Наследники Вещего Олега. Годы золотой славы

Поначалу ничто не предвещало Игорю судьбоносной встречи – больше года назад племянник Вещего Олега был далек мыслями от женщин и любовных утех с ними, гоняясь за быстроногой молодой косулей. В пылу погони он оторвался от остальных охотников и заехал в отдаленный лес, где под темными елями царил вековечный зеленый сумрак и тишина заветного места.

Разгорячившийся молодой князь остановился. Голосов людей не было слышно, умолк даже собачий лай, и Игорь понял, что он заблудился. И юноше вскоре стало не по себе: появилось чувство, что кто-то за ним пристально наблюдает, словно решает – напасть на него или нет. Тревога Игоря все росла, хотя он был не робкого десятка и подобно своему родителю прославленному воителю Рюрику сражался в первых рядах гридней во время ожесточенной военной сечи. Что-то темное и непонятное находилось рядом с молодым князем, и чувство осторожности побуждало его скорее покинуть место, грозящее неведомой опасностью.

Внезапно громко и призывно каркнул огромный ворон, переминавшийся на ветке хвойного дерева с ноги на ногу, и Игорь увидел высокую фигуру молодой женщины, выросшую перед ним словно из-под земли. По ее длинному темно-зеленому одеянию и многочисленным оберегам он узнал в ней служительницу богини леса. На голове жрицы красовался пышный венок из листьев и цветов, а на поясе висел большой жертвенный нож.

– Ты забрел в священные места Дивии, княже, и должен принести требу богине, - сказала она звонким голосом, окидывая пришельца долгим взглядом темных глаз.

Игорь согласно кивнул головой и принялся отвязывать от седла тушку серого зайца, которого он убил ранее на охоте.

– Никогда я не отказывался приносить требу богам, и всегда воздаю им должное, - сказал юный князь и спросил, высоко поднимая убитого зайца: - Достаточная ли это треба для богини?

Но молодая жрица молчала и загадочно усмехалась, продолжая смотреть на него. Игорь начал понимать, что не только богине Дивии нужно принести требу, - ее служительница тоже ожидала подношения и этим подношением для нее должен стать он сам, иначе ему не выйти из ее заповедного леса. Слишком откровенным был молчаливый призыв лесной отшельницы, посвятившей себя служению богине Дивии и томным выражение ее лица. И была в ней некая твердость, говорящая о том, что отказа она не примет.

Поначалу незнакомка не показалась Игорю шибко красивой и привлекательной, имела вполне обыкновенное лицо, которое не запомнилось бы ему, встреть он ее в кругу ровесниц. Но чем больше он смотрел в ее бездонные глаза, тем сильнее становилась сила любовного желания, которое охватывало его тело. Таинственная жрица обладала неким непонятным могуществом, заставляющим мужчин падать к ее ногам, очарованием, которому невозможно было противиться. И Игорь решился. Его страстный поцелуй был сильным и глубоким. Молодая женщина ощутила силу его мужских рук, жар его тела и сама задрожала от охватившего ее нестерпимого желания слиться телом с красавцем-князем, забредшим в ее лес.

Вечер дышал сыростью, запахом сухих трав, на небе начали высыпать первые звезды. Игорь целовался со служительницей Дивии лежа, и слышал свое срывающееся дыхание, гулкое биение сердца. Он уже знал ее имя – Джива – и беспрестанно шептал его, упиваясь безумным лобзанием ее уст, ее обольстительных круглых грудей и обнаженного женского тела. Ох, какая же она была огненная! Джива с такой охотой откликалась на его самую смелую и бесстыдную ласку, была такой дерзкой и требовательной, что с ней он забывал самого себя и про весь остальной мир. Она раздвинула перед молодым князем свои ноги и так тесно прижималась к нему, словно хотела полностью вобрать его в себя. Упоительны и нескромны были ласки жрицы Дивии, заражали они необузданностью ее любовника. Игорь забыл даже о своем страхе не справиться с основным мужским предназначением, телесная немощь отступила от него, и он смог совокупиться с женщиной так, что довел ее до экстаза.

А ведь тайный кошмар молодого сына Рюрика – мужская немощь – преследовал его на протяжении четырех последних лет, когда он понял, что не в силах тягаться со своими побратимами по части телесных утех. Его уд редко затвердевал настолько, чтобы ввести его в женское лоно, да и тогда он чересчур быстро кончал и бедная баба, ожидающая насладиться его мужским естеством, не успевала ничего почувствовать. Мать Ефанда взялась помочь его беде, поила лечебными отварами, посылала ему искусных наложниц, умеющих пробудить огонь страсти даже в немощных старцах. Эти средства помогали, но на короткое время. Джива оказалась первой чаровницей, с которой Игорь почувствовал себя настоящим мужчиной, способным неутомимо ласкать свою женщину. Что-то в ней было такое, что сила желания заклокотала в молодом князе подобно кипящей в котле воде, и он сбился со счета жгучих совокуплений, испытанных им с Дживой.

Ночной холод отрезвил их, и Джива, небрежно накинув на себя одежду, повела Игоря к своему жилищу, прятавшемуся в непроходимой чащобе. Она знала затаенные тропы, по которым мог пройти и конь, и скоро лес расступился, открыв большую расчищенную поляну, окруженную высокими деревьями. Вдоль кромки леса, откуда они вышли, протекала небольшая речушка, через которую был переброшен мосток, ведущий к высокому, ладно выстроенному забору. На остриях забора были надеты конские и коровьи черепа, отпугивающие нечисть, и при свете яркой луны Игорь увидел, что окружал он не то большую избу, не то недостроенный терем. Изба стояла возле уходящего в лес холма – огромная, сложенная из мощных бревен и покоилась на мощных сваях. Там, где обычно находилась крыша, была надстроена горница, украшенная резными коньками.

Джива увлекла молодого князя за собою по лесенке на высокое крыльцо и открыла наружную дверь. Дверь в необычной избе оказалась добротной, из оструганных дубовых досок. В сенях их встретил запах сухих лечебных и пахучих трав, потом в полутьме скрипнула еще одна дверь, и Игорь оказался в главном помещении избы лесной жрицы. Внутри было просторно: поперечные балки подпирались крепкими столбами, вдоль стен стояли крытые медвежьими шкурами скамьи, висели полки с горшочками и причудливыми кувшинами. Большая, беленная известкою печь занимала треть избы.

Двумя смутными тенями в избу скользнули прислужницы Дживы и зажгли огонь в глиняных светильниках. Жрица коротко велела им позаботиться о коне Игоря, а затем повела своего нового возлюбленного в верхнюю горницу. Почти все пространство в ней занимало огромное ложе, устланное меховым покрывалом, на стенах висели для утепления белые козьи шкуры. Джива открыла ставни окна, желая впустить в горницу свежий ночной ветер, и повернулась к Игорю, призывно протянув к нему руки. Молодой князь поспешил прийти в ее объятия, и снова сладостной была любовь Игоря со служительницей Дивии, не думал он о своих друзьях-охотниках, разыскивающих его в лесу, даже не хотел вспоминать про них.

Миновал месяц Зоревник, прошел Листобой, а молодой князь так же находился под властью очарования служительницы богини Дивии как в первый день их встречи, и использовал любой предлог, чтобы выскользнуть из Киева и помчаться к своей возлюбленной. Со временем любовное чувство Игоря не только не ослабевало, но еще больше разгоралось жарким пламенем. Охватило его желание сделать Дживу не только своей супругой, а также великой русской княгиней, чтобы была она привязана к нему навеки, до конца своих дней.

Лесная жрица холодно приняла это предложение влюбленного князя. В своем лесу она обладала такой же полнотой власти, как он в русских городах, и не хотела Джива терять свободу и положение высокопоставленной жрицы, подчиняться после заключения брака мужу пусть даже если он великий князь, влекла ее легкая любовь без всяких обязательств.

Игорь не терял надежды уговорить неуступчивую чаровницу стать его женой, однако судьба на этот раз была против него, и пришлось ему убедиться в том, что легче вековой камень расколоть косой, чем заставить Дживу сделать что-то против ее воли. Мало-помалу между ними начались ссоры, и неизменно молодому князю приходилось отступать перед твердостью лесной возлюбленной.