-то нет рядом. До неё – столько препятствий! Топорщатся корни, толстыми каменными извивами опутавшие землю, путаются в ногах травинки, башмачки скользят по толстой подстилке из игл… А рыжее, хвостатое, настырное скачет огромными прыжками, оно уже настигает малыша…
– Мама!… – совсем уже отчаянно.
Бежит, споткнулся о корень, упал, вскочил, раскинул руки, побежал, опять упал, запутавшись в траве. Мама близко, а кажется недосягаемой. Путь преодоления – к спасению от неведомого – через препятствия, преодолевая неуклюжесть ещё слабых, неуверенных ног, скользя и падая – к её улыбке, к её спасительно протянутым ему навстречу рукам…
– Мама!
А не посадить ли у мамы на тахте цветы?…
Наверное, это будет очень красиво.
И принялся за работу. Наносил совком земли из цветочных ящиков, стоящих на лоджии, насыпал старательно ровным слоем на плед. Потом взял лейку и аккуратно полил «грядку».
Смотри, мама, как красиво, тянет малыш за руку. Скоро вырастут цветочки! Но мама всплескивает руками и почему-то совсем не радуется.
Странно…
Мама стирает.
Побросав в таз с водой рубашки, штанишки, майки и кепки малыша, она сыплет в таз из большой голубой коробки что-то белое, сыпучее, и – вздувается, весело искрясь над её руками, – белоснежное, пушистое облако… И мама играет с этим облаком, топит его, теребит, полощет. Пушистые хлопья летят из таза в ванну, на пол… Малыш хлопает по ним башмачком, ловит ладошкой.
Потом мама уходит на лоджию развешивать белье.
Малыш, не теряя ни минуты, быстро-быстро бросает в белый таз, который он обнаружил в углу ванной комнаты, всё, что попадает ему под руку: носовой платок, панаму, шерстяную шапочку, шарфик (благо, он уже может дотянуться до своей вешалки!) И – спешно высыпает в «таз» всю коробку стирального порошка. Затем – шум спускаемой воды…
И – облака, облака, большие и крошечные, искристые, пушистые, целая гора чудесных облаков. Ещё искристее, ещё пушистее, чем у мамы!
Снежная гора выползает из «таза» на пол… На пороге появляется мама. Смотри, мама, как красиво!
Но мама сердится. Она берет тряпку и начинает вытирать пол. Облака меркнут, вянут и – исчезают…
Малыш нашёл новое приложение своей энергии.
Кухонный шкаф. Целый мир – в него можно уйти с головой, в прямом и переносном смысле.
Можно выгрузить на пол всех гремящих жителей. Забраться внутрь шкафа и посидеть на широкой полке. А затем с величайшим
старанием начать укладывать и устанавливать всё по-своему: сначала крышки, потом кружки, миски, маленькие кастрюли… А наверх сооружения малыш водружает толстого, в три обхвата, короля кастрюль! И, отступив шажок, – любуется сделанной работой.Но вдруг… жители шкафа, придя в страшное волнение, устраивают на полке невероятную сутолоку. Подталкивая друг дружку в бока, они кубарем вываливаются из шкафа, катятся в разные стороны по полу, едва не сбивая малыша с ног. Грохот, стук, звон… Малыш отскакивает в угол, испуганно тараща глаза.
На кухню заглядывает мама. Она смеется. Значит, это не страшно? Значит, можно посмеяться и самому? Малыш приободряется духом и начинает свою работу с начала.
С третьей, а может, с десятой попытки, ведь никто не подсчитывал, ему удаётся добиться от кастрюль, мисок и крышек полного повиновения и покорности.
– Помощник ты мой, – гладит его по голове мама. – Что бы я без тебя делала?
Возня с посудой, став одной из любимых игр, занимает малыша не одну неделю.
Много любопытного и загадочного можно отыскать в необъятном чреве шкафа. Но самое, пожалуй, любопытное и загадочное – это миска с дырочками.
– Дуршлаг, – произносит мама непонятное слово.
Можно примерить на голову, как кепку, можно посмотреть сквозь дырочки на окружающий мир – очень даже интересно. Но, подставив его однажды под открытый кран с водой, малыш разгадал его истинное назначение. Только мама не позволяет всё время вертеть кран. И тогда малыш вспоминает о том, что у него есть свой, собственный… Ах, как здорово!
– Ну, это уж никуда не годится, – говорит мама и хмурится.
– Разве можно путать дуршлаг с горшком? Подотри-ка лужу.
Мама вручает малышу швабру с намотанной на неё тряпкой. Малыш видел, как это делается. Ничего, что швабра для него тяжела и в три раза выше его. Раз-раз – и нет лужи. Какая чудесная игра! «Ещё!» – просит он.
– Тогда подотри полы в прихожей, – говорит мама. – Ты мне очень поможешь.
С этого дня только мама за швабру, – малыш тут как тут: «Я сам!»
– Это тебе бабушка прислала, – говорит мама.
Она разрезает верёвки на коробке и вынимает из неё беленького пушистого зайца. На зайце нарядная голубая рубашка в белый горошек и штанишки на лямочках. Сзади из штанишек торчит забавный белый хвостик. Белый накрахмаленный воротник топорщится вокруг шеи, как у клоуна. В передних лапках заяц держит две медные тарелки.
Малыш осторожно берет в руки новую игрушку, щупает, разглядывает. Больше всего ему нравятся зайкины пушистые уши и красные блестящие глазки. Он дергает зайца за ушко, и ушко остается у него в руках…
– Не надо, – говорит мама. – Зайке больно.
Она вставляет ушко на место.
– Давай лучше посмотрим, как зайка играет. Это не просто зайка. Зайка – артист! Он и плясать умеет.
Мама берет маленький блестящий ключик, вставляет его в зайкину спину, голубую в горошек, поворачивает ключик, отчего раздаётся негромкое пощелкивание, ставит зайку на пол и…
С истошным криком малыш выбегает из комнаты и забивается в угол прихожей.
– Не надо! – кричит он. – Не надо!
А в комнате на ковре, как заправский артист, отплясывает, вызванивая медными тарелками, оживший заяц. Оживший игрушечный заяц. Ничего ужаснее малыш в своей жизни ещё не видел.