Наследие

С тихим вздохом Густав отступил на шаг и развел руками, а Мелоди бросила на маму благодарный взгляд и быстро сунула шкатулку в карман, оставив ее изучение на потом.

– Вы препятствуете следствию, – сухо сказал Густав.

– Правда? И как же? – хмыкнула Элисон. – Ваше дело – поймать убийцу. Да он даже орудие убийства оставил, чтобы вам помочь!

– И все же там может быть подсказка. Это часть следствия.

– Давайте не будем затевать ненужных споров. Как вы уже сказали, мы возможные наследники дома и имеем право на все, что в нем находится. Если ваша команда еще недостаточно тут потрудилась, принесите мне ордер на обыск, и я разрешу вам проверить все еще раз. А пока, думаю, пора заканчивать с этим фарсом и просмотром трупов. Кстати, надеюсь, вы все-таки нашли время позвонить ее отцу – что-то я не вижу его среди присутствующих. – все тем же тоном произнесла Элисон, надеясь, что полицейские дела в жизни не сильно отличаются от транслируемых в телевизионных сериалах. Заметив поникший взгляд суперинтенданта, женщина примирительно добавила: – Если внутри окажется что-то важное, мы сразу вам сообщим.

Кивнув, Густав повернулся к констеблям и начал раздавать команды, старательно скрывая свой гнев на Элисон и не встречаясь с ней взглядом. Но долго игнорировать женщину ему не пришлось – улыбнувшись своей победе, она сделала глубокий вдох, совершенно забыв о том, где находиться. Волна вызывающего отвращение запаха разложения мгновенно заполнила легкие, и Элисон повернулась в сторону выхода быстрее, чем успела осознать свою ошибку.

Бежать, бежать прочь.

Эта мысль колокольным звоном билась в голове Элисон, с каждым ударом наполняя череп пульсацией, и женщина уже слышала громкий, торопливый цокот каблуков по паркету, а затем по ступенькам. Чертовы ступени! Как может быть их так много в доме, размером со спичечный коробок в сравнении с ее нынешним жилищем в Нью-Йорке? И все же она смогла благополучно их преодолеть, даже несмотря на такой быстрый шаг, словно за ней гнался сам дьявол.

– Мисс Гамильтон!

– Мама!

За ее спиной звучали голоса, но Элисон не могла остановиться, не могла позволить себе принять происходящее. Запах смерти – начинающегося разложения – не беспокоил никого из присутствующих в комнате, но женщине казалось, будто им пропиталась каждая пора ее тела. Сладковато-болезненное облако окружало живых немым укором и въелось в нос, затрудняя дыхание. Остекленевшая, мертвая София, распластавшаяся на полу как сломанная кукла, будто тянула к ней руки в своем последнем объятье, в надежде найти защиты и понимания, задавая вопросы по тяжести конкурирующие с запахом смерти. Почему Элисон отстранилась от семьи, не навещая и даже не общаясь по телефону? Почему пропускала дни рождения, отделываясь глупыми открытками? Почему не постаралась привнести хоть каплю материнской любви и нежности в жизнь девочки, так рано потерявшей мать? Почему не оказалась на ее месте, встретив убийцу в стенах этого дома?

Выскочив из комнаты, Элисон почувствовала подкатывающую к горлу волну тошноты. Она хотела только одного – поскорее покинуть дом, вдохнуть свежего, не зараженного гнилью воздуха, но к своему удивлению обнаружила в дверях констеблей. В другое время она не обратила бы на них внимания, но каждый следующий вдох мог оказаться решающим, и рисковать своей репутацией на глазах посторонних людей, она не могла.

Путь на свободу был закрыт, и женщина ощутила отчаяние. Стараясь совладать с собой, она уставилась в одну точку, уговаривая сердце умерить свой ритм, но вместо этого почувствовала, как все расплывается перед глазами. Витиеватые узоры на зеленых обоях пришли в движение, расползаясь змеями в разные стороны и коснувшись стены рукой в попытке удержать равновесие Элисон вскрикнула от ощущения что змеи оплетают ее ладонь.

В голове роились мысли и воспоминания, и женщина тут же кинулась в противоположном от главного входа направлении, туда, где был проход в сад. Дрожащими пальцами она повернула замок, распахнула дверь и сбежала по ступенькам вниз, чувствуя свое спасение. Но стоило ей только сделать вдох, как волна тошноты, сдерживаемая последний час снова накатила, заставив Элисон согнуться пополам возле крыльца.

Формально она не потеряла ничего ценного – всего лишь еду из самолета и придорожных закусочных, первоначальный вид которой не сильно отличался от текущего, – но Элисон чувствовала, как из нее вытекает желчь, горечь, скопившаяся за годы страха и ожидания смерти. По ее щеке скатилась одинокая слеза, и женщина закашлялась, стараясь игнорировать отвратительный привкус во рту. Но быстро вытерла ее, услышав за спиной шаги, и постаралась выпрямиться, крепко вцепившись в перила.

Почувствовав чье-то приближение, Элисон напряглась, но человек позади нее остановился и замер, не говоря ни слова. До слуха женщины донеслись чужое размеренное дыхание и шорох одежды, и легкое прикосновение к ладони, безвольно повисшей вдоль тела, заставило ее вздрогнуть и опустить взгляд. Белый как снег шелковый платок был зажат в мужской руке, вызывая не столько благодарность за заботу, сколько удивление наличию такого нетипичного аксессуара для одетого в кожаную куртку и джинсы констебля.

– Спасибо, – как можно спокойнее произнесла Элисон, вытерев губы и обернувшись.

Суперинтендант Рогнхелм стоял рядом, почти касаясь ее талии холодной черной кожей куртки, расстёгнутая молния издала краткий звон, встретившись с пуговицей женского пиджака. Густав пристально вглядывался в лицо Элисон, находящееся так близко от его, что женщина успела заметить промелькнувшую вспышку участия и сожаления – столь редких проявлений чувств для представителей охраны правопорядка. Она взмахнула платком и постаралась улыбнуться.

– Вот бы все проблемы решались так просто.

– Тогда жить было бы не так интересно, – улыбнулся Густав в ответ. – Я принесу вам воды.

Элисон кивнула и отвернулась, не желая выдавать творившегося в душе – меньше получаса назад она нагрубила ему и ничуть не раскаивалась в этом, но удивление от того, что Густав заботливо последовал за ней, заставило посмотреть на него другими глазами.

Мысленно откинув образ сурового суперинтенданта, Элисон с удивлением осознала, что он должно быть ее ровесник, может немного старше, и к тому же выглядит совсем не типично для местного жителя. Высокий и подтянутый, он казалось, специально подбирал себе одежду, подчеркивающую небрежность - простой темно-синий свитер без горла, светлые джинсы, куртка, напоминающая что-то среднее между косухой и классическим пиджаком, идеально дополняли слегка взъерошенные черные кудри и изогнутые в улыбке губы. Сначала Элисон решила, что это типичный образ холостяка, но сейчас готова была признать, что одежда подчеркивала стройность и мускулы. И искренне порадовалась, что мужчина не пришел раньше и не кинулся держать ей волосы в максимально уязвимый для ее самолюбия момент.

Поежившись, женщина обхватила себя руками, почувствовала, как холоден осенний ветер, игравший в начинающей желтеть листве деревьев. Ее пальто осталось в прихожей, а тонкий пиджак от Michael Kors был предназначен скорее для красоты, чем для практичности. Элисон обвела взглядом сад, поражаясь как много изменилось здесь за прошедшие годы - дикий виноград оплел не только низенький декоративный забор, но и стелился по земле, укрывая ее красно-зеленым ковром, кустарники, некогда подстриженные в форме шаров, разрослись и раскинули непокорные ветки, а большинство цветов исчезли, не пережив отсутствие внимания и заботливых рук хозяев.

Переводя взгляд с одной части сада на другую, Элисон словно в тумане прошлого видела свое собственное детство, наполненное счастьем. Вот она сидит на земле, прислонившись спиной к большому раскидистому клену, с книгой в руках. Вот мама накрывает стол в открытой беседке, выставляя на него все необходимое для легкого перекуса - свежеиспеченное печенье, бисквит и фрукты - и улыбается, глядя на море разнообразных цветов, которые сама вырастила. Вот Шелби завет играть в прятки и весело смеется над ней, каждый раз без труда находя, а после игры зовет ее поближе и рассказывает истории, радуясь искре восхищения в глазах младшей сестры.

– Возьмите, – сказал Густав, снова заставив Элисон вздрогнуть.

Погруженная в свои мысли, она не услышала шагов и с удивлением обернулась. Мужчина все так же остановился на последней ступеньке, словно боялся выходить в сад без разрешения Элисон. В руке он держал бутылку воды, и женщина тут же взяла ее, глядя с благодарностью, и сделала большой глоток - жидкость мгновенно заструилась в горле, смывая горький привкус во рту. Мысли в голове прояснились, и Элисон с удивлением почувствовала себя немного лучше.