Наследие

Потушив сигарету, женщина вернулась в дом и прошла на кухню в поисках воды. На столе так и остались исписанные листы – проект Мелоди, внезапно захвативший все ее мысли. Поднося стакан ко рту и делая глоток, Элисон бросила случайный взгляд на готовое на первый взгляд древо – в нем оставались лишь несколько пустых областей, требующих имен, которых Гамильтоны не знали. Девушка скрупулезно выписала на бумагу все, что знала, в том числе и годы жизни, а также выделила тех, кто умер в одном и том же возрасте. Внимание Элисон привлекло лишь одно выделенное имя – Ванесса, а вернее дата смерти, полностью, до дня, совпадающая с датой смерти Лайлы. Из рассказа Мелоди она уже поняла, что женщины умерли вместе, но только сейчас ее заинтересовала причина. Верить в глупые слухи про ревность и одержимость Колтона Дейли не хотелось, и Элисон прижала руку к виску, силясь вспомнить не рассказывал ли ей кто-то из родственников об их смерти.

В попытке схватиться за любую соломинку, не желая сдаваться без боя, Элисон сделала то, чего хотела меньше всего – набрала номер Элиотта Мартина, своего дяди.

– Алло, – раздался в трубке скрипучий старческий голос. – Идите к черту, я ничего не покупаю!

– И тебе привет, дядя Элиотт. Это Элисон, – поморщилась женщина. – Только не говори, что удалил мой номер.

– Я бы и тебя послал, маленькая плутовка, – немного смягчился мужчина. – Но мне очень любопытно зачем ты звонишь.

– Разве я не могу просто поинтересоваться как дела у моего любимого родственника?

Сглотнув, она безвольно опустилась на резной деревянный стул и облокотилась на спинку, разговор предстоял трудный и вполне возможно безрезультатный. Еще будучи молодым, Элиотт Мартин постепенно начал покидать общество, проводя почти все свое время в стенах дома. Спустя годы он перестал не только видеться с кем бы то ни было без резкой необходимости, но и разговаривать по телефону. Точного диагноза женщина не знала, всегда предполагая, что Мартина настигло старческое слабоумие, но именно сегодня на ум ей пришло слово «безумие».

У нее ушло около получаса на относительно светский разговор, к которому она не была расположена, но все-таки сохраняла терпение в надежде на правду. Когда поток порой бессвязных слов в трубке угас, Элисон непроизвольно зажмурилась и задала волнующий ее вопрос:

– Ты не знаешь, что случилось с Ванессой и Лайлой Остелл? Почему они умерли в один день?

Мужчина молчал, и Элисон слышала, как бьется ее сердце, сливаясь с глухим тиканьем часов. Когда она уже собиралась повторить свой вопрос, мужчина сердито выкрикнул:

– Не желаю ничего знать про этих девчонок Гренхолм! Чертова кровь, передающая проклятье с молоком матери! Не смей даже напоминать мне об этом!

Судя по шуршанию в трубке Элиотт уже собирался разъединится, и Элисон, боясь потерять последнюю возможность, закричала в трубку:

– Но я тоже девчонка Гренхолм! Хочешь ты того или нет, но обязан ответить!

– Зачем ты ворошишь прошлое, девочка? – сердито спросил мужчина после очередной долгой паузы.

– Да потому что я не хочу быть как ты, Элиотт Мартин! Не хочу потерять дочь и не хочу умереть сама, – выпалила Элисон и заплакала, не в силах взять себя в руки. – Ты не слышал, что Софию Бондар убили? Из проклятых девчонок в живых остались только мы с Мелоди. И мы в Уотертоне, в нашем доме, возможно в лапах таинственного безумца, который только и ждет подходящего момента. Я пытаюсь выжить, Элиотт! И ради всего святого, ты обязан мне помочь!

– Ничего нам уже не поможет, – раздалось едва различимое бормотание в трубке.

Но после спокойный старческий голос заговорил вполне ясно, словно мольбы Элисон были услышаны. Элиотт Мартин рассказал все, что знал, и с каждым следующим словом по телу женщины пробегала новая волна мурашек. Ванессу и Лайлу Остелл, уже остывшими, принятыми в объятия вечного покоя, нашел Энзо, отец Элисон, ни разу в последствии не обмолвившийся ни словом про эту трагедию в присутствии жены и детей. На его долю выпало серьезное испытание – в одночасье остаться в двадцать лет без семьи, со страшной болью в сердце.

Его мать, Лайла, умерла от удара камнем по голове, возможно даже не успев вскрикнуть и понять, что это последние минуты ее жизни. Ванесса же напротив смотрела убийце прямо в глаза, перед тем как он пронзил ее грудь чем-то похожим на большой нож. Впервые уединенность, отдаленность поместья Гренхолм от остальной деревни сыграла с ними злую шутку – убийца так и не был найден, даже спустя время никто не понял, что случилось в тот день.

– В добавок ко всему пропал брат Лайлы, – сухо сказал Элиотт. – Не было ни тела, ни его самого. Помню, Энзо собирал жителей Уотертона, но поиски результатов не принесли.

– Ты говоришь про отца Ливии, твоей жены? – решила уточнить Элисон, сама не понимая зачем, но вздрогнула от ответа.

– Про Нолана то? Не-ет. Этот конечно тоже не сильно пережил Лайлу, но умер от разрыва сердца. Другой брат, – пытался втолковать мужчина. – Он жил с ними в поместье, как же его звали? Август? Да, точно! Август Гренхолм.

– Август Гренхолм? – удивленно повторила Элисон. – Значит у Лайлы было два брата? Ах, Элиотт, если бы вы, старшее поколение, рассказывали чуть больше о семье, возможно получилось бы остановить убийцу раньше!

– Остановить? Глупости, – хохотнул мужчина, но смех быстро сменился кашлем. – В любом случае, если ты думаешь, что убийца пришел за тобой из прошлого, то приезжай посмотреть на меня. У меня артрит, девочка, больные суставы, мысли путаются. Порой мне сложно чашку поднять, убегать от полиции человек в таком возрасте не в состоянии.

Поблагодарив дядю за все, Элисон наспех вытерла полотенцем мокрые дорожки слез на щеках и намеривалась подняться к себе, чтобы смыть косметику и снять наконец платье, но в коридоре столкнулась с Мелоди. Девушка стояла к ней спиной, обернулась на звук шагов и, хмыкнув, демонстративно заперла дверь на все засовы, сообщив матери, что день был просто отличным.

Разум Элисон буквально кипел от информации, поведанной Элиоттом, но обрушить это на дочь, впервые за долгое время способную улыбаться, веселиться и открыться кому-то, не связанному с ней родством, женщина не могла. Она с тоской подумала, что тайны и недомолвки в состоянии однажды их погубить, но все же решила отложить этот разговор до завтра.

– Хорошо провела время, милая? – ласково спросила Элисон, в надежде, что полумрак прихожей скроет следы недавних слез.

– Мне нужно срочно переодеться! – воскликнула девушка.

– Брось, это платье тебе так идет, ты была самой красивой девушкой на ярмарке. К тому же, Аарон не сводил с тебя глаз...

– Это не он прислал мне платье! – выпалила Мелоди и закрыла лицо руками. – Не он, понимаешь? А что если это сделал убийца? Насмехается над нами, наряжает меня словно куклу, играет в свои игры и злорадствует, что я так легко попалась на удочку!

Преодолев разделяющее их расстояние за мгновение, Элисон обняла дочь, прижала к себе и нежно погладила по голове. Ей хотелось заверить Мелоди в том, что все будет хорошо, что они в безопасности, и кто бы не прислал платье, вряд ли он желает им вреда. Но вместо слов, пропитанных ложью, с губ сорвалось искреннее «Мне так жаль».