Наследник пепла. Книга I

Площадка представляла собой круг с радиусом в пятьдесят метров. По центру круга находилась стела около десяти метров высотой, на которой были изображены знаки-символы. Некоторые из них ярко горели, другие едва тлели, третьи — вообще погасли.

— Кто знает, что это за знаки на стеле? — громким голосом задал вопрос Вяземский, когда мы разместились внутри круга, выложенного совсем другим камнем, нежели залитый бетоном плац.

Уверен, многие знали ответ на этот вопрос, но почему-то никто не решился отвечать на него.

— Это символы всех кланов родовичей, которые принимали участие в строительстве сети телепортационных площадок, — ответил я, тут же отругав себя за то, что высунулся.

Надо быть более незаметным. Тогда и проблем не возникнет или по крайней мере будет меньше.

— Совершенно верно, — подтвердил Глеб Иванович, указывая на меня. — Но почему же они по-разному светятся? — это был уже риторический вопрос, на который я отвечать не стал, предоставив слово куратору. — Дело в том, что раньше сеть телепортов охватывала всю нашу империю. За одну или несколько площадок отвечал определённый род.

Я тем временем наблюдал, как загорались символы, отвечающие за готовность площадки, и мне показалось, что они срабатывают быстрее, чем у тех, к которым я привык.

— Но со временем роды затухали, — продолжал Вяземский свою познавательную лекцию. — А некоторые и вовсе вымирали. Вместе с тем засыпали и капища, которые и питают силами телепортационные площадки. Да, не у каждого капища есть такая, но у каждого телепорта есть капище. Кто из вас что знает о мощности телепортационных стел?

Тут даже я спасовал. Слышал, что можно чуть ли не армию перекинуть при условии, что капище работает, как надо. Но точно сказать не мог. Да и дал уже себе слово не высовываться.

— Так вот, — продолжил куратор, не дождавшись ответа, — если стела с работающим капищем может переместить единоразово до пяти тысяч человек, а после отправиться на перезарядку на сутки, то капище без проводника питает стелу лишь на тридцать процентов, соответственно перемещая всего лишь треть от максимальных возможностей.

Вяземский обвёл нас взглядом, затем проследил за тем, что стела уже почти готова к работе. Но всё-таки продолжил, видимо, не готова ещё была встречающая сторона.

— Если же род вымирает, капище уходит в глубокую спячку. Иногда оно даже не ищет нового проводника, предпочитая находиться в прострации. И вот тогда телепортационные площадки выдают только один процент от возможного! — Глеб Иванович указал на стелу, возвышающуюся над нами. — Пример тому наш телепорт, который до недавнего времени мог максимум пятьдесят человек отправить куда бы то ни было.

Он повернулся к нам и пристально вгляделся в лица. Возможно, ожидал, что кто-нибудь выдаст себя, что это именно от пробудил капище, но никто не шелохнулся. В том числе и я.

— Обычно такими телепортами пользуются, чтобы передать алхимические принадлежности, провиант, артефакты, — Вяземский заложил руки за спину и теперь прохаживался вдоль строя. — Иногда оружие на дальние рубежи. Пользоваться подобными площадками людям довольно опасно.

Из строя раздались смешки, наполненные чувством собственного превосходства. Кто бы сомневался, что исходили они от Голицына.

— А мы одной такой площадкой пользовались! — проговорил он, не заметив недовольное лицо Бутурлина. — Чтобы с семьёй отдохнуть в Хибинах. Дядя договорился, чтобы дату доставки имперских грузов сдвинули, — и он снова хохотнул. — Обалденно отдохнули!

Иван Васильевич натурально сплюнул себе под ноги.

— Надо будет разобраться, кто там графики поставок изменяет ради утех дворян, — проворчал он, но потом тут же всё внимание обратил на символы, загоравшиеся каждый определённым цветом.

— Готовьтесь, сейчас будет всплеск, и потом перемещение!

Но это все знали и так.

* * *

Я считал, что к перемещениям привычны все, но пара человек всё-таки вывернули наружу содержимое своих желудков. Привести их в чувство помогли достаточно резкие порывы холодного ветра.

Совсем недалеко от телепортационной площадки стоял транспарант, на котором значилось: «Добро пожаловать в Коктау». Ниже углем сделали приписку: «Если ты это читаешь, значит, ещё жив. Держись, браток!»

Это место я знал. Тут располагался основной тыловой госпиталь для раненых магов-каторжников, а также квартировался Гренадёрский лейб-гвардии полк под командованием генерала Ермолова. По своей сути, полк должен был стать резервным подразделением, бросаемым в бой на Стене в ожидании регулярных войск. На деле же Коктау стало местом «службы» богатеньких аристократов, которые мало того, что устроили себе здесь место отдыха, так ещё и нанимали магов служить за себя. Некоторые, как Ермолов, успевали собрать десятки медалей, так ни разу и не побывав в сражении. Вот так и соседствовали те, кто кровью умылся на Стене, воюя с демонами, с теми, кто ни разу в жизни их мог и не встретить.

Нас практически сразу разделили на обычные три группы.

— Первая группа, — Бутурлин указал на Вяземского, а значит, первой была наша. — Обустраиваться. — Вторая группа, — он указал на Гниду, — отсыпаться перед дежурством. Третья группа, — Геркан, оказывается, стал куратором третий, а я и не знал. — Разбиться на пятёрки, вещмешки в казарму, затем в столовую на приём пищи, после этого — в караул на Стену!

Тут же послышался ропот. По большей части от третьей группы, в которой я, как оказалось, вообще никого не знал. Надо будет это упущение исправить.

— Я ещё раз повторю для тех, кто плохо чистит уши! — рявкнул Иван Васильевич в ответ на недовольство. — Со дня поступления в военную академию — вы выполняете мои приказы. И мне плевать, что вы там себе думали, когда шли сюда! Живо исполнять!

Ропот очень быстро стих сам собой.

Только мы принялись обустраиваться в большой казарме, где основной очаг горел прямо посередине, а дополнительные магические были вмурованы в стены, как дверь открылась и вошёл Бутурлин. На этот раз он был в сопровождении сурового лекаря. Мне показалось, что я его даже где-то видел в бытность свою на стене. Впрочем, а почему бы нет?