Наследник для друга отца

Но попадаю почему-то в Нину…

Она держится за окровавленный живот и оседает на ковровую дорожку.

Гости превращаются в гулкую массу.

Не понимая, что происходит, делаю второй выстрел, но снова попадаю не в нового мужика Нины, а в себя.

Бред… Но становится парадоксально легко и хорошо. Вязко…

Где-то на границе сознания я понимаю, что врачи пытаются меня спасти, но я не хочу. Для чего? Мне больше никуда не надо.

– Он вас слышит, говорите… Никак не хочет в себя приходить.

– Брат, ну кончай а? Соберись. Давай к нам обратно…

– Илья, мы сказали Нине, что с тобой все хорошо, ты слышишь? Ее категорически больше нельзя расстраивать. Пожалуйста, я тебя прошу. Как женщина с двумя детьми прошу.

– Сыночек… А я тебе блинчики принесла. Давай просыпайся, остынут…

Голоса сливаются с общим шумом, но я их узнаю.

– Друг… ты возвращайся уже, хватит отдыхать. Я тебе морду набить ещё не успел… - это Хасан.

Приятно…

Опять проваливаюсь в болезненные сны.

Баня… Тот самый чертов день, когда все сломалось. Но теперь я делаю только правильные вещи. Закидываюсь конской дозой успокоительного с алкоголем и вырубаюсь.

Нина пытается растолкать меня. Ругается.

– Ты знаешь, что опять пропустил УЗИ, - слышу я ее голос.
– Я тебе этого не прощу. И кто родится не скажу. Просыпайся немедленно! Ты слышишь?! Илья, Илюша… - вдруг сменяет тон.
– Я очень люблю тебя, ты слышишь?! Зачем ты так со мной? Я не хочу без тебя… Ты - сволочь! Я тебя ненавижу!

Мое сердце начинает стучать чаще. Да, сейчас отличное мгновение, чтобы открыть глаза и обнять любимую женщину, успокоить, но я почему-то не могу. Не могу, сука!

Родной голос тонет в мерзком ультразвуке. Я лечу в темноту. Бьюсь грудью и головой о стенки узкого туннеля. Вязну в чёрной жиже, которая затекает в рот, уши, нос… и вдруг делаю резкий глубокий вдох.

Мне в глаза бьет яркий свет. Только спустя пару секунд я понимаю, что это вовсе не чудо, а операционная лампа.

– Карен Дамирович, он пришёл в себя, - говорит приятный женский голос.

Надо мной склоняется худощавое лицо старика.

– С возвращением, голубчик, с возвращением. Как чувствуете себя?

С трудом расцепляю сухие губы. Звук получается едва слышный.

– Нормально…

– Что же вы нам не сказали, что на яйца аллергию имеете? Мы вам вакцину вкололи, а вы умирать собрались… как это так?

Не понимаю, что должен отвечать.

– Ну ничего, - продолжает монолог старик, - зато подлатать вас успели. Красивей прежнего будете!

Я прикрываю глаза. Хочется спать…

Просыпаюсь я полноценно уже следующим утром.

Голова чугунная, немного мутит, но состояние терпимое. Я пытаюсь восстановить в памяти события суток, в которых оказался в больнице.

Не знаю, от чего мне хуже. От картинки, где Нину целует какой-то левый мудак или от кадров собачьих трупов.

Вечно эту девку на приключения заносит!

Ладно, чья бы корова мычала…

Но когда отправлял Нину на аукцион, я и предположить не мог, что она успеет познакомиться с мужиком. Цели были несколько иные.

О том, что вторая часть украшений будет выставлена под Новый год, я узнал от женщины, которая когда-то лечила мать Нины. Она появилась неожиданно в офисе. Но пришла просить не за себя, а за свою пациентку и подругу. Жену Сизова. Которая на старости лет фактически осталась без средств к существованию. Вот такая петрушка…

Я не смог отказать. Пообещал, что мои люди выкупят часть имущества. Взамен я попросил поговорить с женой. Постараться вложить в ее голову, что не всегда в семье нужно рубить с плеча. Что когда притухли эмоции, иногда стоит сесть и поговорить… Не сказать, что меня сильно пожалели в ответ, но поняли.

А в итоге Нина просто две недели шлялась по свиданиям! Дрянь такая!

Сказать, что я напрягся от личности кандидата в женихи - ничего не сказать. Внук посла. Успешный архитектор, который с отличие от меня способен ценить красоту в деталях и под дулом материнского осуждения никогда бы не подумал про непристойное поведение. По крайней мере в открытую.

У меня, блять, их поцелуй перед глазами стоит. И за то, что он отпустил ее домой одну, я готов его убить. Как так можно было? Что бы не произошло…

На моем лице швы. Я ощущаю это отсутствием мимики слева. Зубы той псины по касательной прошли, но вспороли меня знатно. Особенно пострадали руки и ноги. Но это не смертельно… Скорее, забавно. Что так бесславно могла закончиться моя жизнь. Может быть, даже вполне заслуженно…

Помню, что пока был в отключке, мне казалось, что Нина приходила. Что клялась в любви. А ещё приходил ее отец и моя мать… Так что бредовые фантазии нельзя считать достоверными.

Скорее всего, Нина сейчас сладко спит в кровати, а вечером пойдёт на свидание… И пока она беременна, я с этим сделать ничего не могу. А вот когда родит…

Не будет мой ребёнок расти без отца. И без матери не должен. Ты соглашалась, любимая, быть со мной изначально на любых условиях.

Теперь, когда все призраки прошлого похоронены, когда ушли все предрассудки, когда я уверен в своих чувствах, как никто другой, мы просто будем обязаны попробовать заново.

Видишь, детка, я даже принимаю твои возможные новые отношения. Я его ещё не убил, хотя он уже тысячу раз подумал, как в тебя залезть членом.

Там занято…

От нагрузки отключает. Сквозь дремоту слышу, как дверь палаты тихо открывается.

– Ещё не проснулся. Я поставлю укол, а потом вы сможете посидеть. Не волнуйтесь, с ним все будет хорошо…

Не обращаю на манипуляции со своей рукой, потому что чувствую запах Нины. Слышу ее шаги и, боясь, что это снова сон, не открываю глаза.