Наследник Барбароссы

Заговорила дальнобойная австрийская артиллерия. Турецкий авангард уже давно находился в пределах ее досягаемости, поэтому первые же снаряды "Зееадлера" в буквальном смысле разнесли в щепки нос головного турецкого фрегата, который тут же зарылся в воду и стал заваливаться на левый борт. Следовавшие за ним были вынуждены увалиться под ветер, чтобы избежать столкновения, Разворачиваясь, они давали бортовой залп, но это не нанесло никакого ущерба — расстояние было слишком велико для старых дульнозарядных пушек, и все ядра упали с недолетом. Но своим маневром турки вошли в сектор обстрела носовых орудий остальных австрийских фрегатов, следоваших в кильватер "Зееадлеру", которые тут же этим воспользовались. Загремели выстрелы. Всплески воды поднялись возле борта турецкого фрегата, идущего вторым в ордере, а два снаряда все же поразили цель. Один разорвался на палубе, не причинив фатальных повреждений, зато второй попал исключительно удачно — в борт невысоко над ватерлинией, разворотив пробоину приличных размеров, в которую тут же начала захлестывать вода. Фрегат начал крениться и рыскнул в сторону. Следующие за авангардом линейные корабли кордебаталии, которые несколько отстали, попытались ввести в действие свою многочисленную бортовую артиллерию, немного изменив курс влево и дав залп, но расстояние было слишком большим для дульнозарядных пушек. Снова все ядра упали в воду. А выстрелы австрийцев опять достигли цели, поразив третий фрегат авангарда. Его фок-мачта была перебита у самой палубы и рухнула за борт. Грот-мачту перекосило взрывом. Но фрегат остался на плаву и пытался вести ответный огонь.

И тут Майер решил снова воспользоваться своим знанием истории. Он помнил, что турки обычно держатся до тех пор, пока держится их флагман. С потерей флагмана начинается полный развал. Русский адмирал Федор Ушаков всегда использовал этот момент в психологии турок, и старался первым делом нанести удар по турецкому флагману. Все же, у русских тоже есть чему поучиться. Не все их адмиралы были подобны Рожественскому и Небогатову…

Флагманский линейный корабль турок был хорошо виден благодаря адмиральскому флагу. Море вокруг него покрылось всплесками от падений снарядов — австрийцы сосредоточили огонь на одной цели. Такого массированного обстрела корабль долго не вынес. Взрывы кромсали корпус, рухнули фок и грот-мачта, после чего флагман покинул линию баталии с заметным креном, медленно оседая в воду. И это решило исход боя. С потерей флагмана командование эскадрой у турок было утрачено и каждый корабль стал действовать по своему усмотрению. Командир авангарда, который в случае выхода из строя флагмана обязан был его заменить, даже если и был еще жив, то не мог этого сделать, поскольку его фрегат был уничтожен самым первым, угодив под огонь "Зееадлера". А командир арьергарда, находящийся сейчас в самом хвосте линии баталии, не смог переломить ситуацию. Паника — страшная вещь в морском бою. Турки поняли, что если продолжат идти вперед напролом, пытаясь всеми силами сблизиться с противником, который уже фактически выиграл ветер, то превратятся в мишени для дальнобойных австрийских орудий, сами не имея возможности нанести врагу сколько-нибудь значимый ущерб. Проклятые австрияки очень точно все расчитали. И сейчас надо срочно выходить из боя, пока не поздно. Да вот только уходить некуда. Слева — берег. Справа и впереди — быстро приближающиеся фрегаты противника, находящиеся на ветре, и ведущие дьявольски точный огонь с огромной дистанции, сами оставаясь за пределами огня турецкой артиллерии. Разворачиваться обратно и пытаться уйти в северную часть Хиосского пролива, а там пытаться уйти в Смирну с попутным ветром? Австрияки не отстанут. Будут идти параллельным курсом, находясь на ветре, и продолжать вести огонь с безопасной дистанции. Идти на юг, пытаясь вырваться из Хиосского пролива в Эгейское море? То же самое. С той лишь разницей, что обстрел будет вестись с другого борта. А уйти от быстроходных австрийских фрегатов линейные корабли не смогут. Что они имеют на данный момент? Флагман тонет. Два фрегата уже потеряны, Третий лишился хода и добить его — дело времени. Ситуация сложилась критическая. Если ничего не предпринимать, то исход боя ясен — австрияки будут расстреливать турецкие корабли с безопасной дистанции один за другим. Поэтому остается единственный выход — отступить под защиту береговых батарей, которые находятся неподалеку. И которые смогут хотя бы отогнать противника…

Турецкая эскадра сломала строй линии баталии и стала беспорядочной толпой уходить в сторону Чесменской бухты. Благо, она была практически рядом. Сработал стереотип мышления эпохи…

Майер внимательно наблюдал за боем и понял, что его план удался. Флагманский линейный корабль уже скрылся под водой. Турецкая эскадра бежала в Чесменскую бухту. Последними ушли шебеки, державшиеся в стороне, и даже не попытавшиеся войти в зону обстрела, чтобы поднять из воды команды погибших фрегатов и флагмана. Майер не стал преследовать отступающего противника, и наконец-то раскрыл свой замысел офицерам.

— Обратите внимание, господа. Чесменская бухта, куда в настоящий момент бегут турки, не такая уж и большая. Ветер по-прежнему с веста, то есть если они захотят покинуть бухту, то им придется лавировать переменными галсами, а это не так-то просто и быстро. Но я думаю, сейчас они станут на якорь, понадеявшись на прикрытие береговых батарей, которые попытаются отогнать нас калеными ядрами. При стрельбе навесом береговые пушки могут бить достаточно далеко. Хоть и неточно, попасть при такой стрельбе можно лишь случайно. Поскольку места в бухте не так уж много, турецкие корабли будут стоять довольно близко друг к другу. И мы сможем наконец-то испытать наши "зажигалки".

— Герр коммодор, а если они поймут, что если останутся в бухте, то их там зажарят? И пойдут на прорыв любой ценой, не считаясь с потерями?

— Поверьте, не пойдут. Во-первых, вести лавировку под обстрелом в стесненной обстановке, когда все вокруг друг другу мешают, это приведет лишь к массовым столкновениям. А во-вторых, там очень мало тех, кто готов положить свою жизнь во славу султана ради победы над нами. Если бы это случилось в открытом море, и командам турецких кораблей некуда было деваться, тогда конечно. Но когда они стоят в бухте на якоре, а спасительный берег рядом, это совсем другое. Его и вплавь достичь можно. Поэтому едва станет жарко, сразу же начнется паника, и турки начнут массово бежать на берег. Вот увидите.

— А с тем, что ход потерял, что делать будем, герр коммодор? Может возьмем на абордаж?

— Ни в коем случае. Даже если он сам сдастся, то свяжет нас по рукам и ногам. У него повреждены мачты и требуется серьезный ремонт. На борту там тоже вряд ли есть что-то настолько ценное, чтобы рисковать ради этого нашими людьми при абордаже. Поэтому добьем подранка. А пленные ради пленных нам не нужны. Выловим из воды десяток "пожирнее", и этого вполне хватит, чтобы узнать все, что нам надо…

Приказ был выполнен незмедлительно. Подойдя ближе со стороны кормы, и оставаясь в мертвой зоне для бортовой артиллерии поврежденного фрегата, беспомощно дрейфующего по ветру, "Зееадлер" добил его одним выстрелом, всадив фугасный снаряд чуть выше ватерлинии под кормовой подзор. После чего, убрав большую часть парусов, "Зееадлер" и "Вольф" стали потихоньку двигаться к Чесменской бухте. Торопиться не следовало, пусть турецкая эскадра сначала станет на якорь. "Альбатрос" и "Мардер" разошлись в стороны. Их задача — подавить береговые батареи. "Валькирия", все время боя державшаяся в стороне, теперь занялась спасением из воды турок с уничтоженных кораблей, начав с места гибели флагмана. Вдруг турецкий адмирал уцелел? Майер приказал выловить из воды в первую очередь офицеров, от кого можно было получить интересующую информацию. Всем прочим предоставить возможность добираться до берега самостоятельно. Все равно, такую ораву девать некуда. Тем более, вода теплая, берег недалеко, ветер попутный и деревянных обломков вокруг хватает. Повезет — доберутся. А не повезет — значит "кисмет". Все в руках Аллаха…

Подождав, когда шевеление в Чесменской бухте прекратится, и все турецкие корабли станут на якоря, Майер отдал приказ начать обстрел береговых батарей. "Альбатрос" и "Мардер" открыли огонь с большой дистанции, не позволяя вражеским канонирам вести ответный прицельный огонь. Береговые батареи попробовали отвечать, ведя стрельбу навесом, но успеха не добились, и очень быстро замолчали. То ли их орудия были повреждены в результате обстрела, то ли турецкие канониры просто разбежались. После этого "Зееадлер" и "Вольф" подошли к бухте напротив входа и открыли огонь зажигательными снарядами. Майер не стал ждать ночи, поскольку опасался смены ветра, который сейчас был его союзником. Ровный умеренный западный ветер не только сковывал возможные маневры турок, но и нес искры от разгоравшихся пожаров на тех, кто стоял в глубине бухты. Первые же выстрелы показали высокую эффективность нового вида боеприпасов против деревянных кораблей. Пожары вспыхивали один за другим, и на турецкой эскадре началась паника. О сопротивлении уже никто не думал. Очень скоро первая линия кораблей, стоявших ближе всех к выходу, представляла из себя огромные костры на воде. Пламя высоко взвилось в небо и дым окутал акваторию Чесменской бухты. Один из горящих кораблей начал дрейфовать. Очевидно, огонь пережег якорный канат. В процессе дрейфа он навалился на другой корабль, стоявший во второй линии, и теперь горели уже оба. В первой линии кто-то взлетел на воздух — пожар добрался до пороха в крюйт-камере. Вскоре вообще стало трудно что-либо разобрать из-за затянувшего бухту дыма, в котором то и дело вспыхивали огненные всполохи, и грохот взрывов разносился далеко вокруг. Неожиданно из сплошной стены дыма появились три шебеки и попытались вырваться из бухты, следуя близко к берегу. Однако они тут же попали под огонь "Альбатроса", обстреливавшего до этого береговую батарею у северного входа, и оставшегося на позиции. Головная шебека получила два попадания и стала тонуть. Две другие не стали геройствовать и выбросились на берег. Но "Альбатрос" решил во что бы то ни стало уничтожить корабли противника, поэтому продолжил обстрел и поджег их зажигательными снарядами.

Майер отдал приказ прекратить огонь, внимательно разглядывая в бинокль то, что совсем недавно было турецким флотом. Сплошная стена огня и дыма закрывала всю акваторию Чесменской бухты, через которую невозможно было что-либо рассмотреть. Внутри этого ада иногда раздавались взрывы, и тогда высоко вверх летели обломки. "Альбатрос" и "Мардер" покинули свои позиции и отошли мористее. "Зееадлер" и "Вольф" маневрировали, оставаясь напротив входа в бухту и внимательно наблюдали. Продолжать стрельбу не было смысла, поскольку пламя пожирало все, что находилось на поверхности моря.

По мере продолжающихся взрывов турецких кораблей пожары пошли на убыль. Дым постепенно рассеялся и открылось ужасное зрелище. Из воды кое-где торчали обгоревшие мачты, а берега бухты были усеяны обломками. На мели догорали пять кораблей, которых туда прибило ветром. Пожары начались также и на берегу, над городком стояли клубы черного дыма. Это был полный разгром. Такого поражения турецкий флот не знал со времен битвы при Лепанто в 1571 году. Осмотрев внимательно в бинокль результат трудов своих, коммодор Майер довольно улыбнулся и подвел итог.

— Вот и все, господа! Наш план сработал. Турки купились на такую примитивную уловку и угодили в ловушку.

— Герр коммодор, разрешите Вас поздравить с такой блестящей победой!

— Благодарю вас, господа, но это наша общая победа. Если бы каждый корабль не смог четко удерживать свое место в строю, а канониры все время мазали, то ничего бы не получилось. Передайте приказ по эскадре — командующий выражает свое удовольствие и благодарит за службу. А теперь попробуем достать тех, кто остался на якоре возле Хиоса. Если только они не сбежали. И передайте на "Валькирию", чтобы подошла и передала пленных. Надо же выяснить, кого это мы поймали…

Однако на этом боевые действия на сегодняшний день завершились. Из допроса пленных, среди которых старшим оказался офицер из французских наемников, выяснили, что эскадра направлялась в Тунис для подавления бунта. Командующий эскадрой адмирал Мустафа-паша погиб вместе со всем своим штабом на флагмане. Грузовых кораблей с десантом на прежнем месте не оказалось. Там вовремя поняли, что дело приняло нежелательный оборот и предпочли исчезнуть, пока не поздно. Быстроходная "Валькирия" прошла до самого выхода из Хиосского пролива, но противника так и не обнаружила. Преследование стало бессмысленным, поскольку после выхода из пролива турецкие корабли могли уйти, куда угодно. Настала пора возвращаться в Триест. Коммодору Майеру была поставлена задача — нанести чувствительный удар туркам в Эгейском море и он ее успешно выполнил. Причем так, что это событие войдет в историю. Чесменское сражение все-таки произошло в этом мире, причем на девяносто шесть лет раньше. И снова турецкий флот потерпел сокрушительное поражение. История повторялась. Былое величие Османской империи осталось в прошлом. Медленно, но неуклонно некогда влиятельная и могущественная Блистательная Порта становилась "смертельно больным человеком на Босфоре".