Наследие

– Даже вы? – зло усмехнулась Элисон.

– Даже я, – развел руками суперинтендант. – Я снимаю комнату у одной доброй женщины и не могу пригласить вас. Хоть и хотел бы.

Почувствовав прилив гнева и адреналина, Элисон сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу. Она почти поверила этому незнакомцу, позволила себе слабину, окунувшись в серые с голубоватым отливом озера глаз, доверившись крепости рук. Но его настойчивое желание оставить их в деревне открыло в нем истинную суть суперинтенданта, заботившегося только о мифических делах, прописанных в документах, но совсем не о людях. А значит, о своей семье она должна позаботиться сама. Так было и будет всегда.

– Пора возвращаться, – вздрогнув, сказала Элисон. – Я замерзла.

Не давая Густаву опомнится, она уверенным шагом направилась в сторону двери, едва не задев его плечом. Коридор вопреки ее прежним видениям выглядел довольно обычно и старомодно - зеленее обои с витиеватыми узорами, произведения искусства на стенах, в числе которых Элисон не смогла не отметить на стене картину «Западный ветер» кисти ее соотечественника Тома Томсона, жившего на границе девятнадцатого и двадцатого веков. Возле нее она остановилась, пытаясь вызвать в памяти образы прошлого, но в детстве Элисон так мало обращала внимания на произведения искусства, что оставалось гадать, была ли картина куплена Гренхолмами или позже – Мартинами, после переезда родителей.

Где-то в доме часы начали свой бой, и кукушка размеренно отсчитывала часы, заставив Элисон замереть. Уже шесть часов! Время пролетело так быстро, и в тоже время в компании трупа и констеблей тянулось незаметно. Элисон искренне понадеялась, что возвращаться на второй этаж ей не придется, и Мелоди уже успела найти более приятный уголок в этом доме. Ответом ей послужил тихий отзвук голосов из столовой – комнаты дальше по коридору. Белая, резная дверь, покрытая лаком, осталась именно такой, какой Элисон ее запомнила. На мгновение женщина снова вспомнила свое детство – счастливое и беззаботное – и готова была поклясться, что вновь почувствовала запах маминых пирожков.

Быстро преодолев расстояние до комнаты, Элисон уже подняла руку, чтобы потянуть дверь, когда та резко открылась, едва не сбив женщину с ног. На пороге замер немолодой констебль, который встречал их по приезду, и Элисон позабавило, как при виде ее учтивая улыбка на его лице медленно начала сменяться на растерянность. Все-таки быть «еще одной из идиоток» достаточно забавно, если это может выбить из седла даже констебля в годах, должно быть немало повидавшего за свою жизнь. Бросив поспешный взгляд поверх плеча мужчины, Элисон посмотрела на дочь и, убедившись, что с ней все в порядке, растянула губы в улыбке.

– Уже уходите? – сказала она, стараясь подавить иронию в голосе.

– Мы здесь закончили, – расправил плечи и выпятил грудь констебль, но тут же сник, бросив взгляд на лестницу. – Я имел в виду в части осмотра и расследования... Труп увезут.

– Хотелось бы верить, – хмыкнула Элисон. – Но если вам больше ничего не нужно, не смею вас задерживать.

Качнувшись в сторону, она сделала попытку обойти мужчину, но его грузное тело плотно занимало весь дверной проем. Мужчина кашлянул и нервно покрутил ус, приглаживая его и завивая наверх, чем вызвал еще один смешок Элисон, который она изо всех сил старалась подавить, – ведь второй ус так и остался торчать в разные стороны.

– Думаю, нам еще не раз придется встретиться в рамках расследования, – начал суперинтендант и развел руками. – Я хотел бы попросить вас не покидать Уотертон до выяснения всех обстоятельств. Вас и вашу дочь.

– О, не беспокойтесь! – воскликнула Элисон и обхватив его за плечи сдвинула с дороги. – Суперинтендант Рогнхелм уже просветил меня по поводу вынужденного заточения.

Не тратя больше времени, женщина протиснулась в образовавшийся проем и вошла в потонувшую в тишине комнату. Три пары глаз удивленно уставились на нее, но молчание нарушала только Мелоди, ища утешение в привычных перепалках с матерью.

– Вообще-то я ставила на то, что ты сбежала, – весело хмыкнула она и подвинула стул рядом с собой, приглашая маму присоединиться.

– Надеюсь, не сильно потратилась, – изогнув бровь в изумлении, равнодушно ответила Элисон.

– Твои сбережения все покроют.

Мужчины – криминалист и молодой констебль – потупили взгляд, не вмешиваясь в разговор. Присев на стул, Элисон заметила, что дверь снова отворилась, и тут же отвернулась. Мелькнула густая черная, как воронье крыло, копна кудрявых волос, и стул с противоположной стороны стола заскрипел ножками по полу, возвещая о появлении Густава. Мужчины по-прежнему сохраняли молчание и переглядывались, не зная насколько тяжело Элисон восприняла произошедшее, и не успев привыкнуть к шутливому перебрасыванию фразочек матери и дочери.

– Фу, ты что курила? – делано скривилась Мелоди. – Могла бы и угостить, не одна ты сегодня видела труп.

Закатив глаза, Элисон откинулась на спинку стула, оставляя дочь без ответа. Та выглядела спокойно и беспечно, но чуткое сердце матери чувствовало смятение и сжималось от того, что дочери пришлось пережить подобное.

Девушка развалилась на стуле, насколько это было возможно для деревянной мебели девятнадцатого века, и, положив ногу на ногу, листала в телефоне какие-то видео. Расслабленная поза не выдавала никакой видимой тревоги, и женщину ранила мысль, что в попытке выехать из дома немедленно дочь ей союзницей не станет. Она уже и забыла про неприметного парня, но тот, словно стараясь поскорее исчезнуть из комнаты, встал и указал на чемоданы в углу.

– Куда отнести ваш багаж, мисс Гамильтон?

– Второй этаж – по лестнице и направо, третья дверь, – вздохнув, Элисон указала на свою сумку. – Рюкзак моей дочери – в комнату напротив. И подождите секунду.

Подойдя к сумке, она вытащила из нее пару запасных туфель, и, не стесняясь тут же переобулась, брезгливо протянув старую пару констеблю с просьбой выкинуть.

– Начала разбрасываться Prado? – удивленно спросила Мелоди.

– Замша слишком капризна, чтобы выживать в таких условиях. Прогулку в саду она не пережила, а здесь вряд ли найдется хорошая химчистка, – поморщилась Элисон, не желая признаваться, что испортила туфли сама, когда расставалась с содержимым желудка.

– Ох, так здесь и сад есть?

Услышав, как мать без запинки строит маршрут, Мелоди тут же отложила телефон и с удивлением посмотрела на Элисон, гадая насколько хорошо ей знакома планировка дома.

– Ты уже бывала здесь, да? Судя по всему, даже жила.

– Это было давно, – твердо сказала Элисон, не желая продолжать разговор.

– Могла бы и упомянуть, что у нас есть поместье.

– И вовсе не у нас, моя семья отказалась от него и переехала в город.

– И все же, теперь он есть у вас, – подал голос Густав, привлекая внимание. – Ролан Бондар наследником не является. И судя по всему, за исключением его у Софии остались только три родственника – ее брат и вы.

– Круто! Нам принадлежит больше половины, – восторженно вскрикнула Мелоди и, заметив гневный взгляд матери, добавила: – Надеюсь, призраки – не выдумка, мне бы пригодились новые друзья. Мы останемся?

В дверях нерешительно замер молодой констебль с сумками в руках, ожидая решения, а в комнате на мгновение воцарилась тишина. Но вздохнув, принимая поражение, Элисон тихо ответила «К сожалению» и одновременно с ней Густав уверенно произнес «Остаетесь». Женщина бросила на него пренебрежительный взгляд, давая понять, что его решения не играют здесь никакой роли, но он не сводил с нее глаз.