Наследие

– Эй! Чего встала посреди дороги!

Неизвестный парень пронесся мимо вихрем, бросив в спину пару нелицеприятных слов, Мелоди не успела рассмотреть, кто он, но это было и не важно, момент упущен, пойманные грезы исчезли, слившись с пылью на шкафчиках.

«Эми уже ушла. Надо будет слить тот альбом, о котором я рассказывала, он должен ей понравиться», - думала Мелоди, в который раз за сегодня открывая шкафчик. Уже собираясь пойти домой, девушка заметила краем глаза то, чего еще пару часов назад не было между лежащими поперек учебниками. Коричневый крафтовый конверт, размером с обычную почтовую открытку. Кончики пальцев Мелоди зависли рядом, но, не решаясь дотронуться, она оглянулась. Вокруг не было ни души. Кто мог положить конверт в ее ящик? И зачем?

Резким движением девушка выдернула конверт, обратив внимание, что на нем не было указания адресанта, марки или каких-либо обозначений, указующих на отправителя, кроме ее собственного имени, выведенного витиеватым каллиграфическим почерком от руки. Кто-то еще заморачивается в наше время с отправкой писем? По весу конверт был легким, на дне оказался маленький ключ, напоминающий скорее механизм для запуска старинной музыкальной шкатулки с танцующей на кончиках пальцев балериной. Не было даже малейшей карточки с пояснением, способной указать на то, для чего необходим этот ключ. Что именно он открывает, и почему кто-то тайком подбросил его Мелоди в университетский шкафчик? Слишком много вопросов без ответа.

Сердце билось набатом, отдаваясь пульсацией в висках. Ладони, сжимающие ключ, вспотели, на коже чувствовался чей-то липкий взгляд. Может, это просто дурацкий розыгрыш? Почерк на конверте казался знакомым, но где Мелоди могла видеть нечто подобное? Четкого ответа в голову не приходило, поэтому, все еще пребывая в смятении, девушка бросила конверт в рюкзак, спеша домой. Элисон говорить нельзя, не стоит волновать маму еще сильнее, у нее хватает и собственных проблем, по крайней мере, до тех пор, пока не станет ясно чуть больше о таинственном ключе, и его настоящем обладателе.

Вернувшись домой Мелоди поразилась тому, что застала маму там же, где и оставила – на диване перед телевизором. Элисон была все в той же пижаме, и, похоже, она не только не вставала с него, но даже забыла расчесать волосы. Плохой знак, очень плохой знак. Может, надо было все-таки вернуть записку на место, возможно, в ней засекречено что-то, что могла понять только Элисон, какие-то важные сведения, без которых женщина теперь распадалась на части.

– Тебе что, сегодня не надо на работу? Ты вообще ела что-нибудь?

Элисон едва заметно вздрогнула, услышав приближающийся из коридора голос дочери. Мелоди с беспокойством взглянула на маму, но та лишь пожала плечами, подбирая под себя голые ступни на диване.

– Взяла выходной. Нужна передышка, понимаешь?

Передышка от любимой работы, которая последние годы являлась самой ее жизнью? Видимо, изумление отразилось на лице Мелоди так явно, что Элисон махнула рукой в воздухе, как бы говоря «ты придаешь значение пустоте», и слегка раздраженно добавила:

– Полезно иногда, знаешь ли, стать обычной матерью с бигудями в волосах, небрежным видом, мешками под глазами, и всеми этими...прелестями жизни. О, зато я посмотрела за это время большую часть какого-то модного сериала для тинэйджеров, что-то там про друзей, которые живут по соседству. Чувствую себя помолодевшей, даже все шутки поняла, хоть многие из них невероятно глупые.

Мелоди заглянула в холодильник, слушая краем уха, и тихо вздохнула, обнаружив, что если бы к ним в дом ворвались грабители, желающие чем-то поживиться, то, скорее всего, пожалели бы несчастных дам, и накормили, прежде чем воровать предметы искусства.

– Мам, ситком «Друзья» вышел на экраны, когда тебе было четырнадцать. Этот сериал ужас какой старый. Все, давай, поднимай свой тощий зад с дивана, я наберу тебе ванную, а пока ты приводишь себя в порядок, чтобы доставщик еды не упал в обморок от твоего вида, я закажу нам ужин. Умираю с голоду. Может, сегодня попробуем азиатскую кухню?

– Даже не знаю, что хуже, то, что я польщена твоим комплиментом в сторону моей пятой точки, или твоим беспокойством за мою репутацию перед незнакомцами, обладающими таким огромными амбициями, что доставляют еду за гроши. А насчет кухни, мне все равно, заказывай на свой вкус.

С этими словами, Элисон поднялась, и направилась за дочерью, которая уже включила набираться горячую воду, добавив ароматические масла и гель для воздушных расслабляющих пузырьков.

Мелоди спустилась вниз, держа телефон в руках, и уже было начала набирать номер ресторана, как заметила, что шкатулка, которая раньше всегда находилась в маминой спальне, скрытая от глаз посторонних, стоит прямо перед ней, на низком чайном столике. Маленькая малахитовая коробочка, по краям отделанная золотом манила, Мелоди даже забыла, зачем держит телефон у уха, отключившись тотчас, услышав приветствие на том конце провода. Элисон никогда не разрешала заглядывать внутрь, может, боялась, что ее маленькая дочь по неосторожности и детской глупости заиграется с дорогими украшениями, испортив драгоценные сокровища, но теперь Мелоди достаточно выросла, чтобы скрыть наличие совершенного ею преступления против воли матери.

Убедившись, что мама все еще находится в ванной, девушка осторожно приоткрыла крышку шкатулки. Никаких богато отделанных украшений, векселей, семейных реликвий она в себе не хранила, лишь небольшие белые листы бумаги, сложенные аккуратной стопкой. Что это, еще какие-то записки со стихами от тайного поклонника? Бросив быстрый взгляд на лестницу, Мелоди взяла самую верхнюю бумажку, и, развернув, замерла в оцепенении. «Я убью вас всех, каждую по очереди. И однажды ты станешь следующей».

Каждая предыдущая записка содержала подобные угрозы, наполненные гневом, ядом и ненавистью. На письмах не было обратного адреса, как и пометок о том, куда их необходимо отправить, но тогда каким образом они попали к Элисон? Неужели... Догадка пронзила сознание Мелоди Гамильтон; что если тот, кто отправлял маме эти ужасные записки и тот, кто сегодня оставил в шкафчике ключ – один человек. Значит ли это, что он подобрался слишком близко, желая причинить им обеим вред без видимой на то причины? Липкий страх покрыл кожу, заставляя чувствовать себя в собственном теле заложницей. Почему Элисон никогда не рассказывала об этом? Могли ли стать причиной вереницы переездов эти самые записки? Как долго он следует за ними попятам, и что будет, когда, наконец, их пути пересекутся?

На дне находился чек из банка на пять тысяч долларов, никак не вписывающийся в общую картину. Эми была права, и у мамы действительно есть долги, из-за которых они вынуждены скрываться годами, преследуемые каким-то сумасшедшим? Развернув чек, Мелоди пробежала глазами по строке, кому предназначался перевод столь крупной суммы, и ее рука инстинктивно прижалась ко рту. Почерком Элисон было написано следующее: «получатель: Эми Гаррис», зачеркнуто, а рядом приписано гневное - «малолетняя дрянь». Чек так и не был отдан, по крайней мере, этот. Но как долго мама снабжает деньгами ее лучшую подругу, и почему? Вот каким образом у Эми всегда были деньги на учебу, новую одежду и выпивку. Неужели Элисон платила Эми за дружбу с Мелоди?