Наследник

— Известно, как особисты там разбираются, — насупился партизан. — По законам военного времени, поставят сразу к стенке.

— Предателей выявят и расстреляют, — согласился с суровыми методами полковник. — А тех, кто с малым грехом за душой, отправят в штрафбат, искупать вину кровью.

— Своих бойцов я сам проверил в деле, они уже год бьют фашистов. Не предали и не сбежали.

— Ну, ты Ермолаев, не московский архимандрит, чтобы грехи предателям отпускать, — отмахнулся полковник. — В особом отделе спецы посильнее тебя сидят, уж как–нибудь сумеют рассортировать виноватых. Нам в красной армии шпионы не нужны, нет веры перебежчикам и дезертирам.

— Я обещал людям, что их не станут преследовать за старые грехи, — продолжал упираться командир партизанского отряда. — Не нужны бойцы в РККА, отправьте союзникам, в воинские части Парагвая, казачьи командиры не столь привередливые.

— Ну, капитан, это не тебе решать: куда, кого посылать! — хлопнув ладонью по столу, одёрнул партизана полковник.

— Если это не в ваших полномочиях, то я могу сам связаться с земляками, — понимая ограничения компетенции командира полка, предложил выход Матвей.

— Да, парень, если бы не повышенное внимание со стороны твоих земляков, то тебя бы самого уже разжаловали в рядовые и отправили в штрафбат, — выдал секрет Богданов. — Однако особисты побаиваются казаков, потому парагвайца и не трогают, хотя наградные листы с представлением тебя к высоким государственным наградам из штаба дивизии отозвали.

— Не за награды воюем, — сжав зубы, обиженно выдавил Матвей.

— И хорошо же ведь воюешь, — тяжело вздохнув, покачал головой полковник. — На кой чёрт ты заступаешься за всякое отребье?

— Я слово людям дал, — вздёрнул подбородок гордый упрямец.

— Эх, теперь и отделение твоих верных «парагвайцев» особисты требуют в штрафбат сослать, — горестно посетовал полковник и поделился очередной порцией конфиденциальной информации: — У майора Мухина на тебя пухлая папка компромата имеется. Его засланец, старший лейтенант Гусев, за год жизни в партизанском отряде толстенный том сочинений накропал. Видно, обижается, что его с повышением звания обошли. Я читал заведённое на тебя дело: такую ахинею написали, что впору на костре сжигать, как лесного ведьмака. Вот только майору Мухину показать чужому глазу этакую писанину про Цыганского барона и компанию леших стыдно. Вымарать из бумаги всю чертовщину нельзя, а по существу тебе и предъявить–то нечего. Одно лишь потворство бывшим вражеским элементам можно поставить в вину. Не заступался бы ты за перебежчиков, так и заслуженных наград не лишился, и верных товарищей сберёг бы от опалы.

— Ну, значит, я тоже вместе с парнями отправлюсь в штрафбат, — решительно заявил Матвей. — Я отвечаю за всех своих бойцов: и за «парагвайцев», и за исправившихся бывших отступников. Отдавайте и меня под трибунал.

— Вот же упёртый какой, — недовольно фыркнул Богданов. — Ведь замечательно батальон подготовил, половину бойцов можно хоть сразу в разведку посылать. И как, по–твоему, будет выглядеть командование в глазах твоих партизан, когда их заслуженного геройского командира отправят под трибунал из–за кляузы мелочного завистника? Ты капитан, мне боевой дух в полку накануне наступления не подрывай!

— Я своих боевых товарищей в беде не брошу. Прошу командование позволить мне возглавить штрафную роту и поставить на самый опасный участок линии фронта.

— Так по уставу штрафниками положено командовать кадровому офицеру, — подмигнул дерзкому юноше полковник, — потому погоны с тебя срывать не резон, тем более что сам добровольцем вызвался. А вот остальные бузотёры и перебежчики пойдут в штрафники уже без звёздочек на пилотках.

— Только все вместе пойдём, без расстрела, якобы, предателей, — категорично выдвинул условие обнаглевший молодец.

— Сам смотри, командир, тебе с ними в смертельный бой идти, — пожал плечами полковник и ехидно усмехнулся: — Ещё какие требования будут?

— В бой пойдём со своим оружием, переносными рациями и приборами ночного видения, — не стушевался казак.

— Логично, — кивнул полковник.

— Миномёты надо поменять на больший калибр и мин нам выдать на руки хотя бы сотню штук.

— Пару стволов из резерва достанем, и мин отгрузим по норме, — махнул ладонью расщедрившийся полковник, но сразу предупредил: — Только это не сильно поможет в подавлении огневых точек противника. Немец крепко на высотке окопался, пулемётные доты таким скромным арсеналом не разбить.

— Ничего, как–нибудь сдюжим, — самонадеянно усмехнулся парагваец. — Вы мне, пожалуйста, ещё раздобудьте громкоговоритель и патефон с пластинкой.

— Какой пластинкой? — удивлённо поднялись брови у Богданова.

— С гимном Парагвайской казачьей республики, — посерьёзнел Матвей и напел всем хорошо знакомые слова:

'Наверх вы, товарищи, все по местам.

Последний парад наступает.

Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает!'

— Раздобудем у союзников, — кивнул полковник. — Казаки на каждом парадном построении, при вручении наград, всегда эту песню прослушивают. Думаешь, так поднять боевой дух перед атакой?

— Для этой цели мне ещё понадобится бидон спирта и покалеченная лошадь из обоза.

— А лошадь–то зачем? — не переставал дивиться странным запросам казака полковник.

— Ну, рогатого бычка на фронте не найти, придётся использовать то, что под рукой.

— Может, мясными консервами обойдёмся? — предложил доступную кулинарную альтернативу полковник.

— Для старинного обряда воинов гуарани нужна «огненная вода» и кровь жертвенного животного, — с серьёзным видом, объяснил выбор ингредиентов для колдовского шабаша индейский шаман.

— Ну ладно, пусть смертнички в последний раз вдоволь откушают перед атакой шашлычка под чарку водочки, — согласился побаловать обречённых на гибель штрафников полковник. — Задача роте поставлена трудная: взять высоту, перед которой выстроены заграждения из колючей проволоки, а за ними полоса минного поля. Сам понимаешь, немцы не позволят у себя под носом нашим сапёрам проделать проходы в минном поле. Артиллеристы изрядно расковыряли почву и во многих местах повалили столбы с колючей проволокой, но по–настоящему безопасного коридора сделать не смогли. Одна рота уже пробовала идти на штурм немецких окопов, однако почти полностью полегла под пулемётным огнём возле «колючки», даже не добравшись до заминированного участка. Выжившие штрафники теперь войдут в твою неполную роту.

— Насколько неполную? — заподозрил очередной подвох Матвей.

— Вместе с твоими партизанами–штрафниками наберётся чуть больше полусотни бойцов, — с тяжёлым вздохом, развёл руками Богданов.

— А сколько, по данным разведки, засело немцев на высотке? — наклонив голову, косо глянул партизан.

— Полноценная пехотная рота, — вынужденно признался в убийственной затее с лобовой атакой полковник.

— Значит, штрафникам приказано изображать атаку по открытой местности, а основной удар планируется нанести где–то в стороне, через лес или заболоченную местность, — догадался о цели самоубийственного штурма Матвей.