Наследие викинга

День выдался солнечным, и нам пришлось прятаться на теневой стороне улицы, пока мы не дошли до гостиницы "Сизарь". Это было старое и стоящее на отшибе, у самой крепостной стены, здание. Здесь вряд ли появится кто-нибудь из знакомых. Мы сняли комнату и быстро ушли к себе, стараясь не привлекать внимания.

Вечером мы вернулись к дому Орианны. Я постучал в дверь, а она прошла через черный ход. Мне открыла молодая служанка и провела в квартиру на втором этаже. Я вошел в комнату, которая была ярко освещена свечами, стоящими в двух больших шандалах. В глубоком кресле сидела довольно приятная на вид женщина, возле нее, примостившись на подставке для ног, сидела девочка лет шести-семи. Рядом стоял молодой Барт и девушка постарше Орианны. Возле камина стоял еще один молодой человек. Наверное, муж сестры Орианны.

– Месье, мадам, мадемуазель, – поприветствовал я их.

Барт представил мне всех находившихся в комнате и спросил:

– Вы могли бы рассказать, как погиб наш отец? Когда это произошло?

Я рассказал им почти все о страшном шторме, застигшем нас в океане, приписав ему смерть капитана. Затем попросил о разговоре с месье Бартом наедине. Он был наследником, и поэтому решать судьбу корабля предстояло ему. Когда мы вошли в кабинет, он резко повернулся ко мне, в его мыслях я давно читал, что он не совсем удовлетворен моим рассказом. Он знал, хотя и не во всех подробностях, чем занимался его отец. Он считал, что отец переправлял контрабанду, и это очень его тревожило. Дело опасное, и отец обещал, что этот рейс будет последним.

 - Вы все нам рассказали, месье? Я не хотел, чтобы подробности знали моя мать и сестры, но мне вы можете рассказать все, как было на самом деле.

 - Мне нечего от вас скрывать. Но я хотел бы передать вам вот это, – с этими словами я положил перед ним два камня из сокровищ Тьёдвальда. Два огромных изумруда, стоимость даже одного из них значительно превышала цену всей лавки Барта со всем его товаром.

– Что это? Кто передал их мне? – не трогаясь с места, спросил молодой Барт.

– Это передал вам отец. Он смог вовремя сбыть свою часть груза, с которым мы шли, и перевести деньги в камни. Так легче спрятать прибыль. Денег после продажи этих камней вам хватит не на один год. Только советую вам обратиться к ювелиру, лавка которого находится на улице Невинных, у фонтана. Он честен и не обманет вас. Скажите, что обратились к нему по рекомендации де Морелей.

– Хорошо, спасибо. Но мне все же кажется, что вы что-то не договариваете. Может, вы знаете что-то такое, чего нельзя было сказать при всех?

– Нет, больше мне нечего добавить, но у меня к вам есть дело. Я хотел бы поговорить с вами о корабле. Если вы решитесь продать его, я мог бы предложить вам за него неплохие деньги.

– Ах, да, корабль. Я и забыл о нем. Да, конечно, я продам его. Мне никогда не понять отца, так любившего море. И я больше не хочу иметь с морем ничего общего. Я дам вам заверенный нотариусом документ, подтверждающий родство, и договор купли-продажи. Мне незачем ехать в Онфлер. Прошу вас прийти завтра в десять часов к нотариусу на улицу Кассет. Там мы и заключим сделку. И еще – я вам безмерно благодарен, хотя вы и принесли в наш дом плохие вести. Вы, судя по всему, честный и добрый молодой человек.

– Не стоит благодарности. Я обещал вашему отцу, он доверял мне, и я выполнил его просьбу, – с этими словами я поклонился и вышел.

Орианна уже ждала меня у ворот маленького дворика, расположенного перед входом в дом.

– Спасибо. Ты не должен был отдавать ему камни своего деда. Но я благодарна тебе за это. Теперь Жастин сможет содержать мать и сестру.

 Я не сказал ничего в ответ. Мне тоже было грустно. Вспомнилось, как переживали родные мою смерть.

Мы вернулись в гостиницу. Тибо и Тьери должны приехать через несколько часов, рано утром. Нам нечем было заняться и мы молча сидели в темноте.

– Слушай, пошли погуляем по Парижу! – вдруг предложила Орианна. Пойдем в парк, к фонтану. Я ни разу не гуляла по Парижу ночью, хотя с детства мечтала посмотреть на него именно в это время. Столько страшилок ходит о ночном городе. А нам, представь только, ничего не страшно.

Она была необычайно возбуждена. Ее глаза горели странным блеском. Мне не хотелось идти, но и сидеть всю ночь в грязной комнате наедине с Орианной, я тоже не хотел. Я открыл окно, и мы выпрыгнули на совершенно темную улицу. Если бы не наши глаза, способные видеть в кромешной тьме, мы вряд ли увидели бы что-нибудь. Мы шли по улицам города. Кошки и собаки бросались в подворотни, как только наш запах касался их носов. Орианна с необычайной грацией и легкостью перепрыгивала через многочисленные лужи и грязные мусорные кучи. Она была в хорошем настроении. Это удивляло меня. Только что повидав своих родных, она не была огорчена разлукой – я не понимал ее.

– Пошли в монастырский сад де ла Шеза. Там много интересного, я ходила туда с родными по воскресеньям. Ты был там когда-нибудь? – беззаботно спросила она.

– Да, я бывал там, когда приезжал к брату в Париж и Версаль. Мне тоже нравится это место. Но мне интересно другое: ты как будто не огорчена тем, что не смогла вернуться к своим родным? Почему? – спросил я, с интересом глядя на нее.

– Мишель, ты не выносим. Тебе всегда нужно во всем разобраться, нужно все знать и не оставлять места тайне. Скажем так: я рада, что мои родные не будут нуждаться, что у моей младшей сестры будет достойное приданое. И если честно – я совсем без охоты шла замуж, он абсолютно не в моем вкусе. Да и остаться навсегда молодой и красивой тоже неплохо,– она беззаботно рассмеялась своим звонким переливчатым смехом.

Я совсем забыл о ее женихе, она что-то говорила о свадьбе, которая должна была состояться осенью. И остаться молодой и красивой – для женщин это, пожалуй, главная мечта. Жаль, что не всем это удалось, боль утраты снова полоснула по сердцу.

Мы подошли к стене, отгораживающей сад от улицы, и, подпрыгнув, перелетели через нее в один момент. В темноте аллей, мирно спящих под луной, сияющей на черной ткани бездонного неба, было спокойно и уютно. Мы побрели по одной из аллей к журчащему в глубине сада фонтану. Монахи постарались на славу, разбив сад почти на сорока трех гектарах. Здесь было немало аттракционов для посетителей. Водопады и гроты, оранжереи с редкими растениями, фонтаны и другие развлечения. Сад был любимым местом отдыха парижан. Сам Король – Солнце поддерживал благочестивого отца де ла Шеза в его начинании.

Мы долго прогуливались по парку. Орианна радовалась своей новой, недоступной для человека возможности – не бояться никого и ничего. Она бегала по аллеям, радостно смеясь и кружась в необычном танце, придуманном ею. Она была так весела, что я, на минуту представив вместо нее Диану, помрачнел еще больше. Мог ли я спасти ее? Если бы не медлил, смогла бы она перенести перевоплощение и выжить? Я не знал ответа на этот вопрос.

В глубине сада, там, где аллеи соединялись в площадь, мне послышался необычный звук. Я быстро подошел к Орианне и схватил ее за руку, призывая к тишине. Она моментально притихла, прислушиваясь, как и я. Мы осторожно пошли к месту необычного звука. Выглянув из-за кустов, мы увидели вампира. Он стоял к нам боком, но его бледное лицо было ярко освещено луной, что делало его еще бледнее. Он держал в руках молодую девушку и, прильнув к ее горлу, пил кровь, постанывая от наслаждения. Мы замерли от этого жуткого вида. Девушка, изогнувшись в его руках, уже не дышала, но стук ее сердца еще был еле различим в ночной тишине. Через минуту вампир бросил тело на землю и, закрыв глаза, опустив руки, стоял, раскачиваясь, как пьяный.

Потом он открыл глаза и, потянув носом воздух, повернул голову в ту сторону, где мы прятались. Он пригнулся резким движением, готовясь к атаке. Я быстро вышел на открытое место, давая ему понять, что не собираюсь с ним драться. Орианна, ухватив меня за руку, шла следом, выглядывая из-за моей спины. Я чувствовал, как была напряжена ее рука, сжимавшая мою ладонь.

Вампир распрямился и подозрительно смотрел на нас. Я поднял руку в знак мирных намерений.

– Мы здесь оказались случайно, просто хотели погулять в таком замечательном месте, – миролюбиво произнес я, не желая затевать с ним драку. Со мной была девушка, я не хотел подвергать ее опасности.