Наследие Ирана

См. особенно: Н. Corbin, Les motifs zoroastriens dans la philosophic de Sohrawardi Chaykh al-Ichraq. Tdhdran, 1946; Le temps cyclique dans le mazdeisme’ et dans l’ismaelisme,— «Eranos-Jahrbuch», t. XX, Zurich, 1952 стр. 149—217.

H. Corbin, Terre celeste et Corps de Resurrection de l’lran mazdeen a l’lran Shf’itc, Paris, 1961, стр. 15.

К. Erdmann, Das iranische Feuerheiligtum, Leipzig, 1941, стр. 32, 62. t[Cp. также: К. Sсhippmann, Die Entwicklung der iranischen Feuerhei- ligtums,— ZDMG, Supplement I: XVII. Deutscher Orientalistentag, Vortrage, Teil 3, Wiesbaden, , 1969, стр. ‘1021—1031; G. Gгоpp, Die Funktion des Feuertempels der Zoroastrier,— AMI, N. F., Bd 2, Berlin, 1969, стр. 139—146.]

К. Егdmann, Das iranische Feuerheiligtum, стр. 43.

См.: V. Minorsky, Roman and Byzantine campaigns in Atropatene,— 326 BSOAS, vol. XI, 1945, стр. 248 (с литературой).

Ислам против Ирана

Арабы Аравийского полуострова установили связь с Месопотамией и Египтом очень давно — более чем за тысячелетие до Мухаммада. Высокоразвитая и процветающая цивилизация Южной Аравии погибла ко времени Александра Македонского.

О Южной Аравии, несмотря на надписи и археологические памятники, известно немногое; но еще меньше мы знаем о Северной Аравии до возвышения набатеев, которые, распространившись в эллинистическую эпоху на север, поселились в Трансиордании и Северной Аравии и захватили в свои руки торговлю между Аравией и Восточным Средиземноморьем. Набатеи были оседлым народом и оставили много превосходных памятников, в том числе и город из красного камня — Петра, посещаемый туристами в наши дни. Государство набатеев процветало и в римский период; их купцы заходили далеко на запад. Около 106 г. Траян уничтожил Набатейское царство. Такую же роль, как набатеи на севере, в Южной Аравии играли химьяриты, но после падения Набатейского царства торговля заглохла; в Аравии, стали господствовать бедуины. Города опустели или пришли в упадок, так что период IV—VII вв.— мрачное время в Аравии.

В области «Серпа Плодородия» арабы проникли еще до н. э.

В Эдессе ими было основано царство, которым вплоть до возвышения Сасанидов правили арабские государи из династии Абгаров. Арабские княжества существовали также в Хатре, в Пальмире и в других местах. Но самыми известными из арабских владений были царство Гассанидов в Сирийской пустыне, зависевшее от Византийской империи, и царство Лахмидов, со столицей в ал-Хире на Евфрате. Эти царства были созданы арабскими оседлыми племенами. В государстве Гассанидов широкое распространение получило монофизитское христианство; Лахмиды в большинстве были последователями несторианства. Эти два буферных государства в течение долгого времени хорошо служили Византийской и сасанидской империям. В начале VII в. Хосров II свергнул лахмидского царя Нумана (602 г.) и положил конец династии; Гассаниды также пали во время персидского нашествия при Хосрове II 1. Войны между Гассанидами и Лахмидами известны не только по византийским источникам, но и из арабской поэзии. Столкновения бывали часто яростными и жестокими. Ликвидация буферных царств открыла путь для прямых нападений бедуинов Аравии на Византию и Иран.

Первое представление о силе объединенных арабских племен персы получили около 611 г. в битве при Зу-Каре (между позднейшими Куфой и Васитом), в которой сасанидское войско было полностью разгромлено бедуинами. Арабские поэты воспели эту победу во многих стихах. Отныне кочевники арабы, объединенные новым религиозным рвением, стали непобедимыми. Ход последующих событий хорошо известен; драматическая внезапность восхождения ислама на небосвод истории поразительна. Достаточно только перечислить даты и сражения, чтобы показать темпы арабского завоевания. Город ал-Хира сдался воинам ислама в 633 г., но только после того, как Сирия была повержена арабами, главные силы бедуинов обрушились на Иран. В мае 637 г. сасанидская армия была уничтожена, а персидский главнокомандующий Рустам погиб в битве при Кадисии. Вскоре арабы захватили Ктесифон. Второе столкновение — при Джалуле, в конце того же года,— также закончилось разгромом персов, и Ирак (равнинная часть) покорился новым завоевателям. В 642 г. битва при Нихавенде окончательно решила судьбу Сасанидов — арабы были в центре Эраншахра. В следующем году пал Хамадан, и победители превратили его в базу для последующих походов на север — в Азербайджан, на юг — в Исфахан и на юго-восток — в Керман. Мусульманские армии не остановились в пустынях Центрального Ирана и продвигались далее на восток, в Хорасан. Создание Омейядского халифата и история ислама остаются за рамками нашей книги, но перемены, которые произошли в Персии после арабского завоевания, составляют часть истории древнего наследия этой страны, и мы должны рассмотреть их.

Ездигерд, подобно тому как это сделал тысячелетием раньше последний Дарий, бежал от завоевателей в Хорасан и, как и Дарий, был умерщвлен своими сторонниками. Это произошло в Мерве в 661 г. С его смертью сасанидская держава лишилась центральной власти; местные князья и наместники оказались перед лицом арабских завоевателей. В мусульманских источниках сообщается о принятии ислама многими дихканами и другими предводителями персов, но массовое обращение в ислам началось гораздо позже — в период завоевания еще не существовало причин для перехода в новую веру. Арабы вначале заключали договоры с каждым захваченным городом или округом, управлявшимися городскими старейшинами или феодальным владетелем; главным для завоевателей было не обращение в ислам, а военная добыча. Исчезновение верхушки государственной и духовной иерархии создало вакуум, заполнявшийся арабскими завоевателями очень медленно. Переход управления от персов к арабам происходил постепенно и не сопровождался поначалу большими реформами. Вместо Ктесифона официальной столицей стала Медина, затем — Дамаск, но Персия управлялась местными чиновниками, как это было при Сасанидах. Арабы сохранили некоторые институты сасанидской бюрократии, но атрибуты верховной имперской власти были уничтожены. То, что уцелело в системе государственного устройства и административного деления, стало достоянием халифата, но это произошло только при Аббасидах, через столетие после завоевания арабами Ирана. В период правления Омейядов (около 660—750 гг.) в Иране можно заметить весьма характерную особенность — упрочение авторитета местных властей и, соответственно, ослабление связей между отдельными областями. Однако со временем для персов становилась все более очевидной необходимость сотрудничества с завоевателями, это стимулировало обращение в ислам в первую очередь дихканов, которые принимали новую веру главным образом из политических соображений.

Система взимания налогов на местах и структура иранского общества оставались в основном прежними. Изменилась обстановка в городах, где завоеватели разместили свои гарнизоны, так что воины-чужеземцы влились в состав городского населения. Главные перемены произошли позднее, когда арабы начали создавать новую организацию власти на имперской основе и реформировали систему административного управления и делопроизводства. Но пока этого не произошло, писцы и местные чиновники трудились так же, как они делали это при Сасанидах, — они составляли документы и вручали собранные налоги новым правителям.

В 696 г. халиф Абд ал-Малик счел недопустимым, чтобы делопроизводство велось на греческом языке и на пехлеви.

В следующем году арабский был введен в качестве языка канцелярии повсюду, кроме Хорасана, где это произошло лишь около 741 г. Писцы не имели оснований радоваться этой реформе, но большинство из них сумело, очевидно, довольно хорошо приспособиться к новым условиям; из них и вышли люди, занимавшиеся переводами с греческого, сирийского и пехлеви на арабский.

Роль персов в истории арабской литературы и особенно в филологии и грамматике слишком хорошо известна, чтобы ее описывать еще раз. Наиболее ранние арабские грамматики были составлены персами, например Сибавейхом. Указом 741 г. предписывалось не только вести делопроизводство в Хорасане на арабском языке, но и допускать к работе в канцелярии только мусульман — еще одна мера, послужившая причиной переходов в ислам 2. Классический арабский стал lingua franca, а также языком новой религии. Персы поступали так же, как и раньше, когда они усваивали греческий и арамейский языки. Отныне тот, кто учился читать и писать, изучал арабский, а пехлеви оставался языком только зороастрийского жречества. Персы, конечно, продолжали говорить по-персидски, но многие из них владели и арабским языком. При последних Сасанидах среднеперсидский койне не только распространился по всей территории государства, но стал известен и за пределами империи, в Средней Азии и в нынешнем Афганистане. Арабские завоеватели в сношениях со своими иранскими подданными пользовались этим койне наряду с арабским языком. Мне представляется, что арабы сами способствовали продвижению персидского языка на восток, что вело к вытеснению местных языков (например, согдийского) и диалектов. В распространении персидского языка на территории Средней Азии известную роль должны были играть и беженцы из Ирана. Этот койне был, несомненно, прямым предком новоперсидского языка, о котором речь пойдет ниже.

После арабского завоевания и внедрения ислама в Иране сохранилось не только деление общества на четыре сословия (как. это известно из источников, например из «АхлаХ-и Насирй» На- сир ад-Дина Туси); структура городов также осталась в основном прежней, с отдельными кварталами христианских, иудейских и других общин. Роли, однако переменились; власть перешла к мусульманам, и зороастрийцам пришлось селиться в «гетто». Примечательно, что с приходом ислама составление и переписка пехлевийских книг и другая деятельность зороастрийского жречества проходили больше в сельских местностях, чем в городах 3. Это совпадает с общим ростом сельской автономии в Иране раннемусульманского периода, когда децентрализация стала особенно заметной.

При исламе не только продолжала действовать налоговая система сасанидского Ирана, но и прежняя сасанидская монета чеканилась арабскими наместниками халифа — появились лишь арабские надписи рядом с изображениями алтаря огня. Но и позднее, когда стали выпускаться мусульманские монеты и была установлена новая система налогов, они во многом продолжали следовать сасанидским образцам. Если можно спорить о том, являются ли слова везир («министр») и диван («канцелярия») персидскими по происхождению, то сами эти институты были — во всяком случае, при Аббасидах — сасанидскими по духу. Да и где в другом месте могли халифы найти образцы для структуры и церемониала их дворов? Арабы завоевали некоторые области Византийской империи, но в Иране они стали хозяевами всей державы, со всеми ее имперскими традициями. Соединение государства и церкви, отнюдь не отвергаемое в исламе, имело превосходный образец в сасанидской державе; развернутое изложение этой идеи содержится в новоперсидских «Книгах советов» (Андарз-наме), восходящих к сасанидским сочинениям. Перечень сасанидских влияний на всех этапах развития мусульманской культуры и цивилизации слишком длинен, чтобы можно было привести его здесь.

Многие дихканы стали мусульманами, но именно они сохраняли старые традиции и эпическую литературу Ирана. Они были покровителями искусства и устной поэзии, и обычаи их оставались персидскими. Дихканы удержали свои позиции и положение в обществе, так что ислам не лег на них тяжким грузом. В период Омейядского халифата персы-мусульмане считались клиентами (мавалй) арабских родов и племен. Аббасидское движение покончило не только с господством арабских племен, но и с разделением мусульман на арабов и их клиентов. Нет необходимости повторять ставшее шаблонным противопоставление арабского царства Омейядов персидской державе Аббасидов. Аббасиды не решили проблем, которые нес в себе «арабский» ислам, но при них созрели условия для больших перемен в мусульманской культуре; эти перемены превратили ислам в нечто большее, чем только арабская религия и арабский образ жизни. В то время, когда ислам становился международной религией и культурой, персы шлифовали свой язык, подготовляя его к роли языка письменной литературы, и обогащали традиции мусульманской культуры. Случилось так, что персы сыграли ведущую роль и в расширении основ мусульманской культуры, и в новоперсидском Ренессансе.